— Я и не собирался на трон, глупая, — Олаф смахнул светлую челку со лба. — Я лишь хотел восстановить справедливость перед лицом всей страны и обязать Его Величество сделать некоторые изменения в законах. Купол — это великий обман, созданный для того, чтобы узурпировать богатства земель Аэрии и замаскировать нашу трусость. Да, мне никогда не править этими землями. Но и тебе, Лира, королевой не стать. И знаешь, почему?
— Почему? — отрезал Рэнимор с гневом в голосе, и я ощутила, как холодеют его руки.
— Посмотри, Лира, на лица моих помощников, — Олаф гордо оглядел «Воронов», что окружили ложу, держа ладони на поясе. — И скажи, кто тебе знаком.
Я вцепилась в руки Рэнимора дрожащими пальцами. Несмело пересчитала взором лица «Воронов». В одном из них я с удивлением распознала мамонта-дознавателя. Стоящий рядом с ним оказался членом королевской стражи, гранном Солье. Тем самым Солье с багряной рожей, которого я зацепила стрелой!
Тревога ударила поддых. Ледяные волны побежали по коже. Значит, Солье и дознаватель были в сговоре с Олафом?! И меня посадили специально? Но для чего?! Фрагменты мозаики лежали передо мной, но никак не получалось составить из них цельную картину. Одно лишь знала: она будет ужасной.
— Ну же, — почти ласково произнес Олаф, едва я зажмурилась. — Ты еще не поняла?
Я мотнула головой.
— Глупая Лира, — хохотнул Олаф и, хромая, двинулся к нам. — Ты всегда была наивной пустышкой. Именно поэтому я выбрал тебя. Ты — двадцать первая, которую очень умело и вовремя внедрили в строй. Филлагория не целует таких девушек, как ты. Ты — самозванка, Лира. И держать свой драгоценный купол ты тоже не сможешь. Просто смирись с этим.
1- Фрагмент лирического перевода песни Ravenheart группы Xandria. Перевод Марии Бородиной.
2- Оттуда же.
Глава 67
Все внутри превратилось в глыбу льда. В битое стекло, выставляющее шипы острых осколков. Заледенели пальцы, заледенели мокрые дорожки на щеках. И сердце — затвердело от инея, замерзло от измороси… Как же хотелось снова призвать здравый смысл, дабы прогнать страхи и сомнения, но на этот раз все было иначе. Олаф смотрел на меня слишком серьезно. Слишком пристально…
— Не верь ему, девочка, — король, обернувшись через плечо, подмигнул мне. Казалось, его совершенно не напрягает сложившаяся ситуация и люди с оружием. — Проверку Галианты еще ни единая самозванка не проходила!
В ответ Олаф лишь утробно рассмеялся. Да так убедительно, что вместе со мной заледенела вся ложа:
— Наш дознаватель способен выжигать картинки на коже, едва взглянув на них, одним прикосновением. Вспомни, как он хлопнул тебя по шее на допросе. И во дворец о тебе сообщил тоже он. Все прошло идеально: даже лекарь, приглашенный со стороны, ничего не заподозрил. Что уж говорить о королевских прихвостнях… Подумать только: стигма на шее! Никого даже не смутило, что такого никогда не случалось.
Я проглотила горечь и крепче сжала руку Рэнимора. Ждала, что оттолкнет. Что заподозрит мое соучастие в этом грязном деле. Но нет: Рэм лишь склонился и поцеловал меня в висок. Словно старый и верный друг. Самый лучший друг, которого у меня никогда не было.
— Выбирай слова, когда говоришь о моих подданных, — спокойно произнес король.
— Я пришел сюда не для того, чтобы заискивать, — проговорил Олаф. — Я хочу освободить золотые рудники и магический источник — достояние мира, что несправедливо прибрала к рукам Аэрия.
— О, Филлагория, — вперед неожиданно выступила Оливия. — Как же ты глуп, Ворон! Скажи, каков толк от рудников, если внешняя торговля золотом не ведется уже пятнадцать лет?
— А о тайных каналах вы слышали, неуважаемая ибреса?! — рявкнул Олаф. — Ваш обожаемый правитель многое от вас скрывает. Поскольку опасности мора на самом деле нет, Купол периодически снимается.
До слуха донесся тихий смешок Рэнимора.
