— Господи, Джен, что случилось? Неужели тебя так расстроили мои плохие манеры?
Его шутка, казалось, заставила ее рыдать еще громче. Он бросил взгляд на Уорсингтона, но тот лишь беспомощно махнул рукой. Кендрик примостил голову Женевьевы на своем плече и начал медленно ее укачивать.
— Любимая, о чем ты так горько плачешь? — прошептал он.
— Я так боюсь, — сказала она, вцепившись в него так крепко, будто все силы ада были готовы утащить его за собой.
— Чего? Бояться совершенно нечего.
— А если с тобой что-нибудь случится?
— Милая Джен, со мной ничего не случится. Разве я не просил тебя мне довериться? Мне был дан еще один шанс. Нам обоим дали еще один шанс. Всю оставшуюся жизнь я буду здесь, рядом с тобой. Нам предстоят долгие годы, чтобы осуществить все, о чем мы с тобой мечтали: дальние путешествия, возрождение древних замков, рождение детей…
— Извините, милорд, что вмешиваюсь. Сколько именно детей вы собираетесь завести? — кисло спросил Уорсингтон.
— А сколько нужно, чтобы свести тебя с ума? — скрывая усмешку, поинтересовался Кендрик.
— Если они будут напоминать своего папашу, то и одного хватит с избытком.
Кендрик рассмеялся и легонько сжал в руках Женевьеву.
— Ты слышала, любимая? Разве сама мысль, чтобы свести с ума нашего старого любопытного лиса, тебя не радует? Как же это случится, если меня не будет здесь рядом с тобой? — Она не ответила, но слезы перестали струиться по ее щекам. — Джен, я не покину тебя. Клянусь. Да я успею сто раз тебе надоесть, пока мы оба не состаримся.
Она покачала головой.
— Я никогда не устану от тебя.
Он пальцем поднял ее подбородок и поцеловал. Такие нежные губы, соленые от слез. Интересно, насытится ли он когда-нибудь вкусом ее губ?
— Миледи, вы никогда не узнаете, как совладать с его светлостью, если вы его не накормите, — вмешался Уорсингтон.
Женевьева с улыбкой выскользнула из объятий Кендрика.
— Думаю, это тонкий намек на то, что твой завтрак может остыть.
Кендрик хмуро взглянул на Уорсингтона.
— А я думаю, он дает мне понять, что нуждается в весьма длительном отпуске.
Уорсингтон продолжал ставить на стол блюда с блинчиками, яйцами, сладкими рогаликами и фруктами.
— Без меня вы умрете с голоду.
Женевьева улыбнулась.
— Уорсингтон, временно я могу готовить для милорда.
— А я ей в этом помогу, — твердо заявил Кендрик. — После завтрашней свадьбы ты официально находишься в отпуске. Отправляйся в кругосветное путешествие. Поезжай в Колонии или на юг Франции. Я оплачу все твои расходы.
— Все? — оживился Уорсингтон.
— Все, — проворчал Кендрик. — Ты это заслужил. Иди собирай чемоданы, а я приберу в кухне.
Уорсингтону не было нужды повторять дважды. В дверях взвились полы его черного фрака, когда он пулей вылетел из кухни. Кендрик придвинул к себе яичницу и начал ее поглощать.
— Завтра?
Он перестал жевать.
— Слишком скоро?
Женевьева покачала головой, но он заметил, что мысль о скорой свадьбе выбила ее из колеи. Он посадил ее удобней на колени и вернулся к еде.
— Мы можем не осуществлять брачных отношений сразу, — предложил он.
Она только вздохнула и ничего не ответила.
Кинув в рот сразу три ломтика ветчины, он призадумался над вопросом. С любовными отношениями он может подождать. Несколько часов. Конечно, за это время она к нему привыкнет.
Он очень на это надеялся.
Всю оставшуюся половину дня Кендрик провел, строя планы. Организация осады всегда была его сильной стороной, и он в полной мере собирался воспользоваться этим обстоятельством, планируя собственную свадьбу. Уложив Женевьеву вздремнуть после обеда, он начал собирать нужные документы. Необходимо было также уведомить брата Аделаиды о предстоящем венчании.
Оставшееся время он приходил в себя после того, как увидел Ройса и Назира, входящих в большой зал в обычной телесной оболочке. В течение нескольких часов они сидели на кухне, обсуждая героический поступок Женевьевы, подписавшей акт отречения от собственности, и восхищаясь значительно возросшим качеством пищи со времен средневековья. К вечеру Кендрик успел предотвратить две драки между своим капитаном и сарацином, наесться так, что ему стало плохо и сделать несколько окончательных штрихов в намечавшейся на завтра свадьбе. Он снова удостоверился, что свадебный подарок для Женевьевы приготовлен так, как он приказал, и отослал даму своего сердца в постель.
Когда пришло время самому ложиться спать, оказалось, что сна как ни бывало, и в голову продолжали лезть разные мысли. Он слышал, как за стеной беспокойно ворочается на кровати Женевьева. Ему очень хотелось пойти к ней, но он знал, что лучше этого не делать. Что-то ее беспокоило, о чем она не хотела с ним делиться. Хотя и времени-то на вопросы у него не было. Как же, ведь он был занят планированием свадьбы и дружеской беседой с приятелями. Сейчас он об этом сожалел. Если бы только она ему доверилась! Ведь она знала, что он любит ее больше жизни и сделает все, чтобы она была счастлива.
Тяжелый вздох вырвался из его груди. Завтра они поженятся, затем он выпроводит всех гостей из зала и узнает, наконец, что за мысли бродят в ее беспокойной голове. Жаль, что его возвращение к жизни отняло способность читать мысли. Все было бы намного проще.
Он закрыл глаза. Завтра. Он решит все проблемы завтра.
Женевьева на цыпочках вошла в комнату Кендрика, чтобы убедиться, что тот крепко спит. Огонь свечи, стоявшей возле кровати, бросал на его лицо мягкий, приглушенный свет. Как невинно он выглядел во сне, почти беззащитно. Она протянула руку, чтобы убрать волосы с его лица.
Ее рука прошла сквозь него и коснулась подушки.
— Кендрик! — закричала она.
Он не пошевелился. Она старалась потрясти его за плечо, но наткнулась на пустоту.
— Кендрик! — звала она снова и снова, охваченная страхом, с которым старалась совладать целый день.
— Кендрик! — всхлипывала она, судорожно сжимая несуществующие плечи.
— Женевьева, проснись!
Она открыла глаза. Кендрик тряс ее за плечи. Она с плачем села и обняла его за шею.
— Ох, Кендрик! Мне снилось, что ты снова стал призраком! Я хотела тебя разбудить, прикоснуться к тебе, но не смогла!
Кендрик поднял ее с кровати, взял на руки и вышел из гостиной.
— Мы ляжем вместе, и я крепко тебя обниму. Это тебя успокоит.
Он был совершенно нагим. Лечь с голым мужчиной? Эта мысль подействовала на нее, как ведро холодной воды. К ней тут же вернулись здравый смысл и все ее опасения.
