если неправильно, то точно так, о чем никогда не пожалею.
И вот опять хмурый взгляд Ракиса Аль-Аббаса прожигает меня насквозь, а глаза Амаль полны растерянности и непонимания, почему я пришел в их дом не сломленный и с повинной головой, а уверенный в себе и в принятом решении.
— Слушаю тебя, Килиан. Слушаю и надеюсь, что ты не наломаешь дров, что все слова, которые ты здесь и сейчас скажешь, будут обдуманными и взвешенными, а главное будут стоить твоего нынешнего положения и звания Ра Справедливости.
Мудрая речь, ничего не скажешь. Но уже, увы, ни к чему.
— Уважаемый, Ракис, — кивнул я отцу своей бывшей невесты, — дорогая, Амаль, — и я посмотрел в голубую глубину девичьих глаз, что уже почти налились слезами, — я не отказываюсь от ответственности за то, что сделал и от своего дитя. Я буду, как того велит закон и справедливость, заботиться о кровь от крови своей, воспитывать и дарить столько любви и внимания, сколько того будут требовать обстоятельства. Обещаю, что дам имя — Аль-Надир — своему еще нерожденному ребенку, наделю его всеми почестями, что соответствуют званию моего отпрыска. Стая Сумрачных будет почитать моего наследника как почетного члена нашего общества и всегда выступит в его защиту, в случае необходимости. Все, что принадлежит мне, будет принадлежать и ему, моему ребенку. Но на этом все. Я освобождаю себя от данного мною слова стать мужем Амаль, потому как, совершенно точно знаю, что не смогу дать ей то, чего она заслуживает…
— Долбанный трус, чертов лицемер! — перебила меня Амаль, вскакивая на ноги и вся багровея от обуявшей ее ярости, — Ты клялся мне в любви в ту ночь, когда мы зачали нашего ребенка, ты обещал мне, что никогда не бросишь меня, что и дня без меня прожить не в силах. Ты жалкий лжец! Ты позор дома Аль-Надир! Ты позор для всех полиморфов Су-Мартала!!! — она орала во всю свою глотку и натурально всхлипывала в истерике, но я не мог проникнуться ни одним ее словом, потому что сейчас, в этот самый момент я видел ее почти насквозь, — Ненавижу тебя! И твою шлюху-ведьму я тоже ненавижу! Чтоб вы сдохли оба в мучительной смерти, твари! Мерзкие насекомые, вот вы кто!
— Амаль! — взревел отец разъярённой фурии, что когда-то была моей невестой, но она все не унималась и горлопанила еще пуще прежнего.
— Ты бросаешь свое дитя ради кого? Ради ничтожной бабенки? Ты конченый идиот! Я не старая ветошь, чтобы просто выбросить меня за ненадобностью! Ты обещал жениться на мне и сделаешь это! А иначе, весь Союз планет узнает о том, что Ра Справедливости убил свое дитя! — она схватилась за волосы и уже просто визжала на ультразвуке.
— Успокойся, Амаль, — предупреждающим тоном произнес я, понимая, что еще одно слово и мне придется надавить на нее так, что ей точно придется не по нраву. И это слово было сказано.
— Я убью его и себя убью тоже, если ты не сдержишь своего слова! Будь ты проклят, Кил. И шлюха твоя пусть будет проклята! — а потом она замолчала, просто замерла посреди кабинета со стеклянным взглядом и приоткрытым ртом, не в силах более вымолвить ни слова.
— На сим я откланиваюсь, Ракис. Надеюсь, на твое понимание и то, что ты не станешь мстить за мой отказ вашему дому. Я своего ребенка не оставлю, обещаю. Я все сказал.
— Ну да, дорогой Ра, — пренебрежительно фыркнул Ракис, — твоему же слову можно верить. Не так ли?
Я не поддался на провокацию и вышел за дверь, прекрасно понимая, что своим поступком и принятым решением, фактически развязал войну между двумя стаями. Моя вина и я должен предупредить своих.
Спустя всего час я был на территории Сумрачных и тепло пожимал руку новому-старому Верховному альфе — Ацеллу Аль-Тарро. Он правил стаей до моего восхождения и занял место вновь, когда я покинул Су-Мартал. Это был старый, закаленный в боях полиморф, мудрый и справедливый и, выслушав мою историю, он кивнул и озвучил свое мнение:
— Ты верно поступил, Килиан. Да, за свои ошибки нужно отвечать. Ты, конечно, можешь поступить так, как хочет дом Аль-Аббас, жениться-таки на девчонке, угробить жизнь себе, ей тоже и все оставшиеся годы мечтать о своей ведьме, которая давным-давно счастлива с другим. Да и счастлива ли? Но какой прок будет ребенку от брака, где его родители совсем не любят друг друга? Ракису нечего предъявить стае по существу. А если уж и припрется к нашим воротам, то я всегда могу предложить им на замену себя. Жизнь почти прожита, можно и жениться, — постановил Альфа и сам же своим словам рассмеялся, — Амаль аппетитная курочка, да и детей я люблю, буду воспитывать как своего, раз Луна обделила меня кровными наследниками.
Я смотрел на него и видел глубоко несчастного мужчину, того, кто давным-давно потерял свою пару и так и не решился начать все сначала. А еще я понимал, что превращусь в такого же одинокого прожжённого циника, если не верну себе свою Ванду. И в который раз сердце мое так затопило агонизирующей болью, что я почти задохнулся.
Как она там? Что делает? Чем живет? Вспоминает ли обо мне, хоть иногда? А потом я одергиваю себя за свои глупые мысли. Дурак! Даже если и вспоминает, то далеко не добрым словом. Я ничего в этой жизни для нее доброго не сделал. Что она видела от меня? Сомнительные предложения, притеснения, а порой даже и оскорбления.
Я не достоин ее. Про любовь и говорить страшно.
Мои невеселые думы прервал стук в дверь и на пороге вдруг появился мой двоюродный брат Касиус. Как и при мне, он был Бета-советником вожака. Только вот отчего-то в этот раз он мне не обрадовался, а как будто…Да не может этого быть!
— А ну-ка стоять, — крикнул я попятившемуся от двери родственнику, но тот только тряс головой и без конца повторял:
— Я зайду попозже, не сейчас…
И тогда я увидел то, что заставило все встать на свои места в моей голове. Но мне нужно было больше, убедиться до конца! Я встал и за долю секунды уже был напротив Касиуса, жестко за шею прижимая того к стене. Вздох и улыбка помимо моей воли появилась на моем лице. Да уж, что тут скажешь? Покачал головой и только хотел задать закономерный вопрос, как в моей голове вдруг неожиданно будто атомная бомба взорвалась. И голос! Ее голос!
Вот только одно «но». Она