— Ну, это уже ни в какие рамки не лезет, — король схватился за живот и снова запахнул мантию плотнее. Вскинул взор на Олафа: — Давай спустимся в зал и все обсудим, мой мальчик. Только петушков своих, — он обвел взглядом ложу, — оставь здесь. Как видишь, я безоружен, а вся моя стража спит. Все по-мужски, правда?
— Откуда вы знаете… — у Олафа приоткрылся рот.
— Я знаю больше, чем ты, — отрезал король. — Намного больше. Либо смирись, либо спустись со мною на разговор.
Олаф закусил губу, раздумывая. Что-то хищное и отталкивающее мелькнуло в его лице. Хищное и до боли знакомое…
— Хорошо, — он, наконец, кивнул своим помощникам, призывая отступить. — Только гранна Солье я возьму с собой, ведь с вами — сын. И учтите: ничего противоправного я не совершал, и бросить меня в темницу вы не имеете права. Вход на территорию дворца сегодня открыт для всех.
— Ты — молодец, Олаф Кампер, — проговорил король, приподнимаясь. Тут же скорчился и потянулся за тростью белого дерева с серебряным орнаментом. — Не отступаешь от своих принципов. Безупречно себя защищаешь. И условия ставить умеешь. Чувствовал бы себя сносно — поклонился бы тебе в ноги.
Король повернулся к нам. Оливия и Шанти стояли за моей спиной, остолбенев от удивления. Да и у меня, наверное, челюсть висела до самого пола.
— Милые ибресы, пройдите с нами. Будете нашими свидетелями, так сказать, со стороны.
Мы медленно, подстраиваясь под темп короля, спустились в зрительный зал. Олаф гордо шел впереди, словно пытаясь задавать тон: даже его хромота казалась незаметной. А Рэнимор все еще сжимал мою руку в своей.
— Ох, и утомил ты меня, Олаф Кампер! Галианта! — король занял место в предпоследнем ряду и махнул в сторону одной из лож. — Галианта, подойдите-ка к нам!
Лысая магесса спустилась по небольшой выдвижной лестнице и поправила капюшон фиолетовой мантии. За ней, дергаясь и размахивая руками, семенил шут.
Или шутесса?!
— Алексис, — заулыбался король вместо того, чтобы прогнать незваного гостя. — Славно, что ты тоже здесь.
Шут издевательски улыбнулся ему в ответ:
— Как же не посмотреть на грозу всея монархии, живую легенду, Олафа Кампера?
— Скажите нам, Галианта, — король посмотрел на магессу, и в его глазах блеснула ирония, — как же вы пропустили через первый этап отбора самозванку? Ведь с вами мало кто может равняться по силе.
Галианта замешкалась и побледнела:
— Я не знаю. Должно быть, самозванка использовала сильные прячущие артефакты. Алмазную затирку, например, или аметистовое опоение. Это сложно заметить, и…
— Я даже не знала, что я самозванка, — выцедила я сквозь зубы, все еще не в силах смириться со своей новой ролью. — Какие, к низшим, артефакты?!
— Хорошо, — отрезал король и засмеялся в ладонь, отчего Галианта побледнела еще сильнее. Тут же перевел взор на Олафа. — Так ты хочешь, чтобы я сорвал Купол, мальчик мой?
— Да, — Олаф кивнул. — Пусть все аэрийцы узрят правду!
— А правда в том, Олаф, — покачал головой король, — что мор есть. И я никогда не обреку свой народ на гибель. Если я докажу тебе, что мор — это реальность, ты оставишь свою безумную идею о прорыве Купола?
— Вы никогда это не докажете, — отрезал Олаф уже не так уверенно.
— Ой, зря ты, зря, — король поднялся со своего места. — Смотри же!
Проковыляв в проход, король развязал шнуровку на мантии и скинул ее на пол.
Багряное бархатное полотно упало на белоснежную мраморную плитку и растеклось, подобно кровавой луже.
И только тогда я закричала.
Тело короля было человеческим лишь до пояса. Человеческие руки, покрытые морщинами и мелкими волосками, ссутуленные плечи пожилого мужчины, широкая некогда грудь. Ниже его туловище плавно перетекало в сплетение черных, движущихся нитей. Из толстого каната неизвестной поросли вытягивалась четверка щупалец, отдаленно напоминающих ноги. Я невольно зажмурилась и застонала, когда одно из них призывно пошевелилось. И почувствовала, как Рэнимор уткнулся в мое плечо. Он тоже не мог на это смотреть.
