— тут не спорю, особенно когда поняла, что у Хармса ко мне некий интерес, но сказать, что я из-за этого сильно расстроилась, тоже нельзя. В конце концов, где-то я ее даже понимаю: трясти своим грязным бельем и признаваться в том, что совершила глупость, — это не слишком приятно.
Ладно, честно говоря, о том, что у старосты было с моей соседкой, я могу подумать и позже. Или вообще не подумать — неинтересно. Гораздо более важный вопрос, а в чем смысл-то такого поведения.
В то, что Хармс — зацикленный на Шарин псих, я лично не верю. Что — то тут другое. Возможно, он и правда хочет ее немного поддеть, а она на нем потом отыгрывается на полигоне, но в ситуации со мной, кажется, все несколько иначе.
Или я горожу огород? Так прониклась собственной значимостью, что думаю, что чем-то отличаюсь от остальных пассий? А может, дело вообще в том, что я проигнорировала так называемый флирт?
Не знаю, не знаю. Но чувствую, что тут все не так уж и просто.
С этими невеселыми мыслями я без приключений (что странно) дошла до полигона, переоделась в спортивный костюм, закрепила клинки. Больше на это никто не обращал внимания — уже не диковинка, впрочем, смеяться тоже перестали. Вообще, на факультете обо мне, как поведал Гарет, сложилось мнение как об излишне резкой и нервной, готовой пустить оружие в ход по поводу и без. Когда это я без повода-то?!
Но вот с этими слухами, честно говоря, я бороться совсем не хотела. Пусть лучше считают злой и резкой, чем ни на что не способной рохлей. Сама себе напоминаю злую и агрессивную. болонку, которая лает с рук хозяйки. Неприятно, конечно, так думать о себе любимой, но по силам я та самая болонка и есть. Пока. А дальше, если получится, будет сюрприз.
Правда, уверена, мне еще могут и претензии выкатить, что скрыла второй дар. Или не выкатят? Зачарователи ведь формально светлые, а дар у меня самый что ни на есть темный. Вот дилемма-то у местных бюрократов будет!
На поле меня встретили Гарет и Серина, которые, к огромному моему счастью, тему сплетен про нас с деканом не затронули. То ли еще не знали, то ли вели себя корректно, а девушке, скорее всего, было вообще наплевать. Ну не интересуют нашу магичку металла такие мелочи.
— Двадцать кругов по вольеру! — отдал распоряжение помощник тренера. Никого из магистров еще не наблюдалось, но это только пока разминка, растяжка и так далее. Не стоит надеяться, что они забудут про занятие.
Потом у нас начались командные бои трое на трое. На самом деле отличная тренировка, чтобы научиться следить и контролировать все поле битвы, а не только противника. А то дуэльные бои на улицах наших городов, где скоро предстоит работать, не в чести. Спокойно может и в спину прилететь.
Гарета вызвали в первой тройке, а мы Сериной уселись на скамейки, дожидаясь своей очереди. Девушка к общению не стремилась, а я вспомнила, что мне вообще надо бы тренировать магическое зрение. Боги, какое же я позорище, тренирую умение десятилеток!
Переключиться на иное восприятие оказалось неожиданно легко. Там, в столовой, тоже, хотя действовала я не на эмоциях, наоборот, была очень спокойна. Наверное, все же магическое зрение и правда настолько простое умение, что, научившись один раз, уже не забудешь.
Я внимательно всматривалась в происходящее на арене. Но теперь все было иначе. Колебания только зарождающихся техник я видела как цветную рябь в воздухе — именно это я ощущала раньше куцыми возможностями своего дара. Сами же техники выглядели как окрашенные магией шары, серпы — в общем, формы, которые им придавали хозяева.
Но было и еще кое-что — потоки, тонкие, искрящиеся золотом или первозданной тьмой жгуты, формировавшиеся из ряби и соединяющие технику и ее носителя, то есть мага. У ведьмаков, впрочем, было почти то же самое, только вне зависимости от принадлежности к светлым и темным, наши потоки были окрашены в кроваво-красный.
Декан Сарентон сказал, что то, как я вижу потоки, зависит от моего моего собственного восприятия. Так что ломать голову над этими странностями, наверное, не стоит. Хотя все же интересно: почему только красный?
