Учитель Толля говорил: на самом деле он не совсем такой. На него влияют стихии, которые, проходя сквозь резервуар, оставляют отпечаток собственной воли. Только подчинив себе все стихии, Сириус станет самим собой, но даже сейчас, где-то внутри, под маской вспыльчивости, живёт тот наивный и романтичный подросток, которого с детства тянуло в море. И верил в любовь. Стоило вспомнить, как он преображался, когда пальцы его касались клавишей пианино, или идеальные манеры, которыми Рус блистал во время конкурсного бала. А внезапные вспышки гнева — они бывали и раньше, но всегда заканчивались неожиданной нежностью с его стороны.
Ах, как сейчас не хватало Зверя! Выбежав на аллею гостевых домиков, я озадаченно огляделась и, прижав к лицу белый шарф, втянула его запах. Увы, найти нужный дом, имея только тонкие остатки аромата Толля, было невозможно. Оставалось только стучаться в каждый из них и надеяться, что Сириус действительно где-то здесь.
Я уже занесла руку над дверным звонком первого в ряду дома, как услышала голос чуть в стороне. Сделала два шага вдоль стены и заглянула за угол: на крыльце маленького кирпичного жилища стоял Рус и, размахивая над головой чем-то вроде газеты неразборчиво кричал на собственного отца. Тот шёл в мою сторону. Спрятавшись за углом, я прислушалась.
— Ну и чего? Отрекись от меня снова! Я ж тебе не сын, нашёл ради чего напрягаться!
— Ты ещё пожалеешь о своём решении! — кричал в ответ отец. — Подумал бы лучше о матери! Она места себе не находит!
— Прячешься за юбкой? Очень благородно!
Осторожно выглянув, я успела увидеть, как Толль-старший потряс кулаком в ответ сыну и быстро пошёл по тропинке в сторону выхода с территории академии. Затаившись ещё на некоторое время, дождалась, когда отец скрылся из виду и, словно в шпионском фильме, перебежками добралась до заветной двери.
Внутри что-то шумело, дверь оказалась незапертой. Глубоко вдохнув, я приоткрыла её и скользнула внутрь.
Здесь творилось примерно то же самое, что и на озере: по всему дому метались огненные шары, они то сталкивались друг с другом, то растворялись в зачарованных стенах. Я бы удивлённо присвистнула: такие чары в любом доме не помешали бы, — но вместо этого с визгом села на корточки. Прямо в том месте, где только что располагалась моя голова, теперь рассыпался искрами огненный шар.
Воцарилась тишина. Медленно подняв голову и ожидая в любой момент получить огненным шаром промеж глаз, я обнаружила над собой Толля. Его ноздри широко раздувались, а глаза гневно блестели в свете горящих ламп.
— Ты что здесь делаешь? — прорычал он сквозь зубы. — Тебя кто сюда приглашал?
Знакомое чувство, словно передо мной пёс. Большой, лохматый и злой. Пёс, которому ещё нужно показать, кто здесь хозяин. Я поднялась на ноги, неотрывно глядя ему в глаза, и постаралась, чтобы голос не дрожал:
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Говори и выметайся отсюда.
— Не смей обращаться ко мне в таком тоне.
— А в каком можно? — он кривовато улыбнулся, и постепенно речь его становилась всё громче. — Это ты припёрлась в мой дом без спроса, зашла, даже не постучав! Или я не ясно выразился в прошлый раз? Так я повторю! Пошла! Вон! Отсюда!
Последние слова Сириус буквально прокричал мне в лицо.
Что теперь?
Одно из двух. Либо отступить, либо… наорать в ответ.
— А теперь сам заткнись и слушай! Никуда я не уйду, придурок! Никуда не уйду, потому что я, чёрт побери, люблю тебя!
Молчание. Тяжёлое дыхание. Тишина.
Лоб Толля разгладился, глаза расслабились. Мои мысли лихорадочно метались в поисках подходящей фразы, но ничего не приходило на ум. Однако, слова не понадобились. Сириус одной рукой обхватил меня за плечо, резко прижал к себе, уткнулся подбородком в лоб. Затем второй рукой обнял сверху и прошептал:
— Боги, я так испугался, что попал в тебя… Ну зачем, зачем ты здесь. Мысль, что стихии могут навредить тебе, сводит меня с ума. — Он чуть отпрянул и заглянул мне в глаза. — Нет… Нет-нет-нет, только не плачь!
