От такого открытия сложно было усидеть на месте, поэтому я вскочила и заходила по комнате. Ленор, оглушенная научными изысканиями из мира двадцать первого века, притихла и перестала меня доставать, а я, тем временем, продолжила:
— Что ж, это многое объясняет. Например, тот факт, что тебя бесило, что я сплю с Валентайном, — я хлопнула в ладоши. — А потом ты зажигала с ним так весело, что забывала обо всем. И, надо признаться, ни разу не переживала, что тебе приходится это делать. Потому что это — уже мои чувства и гормоны.
Я прошлась по комнате до окна и обратно.
— В результате, мои чувства к Люциану, какими бы они не были — это твои чувства к Люциану. Моего тут… ну, только мое присутствие.
Я крутанулась на пятках и снова пошла к окну. Открытие и правда было потрясающим, и, если честно, это многое объясняло. В частности, это означало то, что я в самом деле могу заниматься с Люцианом драконьим, он для меня — просто мечта Ленор. Не моя. То, что меня так кроет рядом с ним — это все ее чувства. Ну и пусть кроет! Потому что это кроет ее, а не меня. Точнее, нас… точнее, меня крыло! Пока я всего этого не поняла.
Супер!
Все, что осталось — проверить эту теорию.
Я коснулась виритты и запросила связь с Драгоном. Ответил он сразу же.
— Я согласна заниматься драконьим, — произнесла быстрее, чем Люциан успел что-то сказать. — Только давай сегодня встретимся в городе. В ранховой тэрны Хлит.
Если он и удивился, то вида не подал.
— Договорились. Когда?
— Если открою портал в точку, буду там минут через двадцать.
— Хорошо. Я тоже.
Я подмигнула Эвиль и «отпустила» ее, а потом отправила Валентайну сообщение, что готова встретиться с ним сразу у Макса часа через два. После чего отправилась в ванную, ополоснуть лицо и немного пригладить волосы: дежурная щетка всегда была на месте. Вообще привычку разбрасывать расчески по всему дому я заимела именно в Даррании — в таких домах не набегаешься ни ножками, ни порталами.
Поправив топорщащиеся пряди, я настроила виритту на переход и запросила соединение к ближайшей с ранховой портальной точке.
— Да, Лена, — донеслось негромкое, — Вы с Валентайном идеальная пара. Потому что ты действительно темная.
Я бы ей ответила, но мне уже пришло подтверждение перехода. В который я, активировав координаты, немедленно и шагнула.
Глава 30
Я думала, что приду первой, но оказалась неправа. Люциан не просто пришел, он уже успел закупиться ранхом, булочками, и теперь сидел за моим столиком! Наверняка ведь у тэрны Хлит все узнал заранее. Вот что за парень, а?
«Парень, которому ты очень нравишься», — раздалось в голове.
Признаться честно, я уже начинала путаться, где Ленор, а где мои мысли, поэтому отвечать не стала. Да и вообще, я сюда не болтать с самой собой во всех смыслах пришла, а драконьим заниматься.
— Отлично выглядишь, — сообщил Драгон, поднимаясь мне навстречу.
— Да, я расчесалась.
Он рассмеялся:
— И я о том. Ты всегда отлично выглядишь, Лена.
Х-ха.
— Спасибо, конечно, но мы вроде договорились до того, что мы друзья.
— Вообще-то мы не до чего не договорились, — сообщил он, отодвигая для меня стул. — Но как скажешь. Друзья не имеют права делать друг другу комплименты?
Я подозрительно на него покосилась. «Как скажешь?» Это точно Люциан Драгон, или у него в голове тоже кто-то завелся?
— Хорошо, тогда вот это вот все к чему? — я окинула взглядом стол, на котором осталось очень мало места для того, чтобы заниматься драконьим.
— К тому, что ты явно еще не ужинала, а время движется к вечеру. Решил, что перед занятиями тебе не помешает подкрепиться.
В отличие от меня, Люциан уже переоделся, и сейчас был в темно-синих брюках и рубашке навыпуск. Вообще-то здесь так не ходили, а еще здесь не по этикету было расстегивать пару-тройку верхних пуговиц, уводя девичьи взгляды в этот вырез. Почему-то считается, что только мужчина может глазеть на женскую грудь, а у женщин все по-другому. Так вот, ответственно заявляю, ничего подобного.
