Прибывающие корабли на горизонте были похожи на игрушечные, но и когда подтягивались к берегу, все равно не выглядели настоящими: столь ветхими они были. Облепленные ракушками выше ватерлинии, облезлые, как дворовые коты, чиненные и перечиненные гнилушками, да так часто, что создавалось впечатление, будто под заплатами и вовсе нет самого корпуса.
— Народ хвастлив, - Лев сказал это как-то даже с радостью, не отрывая взгляда от горизонта. Промозглый ветер колол лицо, шею, но он до слез на глазах пялился в горизонт.
— В Норфолке? – не поняв, о чем это он, переспросила Лена.
— Везде… и всегда. В нашем времени мы хвастаем положением, обновками, автомобилями, телефонами. А здесь… здесь хвастают диковинками и небылицами. Мозг требует зрелищ, новых знаний, но лишь немногие готовы «кормить» его наукой. Впрочем, как и у нас, - Лев повернулся к Лене, и она заметила, что у него замерзли ресницы, покрылись куржаком, и он стал походить на Деда Мороза.
— И?
— И… они с удовольствием слушают и пересказывают небылицы. Здесь можно услышать о людях-птицах, рассекающих просторы неба на деревянных крылах, о местах, где из земли вырываются потоки пламени, и там, как они считают, и есть ворота в Ад.
— Мда, незнание наук делает мир волшебным, - Лена засмеялась, но в момент осеклась. Ей нравилось, как он это рассказывал, как описывал мировоззрение этого времени, как сравнивал людей здешних с теми, кого они видели и знали раньше в свое время, в развитое время: с врачами, безопасностью и развитыми науками.
— В общем, смотри, видишь этот столб в центре площади? – Лев указал ладонью на торчащий огрызок столба метрах в ста от них.
— Да, вижу, - Лена посмотрела на собеседника и поняла, что он хочет предложить разделиться. И ей стало страшно. В замке их охраняли стены, все шаги из замка они делали сами. И никогда не были в такой сутолоке, где убить могут просто из-за понравившейся куртки. А у Лены она была довольно хорошей: ведь больше недели она убила на то, чтобы простегать ткань с шерстью, приладить к нелепому квадрату рукава и капюшон.
— Если потеряешься, встретимся там. Можем встречаться там не реже раза в час. Колокол звонит каждый час. Один удар, запомни. По нескольку раз звонят колокола на кораблях и прочее. Ни с кем никуда не ходи. Ты, хоть и одета как мужчина, не выглядишь мужчиной. Чуть запачкай лицо, вон, видишь ящики с углем? – он недолго поискал глазами источник грязи и указал на нужный объект. - Не пялься людям в лица. Просто смотри сквозь них, как это делают все здесь. Обращай внимание на то, что продают. Я ведь вас так и нашел. Не был уверен, что здешние так быстро освоили лапшу.
— Я поняла. Мы можем идти по рядам параллельно, то есть, чтобы всегда видеть друг друга, - Лена еще имела надежду на то, что Лев не отправит ее одну.
— Нет, это как ходить за грибами с ребенком: только и делаешь, что смотришь за ним. Не бойся и будь увереннее. Я иду по берегу, а ты по следующим рядам: тем, где продают еду. В этом ты понимаешь больше. Обращай внимание на каждую мелочь, - Лев чуть заметно сжал ее ладонь и подтолкнул вперед.
Рынок был полон и прекрасных вещей, и отвратительных. Здесь спиной к спине стояли те, кто торговал шелком и кишками, все еще парующими, и от этого еще более вонючими. Рядом продавали живых и уже убитых животных, рыбу рядом с хлебом и чем-то похожим на печенье «курабье».
— Стоп, - прошептала Лена и вернулась к хлебу. – Это что? – она указала на плохо сформированные «розочки», в центре которых красовалось что-то, напоминающее повидло.
— Это сладкий хлеб, - ответила тощая, хорошо замерзшая уже барышня лет тридцати.
Лена ждала, что она сейчас начнет расхваливать эти печенюхи, говорить, мол, вы такого еще не пробовали. Но та, заметив, что странная грязная женщина в мужском гамбезоне и штанах вовсе не тянется за деньгами, чтобы купить хлеба, и вовсе потеряла к ней интерес.