А следующим движением ещё крепче обнял.
Слёзы сами текли по щекам. Я не привыкла наматывать сопли на кулак, но сейчас словно плотину прорвало. В них было всё: отчаяние последних недель, смерть Толля, его восстановление и отторжение, угрозы его отца, желание быть рядом и страх потерять навсегда.
— Русь, — срывающимся голосом проговорила я. — Оборотень не испытывает влечения к другому оборотню.
— Я знаю.
— Давно?
— Давно.
— Это значит?..
Он дёрнул плечами, не ответил. Потом вздохнул, обхватил меня ладонями за щёки, и дыхание Руса коснулось моей щеки, вызывая волну самых маленьких мурашек.
— Думал, может, мы другие, — прошептал он. — Думал, уйдёт вместе со Зверем.
— Но не ушло, — закончила я общую на двоих мысль.
— Не ушло, — выдохнул он и поцеловал меня в губы.
***
— В этом году конкурс радует нас самыми неожиданными поворотами! — кричал Мило Врак со сцены актового зала. — Только подумайте, пришло сообщение, что пара номер семнадцать на самом деле парой не является! Так это или не так, но они претендуют на первое место, а потому судейской коллегией было принято решение провести проверку на любовь! Вы тоже не знали, что такое возможно? Представляем вам новое изобретение наших техномагов!
Под торжественную музыку на сцену вынесли большую металлическую арку, похожую на портал, но куда шире.
— Как известно, когда один человек любит другого, между ними появляется энергетический канал, а направление движения энергии в нём указывает, кто к кому неравнодушен. Понимаете, да? Если от Мэйли энергия течёт к Зусу, значит, Мэйли любит Зуса! Эта рамка, — ведущий хлопнул по металлу, — сделает потоки видимыми. Если мы увидим взаимный обмен энергиями в паре, значит, — он выразительно подмигнул публике, — это настоящая любовь! А для чистоты эксперимента проверим всех. Что же, прошу! Пара номер семнадцать, Лисанэтта Блик и Ной Страйк!
Улыбающиеся одногруппники, держась за руки, встали под арку. Ведущий торжественно нажал на кнопку, и постепенно в воздухе появилось несколько линий. Публика наполнилась возмущённым гулом. От Ноя энергия текла к Нэт. Ещё три потока откуда-то из зала текли к Ною, но в паре метрах от арки становились невидимыми. Так же ещё два потока из зала устремились к Нэт. А от неё энергия уходила в зал.
Стоящий у дальней стены Сириус улыбнулся. Он видел эти потоки. Как другие при определённой концентрации видели линии силы, так он — энергию жизни. Линий было много разных, они создавали в пространстве сложную сеть. Но теперь, когда прибор подсветил некоторые из них, Толль легко разглядел начало и конец.
Пульсирующая нить неоново-зелёного цвета, словно пуповина, поддерживала в нём жизнь.
Эпилог
— Рус! По правому борту! — Проорал стоящий у штурвала капитан.
Корабль качнуло, и большая волна накрыла край палубы. Я едва удержалась на ногах, мёртвой хваткой вцепившись в ограду. Толль дождался, когда судно немного выровняется и протянул ко мне руку. Я ухватилась за его ладонь и кивнула.
Сириус стал словно проводником или, скорее, трансформатором, преобразуя мою силу в настоящую магию. Ветер сменился и задул в другую сторону, относя корабль влево, прочь от рифов.
— Мало осталось! — крикнула я, оценив свои запасы.
Толль зарычал, отпустил мою руку и раскрыл Врата Ветра. Стихия ударила с новой силой, пользуясь тем, что плескалось в резервуаре её хозяина.
Я бросила короткий взгляд в область солнечного сплетения Руса.
Стенки резервуара, всё ещё тонкие и хрупкие, уже не рвались от удара ветра.
Шторм постепенно шёл на убыль.
И снаружи, и внутри.