Но потом я все же заметила различие — звук. Будто бы нити темных ведьмаков вибрировали на более низкой частоте, а светлых, наоборот, на высокой.
Это было интересное открытие, да и вообще, все, что связано с новым даром, мне крайне интересно. Надеюсь, моего фанатизма хватит, чтобы управлению потоками учиться так же усердно, как и зачарованию; надеюсь, я не расслаблюсь и буду совершенствоваться, выискивая крохи информации, которую можно использовать. Ведь, заимев активный дар, так просто махнуть на все рукой и стать обычной. Это лишь для простой зачаровательницы подобное поведение может быть смертельно.
Но хорошенько обдумать эту мысль и настроиться на долгую и изматывающую работу мне не дали. Точнее, не дало ощущение, будто что — то прожигает мне спину. Взгляд? Да, похоже, на меня кто-то пристально смотрит, но не более. Никаких враждебных техник я не чувствовала, так что медленно обернулась, не боясь получить зарядом в лицо.
Развернувшись, я столкнулась с пронзительным взглядом черных глаз. Мне кажется, он даже не мигал, смотря на меня в упор, хотя сидел довольно далеко, почти на самом верху трибуны.
Декан Сарентон, когда я на него посмотрела, довольно заметно мне кивнул, а потом перевел взгляд на соревнование уже второй группы бойцов, только что вышедших, как я слышала, на арену.
Уже когда я поворачивалась обратно, поняла, что на нас, оказывается, очень многие смотрят. Может, не все, но половина так точно. Те, кто уже слышал сплетни. И присутствие здесь декана вовсе не облегчает мое положение, а как бы не наоборот.
Вопросом, зачем он это делает, я даже задаваться не буду. Столь демонстративное появление на тренировке, когда ему нужно вообще-то убийство студентов расследовать, уже о многом говорит. И я буду не я, если он не пришел, чтобы на глазах у всех поддержать эту сплетню, то есть оказать мне знаки внимания.
Интересно, если я его ударю, это будет хуже, чем врезать Хармсу, или то же самое?
“Так, Ами, только спокойно, тут только летающих самонаводящихся ножей и не хватало”,
— подумала я, поправляя стопор, который теперь прикрывал ножны с летающим клинком. За остальные я не волновалась, ибо пока не умела настолько управлять потоками, чтобы, как декан чайные чашки, двигать любой предмет. А вот на ножны с летающим кинжалом пришлось повесить своего рода сигнализацию. Стопор не препятствовал вынуть нож любым способом, руками или волей, но давал мне понять, что происходит. Попадать в ситуацию, когда я не знаю, что делает мое оружие (как это ни дико звучит), я больше не хочу.
Для чего Сарентон сюда пришел, я его, пожалуй, позже спрошу, на вечернем занятии. Если будет подходящая возможность. В конце концов, он и правда может быть здесь по делу. С другой стороны, тогда не надо было на меня так пялиться и кивать, показывая всем, что он меня, видите ли, заметил.
Но додумать эту мысль я опять же не успела, предыдущая группа бойцов закончила, и вызвали меня. Жаль, но из нашей шестерки я не была особенно ни с кем знакома — парни из других групп, так что придется приноравливаться, ведь я понятия не имею, на что они способны.
— Эй, малышка, давай-ка назад. Тут серьезные парни выясняют отношения, — крикнул невысокий крепыш под гогот остальных.
Первым желанием было стукнуть его в лоб гардой самонаводящегося клинка, но выводить из строя члена своей же тройки чревато. Он и второй парень — высокий, жилистый — будут, по сути, сражаться сейчас за меня. Я могу только контролировать поле — я это хорошо умею, но не могу рассказать об этом во всеуслышание. Засада.
Нож, повинуясь моей команде, взмыл из сапога, откинув стопор. В руках я уже держала два длинных кинжала на силу и скорость. Отойти-то я отойду, но и мы еще повоюем.
— Тебя на посвящении через сколько поймали? — кровожадно усмехнулась я, когда наша тройка отходила к одной из стен арены. Другая шла к противоположной. В этом состязании фору давали дистанционщикам, впрочем, это оправдано, ведь не всегда законник может вплотную подобраться к преступнику.
