Галстук нельзя повязывать на голую шею… На ногах всегда должны быть носки… Обязательная пробежка с утра к озеру… Романтика детства, наполненная жужжанием комаров и расчесанным до крови телом.
Андрей улыбнулся, вспомнив этих жутких кровососов. Как они устраивали заграждения от них из простыней, натягивая их между железными спинками кроватей. И ведь нормально же себя чувствовали! Взрослый бы точно задохнулся, но только не ребенок!
Забавная мордашка рыжей бестии никак не желала покидать мысли, оттесняя сон, который постепенно накрывал. Андрей вспомнил, как она злилась, когда он приглашал какую-нибудь девочку на медленный танец. Она испепеляла его детским сердитым взглядом. А потом отказывалась разговаривать. Правда, хватало ее от силы на час. После отбоя, забыв обиды, она тайком пробиралась в их комнату и залезала к Андрею под одеяло, занимая место, которое считала своим. А на утро им обоим влетало. Но на следующий день все повторялось. И так бывало всегда, кроме тех дней, когда Таня болела, и ей запрещали вставать с кровати. Тогда она заставляла Андрея до ночи сидеть рядом, рассказывать всякие истории, пока не засыпала.
— Зачем ты это делаешь? — спросил Михаил у Захара, выйдя наверх проводить его.
— Что делаю?
— Зачем ты хочешь отправиться туда вместо нас? Для тебя, ведь, там тоже опасно?
— Ах, это! — Захар легкомысленно отмахнулся. — Ничего они мне не сделают. — Хоть он и старался говорить спокойно, Михаил заметил, как в глазах его промелькнул страх.
Захар вертел в руках бутылочку с эликсиром и корень жизни, которые ему вручила Алина.
— Вот, возьми, — сказала Алина, — это может пригодиться тебе или Ивану. Она с благодарностью смотрела на него. Столько доверия и уважения было в ее глазах!
— Мне, вряд ли.
Захар отвернулся. Не понимал, что с ним происходит, когда смотрит на нее. Чувствовал, как внутри растет что-то большое и теплое, не изведанное ранее. А тоска гнала его прочь, заставляла бежать от Алины. Нельзя мечтать о несбыточном. Он схватил бутылку и корень и поторопился уйти. Лишь на поверхности позволил себе перевести дух, глотнув солидную порцию отравленного воздуха.
— Неужели этот корень так всесилен? — сменил он тему, мазнув взглядом по Михаилу.
— Даже мы не знаем всей его силы. Но без него нам здесь не выжить… Ты не ответил на мой вопрос.
— Да, какая разница, зачем я это делаю? — Захар начинал закипать. — Не лучше ли думать об успешном исходе операции?
— Мы благодарны тебе, даже если ничего не получится.
— Не стоит, — сказал, как обрубил, Захар. — Я это делаю не ради вас, а ради себя.
Он стоял напротив Михаила, и в глазах его застыла мука, подсвеченная злобой. Он сжимал и разжимал пальцы обеих рук. Казалось еще чуть-чуть, и он бросится в драку. Михаил не мог понять причины перемены его настроения. Он пытался еще что-то сказать, но Захар оборвал его на полуслове:
— Ждите! Вернусь, как только смогу, вместе с вашим другом. Или не вернусь вовсе. — С этими словами он резко развернулся и удалился широкими упругими шагами.
Боль, расщепляющая тело на атомы! Боль от корней волос до кончиков пальцев! Она поглотила его целиком, убивала, лишала рассудка, заставляла кричать, забыв о стыде и страхе! Она управляла мышцами, как ей того хочется, расслабляя их и сжимая вновь, заставляя потеть и испражняться!
Никогда за всю свою жизнь Иван не испытывал ничего подобного. Он орал, пока голосовые связки справлялись. Постепенно крик перешел в хрипы. Затем затих вовсе. Лишь воздух вырывался из легких через широко открытый рот. Глаза вращались в глазницах, рискуя выкатиться из них, порвав тоненькие нити крепления. Сознание не желало покидать его долго, пока он не выпил чашу боли до дна.
Иван не подавал признаков жизни. Бледное, измученное лицо было похоже на восковую маску. Тело неестественно выгнулось. Из рук и ног, где были оковы, сочилась кровь.
Таким застал его Захар, внезапно появившийся в комнате.
Первым делом он прижался ухом к груди Ивана и с облегчением вздохнул, услышав слабый стук сердца. Он поправил тело так, чтобы наручники не впивались в разодранную плоть, и достал корень жизни. Отломив маленький кусочек, просунул его сквозь стиснутые челюсти Ивана, придерживая голову, чтобы тот не задохнулся. Чудо-корень моментально начал действовать, растворяясь во рту и вливая жизнь в беднягу.
Иван открыл глаза. В них все еще плескалась боль, преливаясь через край. Сознание возвращалось с трудом. Он обвел глазами комнату, не задержавшись на лице Захара, который продолжал поддерживать его голову, дожидаясь полного растворения корня.
Захар внимательно рассматривал его. Он был поражен детским и наивным выражением глаз Ивана. Даже запредельная боль не смогла стереть его. «Что же ты тут делаешь, дружок? — с грустью подумал Захар. — За какие такие грехи попал в этот забытый богом мир?» Даже в своей земной жизни он никогда не встречал таких глаз у взрослого человека!
Он так увлеченно думал, что не заметил, как Иван полностью пришел в себя и тоже разглядывает.
— Ты чего вцепился в мою голову? — Захар вздрогнул от неожиданности и выпустил голову Ивана. Она звонко ударилась об пол и слегка подскочила. — Ай!!! — Иван потирал ушибленное место, кое-как усаживаясь. — То держишь, как клещами, то бросаешь… Ты, вообще, кто? — Он удивленно смотрел на Захара, ожидая, когда тот заговорит.
— Не бойся, — отреагировал, наконец, тот, — я — друг!
— А как ты попал сюда, друг? До сих пор сюда приходил только враг!
— Есть способы, — усмехнулся Захар.
— А зачем ты здесь?
— Ну, ты даешь! Конечно, для того, чтобы вытащить тебя!
— Можешь сказать, где я? — поинтересовался Иван.
— А ты не знаешь?! Ты в темном мире! Одним словом, в аду!
— Темный мир? — в первый момент удивился Иван. — Ах, да, моя фиолетовая аура…
— Аура? Какая еще аура? — спросил было Захар, но тут же заговорил на другую тему: — Слушай, у меня тут эликсир… Надо бы капнуть на твои руки и ноги. Может, поможет. — Он уже откупоривал маленькую бутылочку. — Ничего себе!!! — Они оба таращились на запястья Ивана, наблюдая, как раны моментально затягиваются.
