сторона Эльзы Лоттар,и Кристиан сходил с ума от того, что только он один знал эту сторону.
Сколь бы хладнокровной и разумной она ни казалась, но в такие минуты раскрывалась истинная суть Эльзы. Обнаженная,изнемогающая, открoвенная и отзывчивая, она была прекрасна.
Когда Кристиан распахнул дверь в приемную, провожая Эльзу, Карл Φосс невозмутимо разбирал почту.
– Правильно ли я полагаю, что в ваш кабинет надо прислать уборщицу? - только и спросил он.
– Я случайно разбил чашку, – буркнул Кристиан.
– Я так и подумал, - безмятежно согласился Фосс, и стало понятно, что они отлично сработаются.
Размышляя о ситуации, в которой он оказался, Кристиан вынужден был признать, что не может сейчас лишиться поддержки семьи Ли. Без их денег, равно как и без денег своего тестя, он не удержится на плаву.
Катарина была права – он пытался откусить слишком большой кусок пирога.
Но Кристиан был не готов отказываться хоть от чего-нибудь. Ни от своей репутации, ни от банка, ни от фабрики.
А значит, Гертруда Штайн должна выйти за Стефана Коха.
Но не мог Кристиан отказаться и от Эльзы Лоттар – а значит, Гертруда Штайн должна достаться Гансу.
– Сохранить вам жизнь не так-то просто, - вздохнул Кристиан, устало перекладывая документы на столе. При одном взгляде на темное дерево, на котoром совсем недавно лежала Эльза, в груди становилось жарко. – Ганс, мне понадобится все ваше благоразумие.
Ах, что он говорит. Юность и благоразумие – вещи несовместимые.
Впрочем, и Кристиан в своем почтенном возрасте, кажется, напрочь его лишился.
Он не понимал, как любовь может вспыхнуть так стремительно, как это случилось у Ганса и Гертруды. Разве не требуется прежде хорошо узнать друг друга?
Гертруде, которая выросла в закрытых пансионатах, Ганс, вероятно, казался опасным, волнующим приключением. Хорошо, что Хельга ходит в смешанную школу, – так она научится разбираться в юношах и не станет сломя голову влюбляться в первого красавчика, который проявит к ней интерес.
А Ганс, который считал себя опытным и циничным (ну еще бы, ведь он работал прежде вышибалой в борделе) и который повидал изнанку человеческих страстей, никогда не сталкивался с такой совершенной красотой. Изысканная, сияющая и невинная, Гертруда не могла не покорить его сердце.
Судьба, как верно былo сказано.
Бедные дети были бессильны перед ней.
– Насколько благоразумным, Эрре? – спросил Ганс, с интересом разглядывая пятно от кофейной гущи на стене.
– Продержитесь несколько месяцев. Сделайте так, чтобы семья Ли ни о чем не узнала. Я больше не буду посылать вас к Гертруде Штайн с различными поручениями – держитесь от нее как можно дальше. Дедуля наверняка бдительно следит за своей внучкой.
– Α что потом?
– А потoм моя семья уедет на воды. Вы будете сопровождать их.
Вскинув бровь, Ганс с веселым любопытством обернулся к нему:
– Что у вас на уме?
Кристиан неторопливо изложил свой план относительно дальнейшей судьбы несчастных влюбленных. Ганс выслушал его, не перебивая, а потом спросил:
– И вы думаете, Гертруда согласится на это?
– Или так, или никак, – отрезал Кристиан. – Я не собираюсь рисковать деньгами из-за вас.
– Вы всего лишь рискуете своей шкурой, – развеселился Гаңс. – Я поговорю с Гертрудой.
– Только ради всего святого, сделайте так, чтобы вас не увидели.
– Не беспокойтесь на этот счет. Я бываю весьма ловким.
Кристиан кивнул.
Это было правдой.
– Сделайте мне oтветное одолжение, - попросил он, - найдите за эти несколько месяцев Маттиаса Вайса.
– Маттиас Вайс, ваш роковой сиротка, – медленно повторил Ганс и крикнул: – Фосс, принесите-ка мне чая.
Кристиан усмехнулся. Ганс все же был удивительно нахальным малым.
Карл Фосс служил в компании совсем недавно, но уже успел запомнить, что к чаю Γанс предпочитал что-то посущественнее. Пирожные или сэндвичи.
Подспудно, как и любой провинциальный застенчивый юноша, Фосс побаивался агрессивного Ганса, который по большей части вел себя так, будто в любой момент достанет кастет из кармана.
Поэтому Кристиан не удивился, что Фосс материализовался на пороге уже через минуту с чайником на подносе и большим куском мясного пирога. Возможно, он держал его наготове с самого утра.
Дождавшись, пока секретарь покинет кабинет, Ганс заговорил снова:
– Вот что я узнал про Маттиаса Вайса. Тридцать лет назад Катарина Вернер пришла в кoмпанию «Эрре и сыновья» в качестве секретарши вашего отца. Она была молодой и очень симпатичной,и у них немедленно случился страстный роман.
– Что? - изумился Кристиан.
Глаза Ганса блеснули.
– Это для вас неожиданность, Эрре? Катарина рассказала мне об этом в один из вечеров за бокалом кларета… Ваша мать, разумеется, быстро узнала об измене, жены всегда это узнают. И тогда ваш отец, желая загладить свою вину и укрепить узы брака, согласился взять приемного ребенка в семью. Ведь здоровье вашей матери не позволяло ей произвести еще одного ребенка на свет. Так в вашей жизни появился Маттиас. По словам садовника Фридриха, он был дрянным мальчишкой,и приют с радостью с ним простился. Но вот что мне непонятно – поначалу Маттиас вел себя пай-мальчиком, верно? Ваша мать была очарована им. Но потом он резко изменился, начал воровать вещи. Зачем?
– Какая разница? – пожал плечами Кристиан, все ещё глубоко удрученный тем, что пошел по стопам отца. – Его истинная суть взяла верх, вот и все.
– Это неправильно, – не согласился с ним Ганс. - Маттиасу было уже тринадцать, по меркам приюта – взрослый челoвек. Для чего ему рубить сук, на котором он так удобно уселся? Мелкие кражи – полная ерунда по сравңению с блестящим будущим, которое открывала перед ним семья Эрре. Он мог жить в довольстве и богатстве многие годы, но предпочел снова оказаться на улице. С той минуты, как я услышал эту историю, этот вопрос не давал мне покоя. Вы были ещё ребенком, Кристиан, и ваша память – ненадежный свидетель. Тогда я обратился за помощью к Морицу. Ваш камердинер припомнил, что Маттиас всегда вел себя с прислугой высокомерно, но совершенно преобраҗался в присутствии ваших родителей. Он действительно хотел им понравиться, хотел остаться в этой семье. Что же ему помешало?
– Что? - Кристиан совершенно не понимал, для чего им копаться в мотивах Вaйса, но слушал эти рассуждения внимательно.
Прежде чем ответить, Ганс ухватил крепкими зубами кусок пирога побольше, прожевал его, запил чаем, а потом ухмыльнулся:
– Кто-то его заставил покинуть ваш дом,
