— Прискорбно. Как юдийская соль разъедает кожу, так черная зависть разъела его душу… Теперь понятно, что стало с тем дворцом из рассказов господина Чандра.
— Вот только где его искать так и не понятно. Вся надежда на третью плиту, — Анью задумчиво провела ладонью по древним рунам.
— Будем надеяться на это. Что ж, теперь наш путь лежит на Аррегальскую равнину, — Аман развернул пергамент карты, прикидывая маршрут. — Нам пока дальше на север.
— Хорошо, ночью сверю по звездам наше местоположение.
Они медленно пошли дальше. Дневная жара изматывала. Аман в очередной раз приложился к фляге, посматривая на девушку. Одета Аньюриэль была гораздо легче чем он, но и ей очевидно было не легко, однако девушка ни на что не жаловалась, спокойно идя рядом с ним. Её выдавали лишь кончики ушей, всё чаще клонящиеся вниз.
— Искатель, могу я задать Вам вопрос? — он наконец-то набрался решимости спросить то, о чём размышлял последнее время.
— Спрашивай, — она посмотрела на него, продолжая идти.
— Вы ведь свободно говорите и читаете на языке древних… — Аман задумался, подбирая слова.
— Да, — девушка пожала плечами.
— И я хотел спросить… Правда ли, что все имена силлинов что-то означают на языке древних?
Её взгляд из спокойного стал каким-то задумчивым. Анью слегка наклонила голову на бок.
— Правда.
Она снова развернулась к дороге и продолжала шагать. Искательница однозначно понимала, что он хотел спросить, но делала вид, что не догадалась. Причем делала она это весьма правдоподобно. Жрец несколько минут шел молча, размышляя, уместно ли продолжить вопросы… Ему было откровенно любопытно.
Она же не сказала, что это личное. Может спросить прямо…
Он поколебался ещё несколько минут.
— И Ваше?
— И моё.
Анью явно не собиралась отвечать на этот вопрос, но отказаться от этой идеи Аман уже не мог.
— И какое значение у Вашего имени?
Девушка остановилась, повернувшись к нему, жрец замер, понимая, что это, видимо, была плохая идея. Впрочем, глаза у неё не светились, так что был шанс, что она ещё не сильно разозлилась.
— Аман, объясни мне, зачем тебе это знать, если ты ни разу не назвал меня по имени?
Ответить на это ему было нечего. Аман просто открывал и закрывал рот, не в силах подобрать слова. Он и сам себе не мог объяснить толком, почему не обращается к ней по имени. Аньюриэль совершенно не понимала такой простой вещи, как личное пространство и границы дозволенного. Хотя как-то интуитивно чувствовала, чего лучше не касаться. Ему в какой-то мере казалось, что если он будет называть её искателем, то это позволит сохранить между ними хоть какое-то подобие дистанции… Но он не мог прямо ей об этом сказать. Колдунья ещё несколько мгновений смотрела на него и, поняв, что ответа не дождется, продолжила путь. Жрец молча брел в нескольких шагах позади неё, коря себя за неуемное любопытство.
Не стоило настаивать на ответе. Возможно это всё-таки что-то глубоко личное…
Они какое-то время шли молча. Внезапно девушка круто развернулась, идя спиной вперед и ловя его взгляд.
— Аман, а ты знал, что у твоего имени тоже есть значение на языке древних?
— Нет, не знал, — он удивленно смотрел на неё.
— Аман — означает «благословенный», — она улыбнулась и снова развернулась, продолжая путь.
Он стоял, медленно осознавая услышанное.
Благословенный?
Подобное никак не вязалось с наличием у него темной сущности дэрона. В какой-то мере это можно было принять как насмешку, однако в душе от этих слов стало теплее. Он посмотрел на продолжающую идти вперед девушку и поспешил нагнать её. Аман не узнал у неё ответа на свой вопрос, но узнал нечто важное для себя и это тоже было неплохо. Возможно однажды, она скажет ему о значении своего имени…
Девушка замерла, к чему-то прислушиваясь.
— Искатель, что-то не так? — он нагнал её.
— Нас зовут, — Анью смотрела куда-то в сторону, на порыв горячего юдийского ветра, гоняющего поземку неподалеку.
— Я ничего не слышу.