Но! Мне это от Ленор досталось, так что можно расслабиться. И не думать, почему я пялюсь в этот очерченный белой тканью треугольник, вспоминая, какая у него фигура под рубашкой.
— Я пила ранх у Сони, — сказала, отгоняя совершенно ненужные мысли. Но поесть действительно не успела: до того, как взяла печеньку, Соня решила провести сеанс психоанализа Валентайна.
— Как она? — Люциан устроился рядом со мной на стуле и посмотрел мне в глаза.
Когда он вот так смотрел, я терялась. Потому что Люциан безо всяких подколов и снисходительности тэрн-ара, без его бесконечных провокаций и прочего, казался мне на удивление… близким. Я даже ошалела, когда подумала это слово, с чего бы ему быть мне близким? А потом отмахнулась снова: Ленор хочет за него замуж, троих детей и собачку. Ну ладно, предположим собачку в этом мире им завести не грозит, но вот троих детей вполне. Так что неудивительно, что она считает его близким.
— Уже лучше, — ответила я. — Мы поговорили. Сейчас у нее со здоровьем все хорошо, Глатхэн постарался. Поэтому еще немного — и сможет вернуться в Академию.
Люциан кивнул:
— Хорошо. Потому что со мной она разговаривать не желает.
— Почему?! — искренне изумилась я.
— Потому что я якобы сдал ее Сезару.
— А ты сдал?
— Сказал, что ей необходима поддержка. Это было, когда вы поссорились.
— Мы не ссорились.
— Ну да. Ты просто злилась на нее из-за Ленор и игнорировала.
И он туда же?
— Мы вроде драконьим собирались заниматься? — поинтересовалась я.
— Собирались. — Он продолжал смотреть на меня. — Лена, что с тобой происходит?
Когда-то, первое время я не могла привыкнуть к тому, что меня называют моим настоящим именем. Тем самым, которым меня назвала мама. Моя настоящая мама, а не та, которая запульнула меня в другой мир, потому что я несла угрозу мирному существованию их семьи. Сейчас же это стало обыденностью, но… так меня называли только трое.
Валентайн. Соня. И Люциан.
Люциан был последним, кто узнал о том, что я — это я, и я вдруг подумала о том, как все могло бы обернуться, если бы узнал первым. Наверное, я бы оказалась в застенках у Лэйтора гораздо быстрее, и сейчас мы бы вообще не разговаривали. Я могла бы ему рассказать об этом, обо всех своих мыслях, и о том, что рассказала Соне, но тогда получилось бы, что мы действительно близки, а в мои планы это не входило. Пусть Ленор с ним близость крутит, раз ей так надо.
— Ничего. Все в порядке, — коротко отговорилась я. — Так мы будем заниматься, или можно идти?
— Будем, — Люциан оттолкнулся ладонями от стола, взял чайничек (как ни парадоксально, здесь он и правда назывался ранхничек, а если не сюсюкать, то ранхник) и налил мне светло-золотистый напиток в прозрачную пузатую чашку. — Расскажи, в чем твоя основная проблема с языком.
— В магистре Доброе утро, — фыркнула я. — Он постоянно ко мне цепляется, что я путаю времена.
— А ты их действительно путаешь?
— Иногда бывает. Но мне кажется, если бы он меня не дергал на каждой фразе, я бы быстрее разобралась. Если честно, я не понимаю, почему так происходит. У себя я отлично справлялась с иностранными языками. У себя — в смысле, в своем мире.
— Я понял. Может быть, твое сознание просто с трудом адаптируется к местному языку, — сказал Люциан. — Именно к драконьему. То, что Ленор знала, ты восприняла как само собой разумеющееся, потому что оно записано в ней, как на виритте.
Я сдавленно хрюкнула.
«Тебя понизили до виритты».
«А тебя вообще Валентайн не узнал».
Понимая, что мы сейчас договоримся, я снова вернулась к драконьему:
— О таком я, если честно, не думала. С другой стороны, Ленор же тоже из Даррании, ее сознание должно адаптироваться.
— Ее — да, но не твое. Тем более что это не ее родной язык. В любом случае, давай попробуем, — Люциан потянулся за конвертиком с мясом, и надо же было мне потянуться за тем же самым конвертиком! Произошло это настолько быстро, что я схватила вместо конвертика его пальцы, а он сжал мои. От прикосновения, мимолетного — я тут же отняла руку, словно ударило током сквозь подушечки через предплечье и до самого сердца.
