А чем непонятней, сложней и запутанней, тем рьяней куарды ищут ответы. Особенно, если еще и о фуэнте бесхозной речь. Хищники же. Охотники.
Порой у меня даже возникает стойкое впечатление, что у Бьярена и нового безопасника Шада, бывшего наемника Энеко, целое состязание открыто — кто быстрее найдет бедную Катю. И ведь не просто от широты душевной и благородства они ее так азартно разыскивают Уж я-то вижу. И Шад тоже. Хоть они и пытаются скрыть свой глубоко личный интерес к его родственнице. Девочка даже не догадывается, какие матерые хищники тут по ее следу идут.
Ну а у нас с мужем все... хорошо. Так хорошо, что порой даже не верится. И не мешают нашему счастью ни его вечная занятость, ни мои притихшие таракашки, ни его паранойя. Мы с каждым днем все больше узнаем друг друга. Больше открываемся. Больше доверяемся. Сильнее любим. Хотя, казалось бы, куда уже сильнее. Тут мы с Шадом друг друга нашли. Одинаково одержимые. Друг другом. И от этого сладко и хорошо.
Со смертью Хасмиера исчезло ощущение нависшей над нами угрозы. Это почувствовала я. А эмоции Шада вообще некоторое время не поддавались определению. И моему, ни даже его собственному. Мне кажется, он до сих пор не осознал в полной мере, что теперь действительно и окончательно свободен от своего брата-злодея, что ему больше не нужно оглядываться назад и ждать удара. И можно строить семейную жизнь без оглядки.
Вот я и решила, что готова дать мужу то, о чем мечтает каждый нормальный куард. И этим помочь ему окончательно оставить прошлое в прошлом.
Надо было видеть глаза Шада, когда я пару недель назад попросила его оставить в покое своих живчиков и не делать их больше стерильными, он сначала даже не понял, что я хочу. А потом... ох, что он творил со мной потом.
За воспоминаниями я даже не сразу замечаю, что мы подлетаем к небольшому оазису. И муж уверенно направляет карноту к островку зелени посреди пустыни.
— Как красиво! — подаюсь я к лобовому стеклу, рассматривая небольшое озеро с белым песчаным берегом, над которым склонились пальмы и цветущие кустарники.
Шад лишь удовлетворенно улыбается, приземляя наше транспортное средство.
И вот он уже выбрался из карноты, и с моей стороны дверца тоже поднимается.
Но выбраться наружу самостоятельно мне не позволяют Оказавшийся рядом муж буквально вынимает меня из водительского кресла. А потом усаживает меня на капот, грозно нависая надо мной всей своей нехилой мощью.
— Так почему я по твоему мнению должен включить гиперопеку, Мышка моя скрытная? — интересуется, пристально смотря в глаза.
— Ну-у-у-у, может, потому что ты гиперопекающий? — тяну иронично, и обнимаю его ногами.
Он уже давно добавил на мой тагит настройки позволяющие мне самой контролировать доступ до моего разума. Но я от любимого ни мысли, ни свои эмоции особо и не прятала. Чувствовала, что ему это нужно. Если мужа успокаивает чтение моих внутренних бредней, то пускай себе читает. Мне не жалко, я еще надумаю.
Но вот один маленький секрет я от него приберегла. До сегодняшнего дня. Чтобы сюрприз сделать. Когда мы будем вдали от всех.
— Мышка! — возмущенно рычит он. И красноречиво так жамкает мою попу, притягивая к себе теснее.
— Ой неправильные ты методы воздействия применяешь. Мне ж так еще дольше признаваться не захочется. Можно в допрос и строгого дознавателя поиграть. М-м-м? А я буду вся такая не такая. И уйду в полную несознанку, — откидываюсь на локти, прогибаясь в пояснице и прижимаясь к предполагаемому орудию допроса. Весьма серьезно настроенному. — А ты весь такой грозный и суровый. И допрашивать меня будешь долго и тщательно. С пристрастием. Можно еще обыск устроить.
Подмигнув опешившему мужу, я широко улыбаюсь.
— Так что ты хочешь узнать, супруг мой любимый?
Глаза Шада темнеют окончательно. А еще постепенно наполняются осознанием. Понятно, что он еще в карноте начал догадываться. Но только сейчас до него дошло, что его догадка верна.
— Ты беременна? — хрипло выдыхает мой обожаемый куард.
— Да. Ты скоро станешь папой, — признаюсь с улыбкой и уже совершенно серьезно.
И чувствую, как на глаза невольно слезы наворачиваются. Счастливые. И растроганные. Потому что невозможно не растрогаться мне беременной, смотря на то, как загораются светом и всепоглощающим счастьем глаза любимого мужчины в ответ на мое признание. И на то, как он бережно прижимает ладонь к моему животу, прислушиваясь к едва ощутимой пока энергии нашего сына...
— Мышка моя любимая, — шепчет благоговейно, смотря с такой любовью, что душа обретает крылья. Склоняется надо мной, нежно целуя. Сглатывая и не пряча своих эмоций. Своей радости и счастья. Своей любви.
Мы так долго запрещали себе счастье, что сейчас оно почти оглушает И хочется смеяться и плакать одновременно. Обнимать, целовать, и радоваться.
И любить всем сердцем. Каждый день, что отпущен нам на двоих.
Конец