— Ветер зовёт. Здешние ветра — все духи. Они зовут, просят спасти кого-то, не могу разобрать что говорят. Пойдем, суховей покажет дорогу, — она ухватила его под локоть, уходя с дороги. Поземка бежала впереди них, словно какой-то зверек.
***
Ветер вывел их к большому лагерю ханхузов. Этот был даже крупнее, чем на дикой пустоши. Дух продолжал незримо крутиться рядом с ними, при каждой удобной возможности закидывая пригоршню песка ему за воротник. Солнце уже начинало медленно клониться к закату.
— Ветер говорит, что это — последний лагерь разбойников. Думаю, пора с ними закончить. А ты найди мудрую женщину, о которой твердит мне этот суховей.
Аман посмотрел на неё и кивнул.
— Я пока отвлеку внимание на себя.
— Искатель! — он придержал её за локоть. — Будьте осторожны.
— Не волнуйся за меня, — она улыбнулась, выходя из их укрытия и открыто идя в сторону лагеря, снося магией дозорные башни.
Поднялся невообразимый шум, кричали люди, лаяли собаки, что-то взрывалось, неистово дрожали магические потоки. Аману малодушно хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать, как она убивает. Ему было непонятно, как в одной этой девушке могут умещаться и доброта, и невероятная жестокость. Жрец глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь, медленно поднялся и пошел в сторону лагеря, стараясь не всматриваться в лужи крови, разорванные и обгоревшие тела ханхузов, он не был уверен, что когда-нибудь сможет забыть вид изувеченных бандитов. Неужели это единственный возможный выход? Впереди него ветер поднимал в воздух соленый юдийский песок, указывая дорогу. Похищенных людей он нашел в глубине лагеря. Мужчины, женщины, старики дети — все сидели в кандалах и клетках. Освобождать кабайцев ему никто не мешал — девушка отлично справлялась с отвлечением внимания буяня неподалёку, ханхузам сейчас было совсем не до того, что кто-то освобождает их пленников. Среди кабайцев была пожилая женщина, спокойно сидящая на песке с отстраненным выражением лица, её седые волосы были заплетены в две косы. Она вела себя словно королева, а не пленница. Ветер покружил вокруг неё и успокоился, бросив на подол её платья горсть соленого песка. Аман опустился рядом с ней на колени, магией разбивая оковы на её сухих старческих руках.
— Я ждала тебя, каруджи. Тебя и твою спутницу. Ветры донесли, что вы благородны и способны справиться с разбойниками… Хотя они и умолчали о столь разрушительной силе девушки, что следует за тобой.
— Напротив, это я за ней следую. Моё имя — Аман, я жрец Руфеона из Артемиса.
Взрывы и крики утихли. Анью подошла к ним, её одежда была забрызгана кровью, которую она убирала с помощью магии. Кабайцы смотрели на неё со смесью страха и восхищения.
— Это ваши ветра меня звали? — она внимательно смотрела на пожилую женщину.
— Ветра не принадлежат никому, дитя. Я лишь слышу их шепот. Моё имя — Радма-Джами. Я — верховная шаманка кабайского народа. И от лица всех детей соленой пустыни благодарю вас двоих за спасение, — женщина низко им поклонилась. — Золота у нас нет, но мешочек солнечной соли я вам отсыплю, если поможете мне и остальным добраться до Ул’Дахара.
***
В Ул‘Дахар они зашли уже после наступления темноты. Их с Аньюриэль встречали как героев и даже выделили им небольшой шатер на окраине города. Колдунья с удовольствием растянулась на циновке, рассматривая узорчатые тряпичные стены их временного пристанища и небольшой очаг в центре, над которым висел котелок, наполняющий окружающее пространство вкусным запахом своего содержимого.
— Наконец-то нормально отдохнем, — она приподняла магией крышку котелка, заглядывая внутрь. — Не знаю, что это, но пахнет и выглядит очень вкусно. Завтра отправимся искать последний камень.
В шатер, отодвинув край ткани, зашла Радма-Джами. Женщина поклонилась им и села на свободную циновку.
— Рада, что вам комфортно, каруджи. Каруджи — это чужак по-нашему. Ветры много про вас двоих рассказывают… Говорят вы двое пришли с запада и ищете древний город, что исчез много лет назад.