— Давно вы такие печете? – Лена не верила, что вот так, с ходу можно найти попавших сюда женщин, которые примутся печь «Курабье». Но надежда была.
— Всегда пекли. И бабушка моя, и мать, и я пеку. Возьми хлеба: еще даже теплый, - она попыталась продать хоть что-то, но Лена прошла мимо.
Все здесь выглядело вполне органично и не казалось чуждым. В какой-то момент Лена присела на торчащий из земли столбик и пожалела, что не купила теплого хлеба. Ели в последний раз они рано утром, еще до рассвета, чтобы выехать как можно раньше. А сейчас, дай Бог, уже больше обеда.
Колокол прозвонил раз, и Лена посмотрела в центр площади в поисках столба. Нехотя встала и пошла туда. Она решила сказать Льву, что больше одна ходить не станет. Не потому, что боится, а потому что это стало скучным и нудным, а вместе они могут хоть поговорить.
Лев озирался уже беспокойно, высматривая в толпе Лену. Она на секунду остановилась, рассматривая мужчину, сидящего на деревянном настиле под столбом. Она даже рассмотрела, как он кусает губы, и подумала, что если постоит еще пару минут, ничего страшного не произойдет. Но напарник увидел ее и облегченно выдохнул.
— Ты больше…
— Я больше не пойду одна, Лев. Пусть мы пробудем здесь дольше, но одна я не пойду, - заявила она, когда он подошел и взял ее за руку.
— Я хотел сказать то же самое, - она почувствовала, как его холодная ладонь крепче, чем нужно, сжала ее ладошку и потянула в сторону города. - Мы идем в харчевню, только, чур, я выбираю еду, а ты молчи. Поговорим потом.
— А где мы будем спать? – Лена почувствовала вдруг такую усталость, что даже про голод забыла. Видимо, от страха и напряжения организм потерял силы.
— На конюшне, но на хорошей конюшне. Местные «отели» полны вшей, а там чисто и тепло. Но сначала мы поедим, а потом перегоним туда нашу лошадь с телегой. Я оставлю тебя там и еще пройдусь кое-где.
— Оставишь одну? – испуганно переспросила девушка. Лена поймала себя на том, что ведет себя несвойственно самой себе, и не смогла найти причины.
— Ну, или тебе придется идти со мной. Только это опасно. Место, где ночами пьют матросы, где полно падших женщин…
— Фу, ты не был похож на похотливого дикаря, - Лена дернула ладонь, пытаясь освободить ее, но Лев только крепче сжал ее.
— Не фукай, там больше всего рассказов и сплетен, понимаешь? Не хочешь спросить меня, чем я промышлял тут, когда прибывал надолго?
— Надеюсь, не проституцией? – хохотнула Лена.
— Плохая шутка, потому что здесь красота выглядит не так, как ты представляешь себе, - засмеялся он в ответ.
— А я и не сказала, что ты красив, - Лена поняла, что он ее переиграл и замолчала. Постоялый двор, наконец, показался. И она радостно представила, что завалится на сани, укроется своим одеялом и заснет на пару часов.
— Я рассказывал истории, о которых здесь просто не могли знать. Ну или знают не все. Мне платили за то, что я рассказываю о мире. Я слышал много историй от других. И в отличие от остальных, понимал, какая из них правда, а какая выдумка. Какие, думаешь, рассказы «заходили» лучше всего?
— Ну, наверное, о вулканах, которые местные представляют и правда вратами ада?
— Нет, Лен. Им нравятся рассказы о том, что есть земли, где пока нет колоний, где пока нет короля. И я, мне кажется, даже вижу по их глазам, как они представляют там свою жизнь.
Глава 72
Лена проспала весь вечер и всю ночь. Проснулась от запаха бульона, сдобренного щедро приправами и кореньями. Открыла глаза и увидела Льва с котелком.
— Ну вот, твою усталость сейчас как рукой снимет. Завтракаем сытно и отправляемся на новые поиски, - он присел на край телеги и протянул Лене деревянную миску.
— Дай хоть до уборной дойти. Умыться здесь, наверное, просто негде, - она потянулась, слезла с телеги и пошла за конюшню, думая лишь о том, что если бы они прибыли сюда летом, ни за что не пошла бы туда. А сейчас все подмерзшее и даже, можно сказать, не воняет.
