сразу не выведут. И это море волновалось, пока не начало расступаться. Вокруг Марионы и Эсташа уже сформировался свободный круг, а теперь люди отступали, давая дорогу главе рода, который шел выяснить, что внесло разруху в идеальный вечер. Он ведь тоже почувствовал. Защитникам это дано – безошибочно вычислять источник тревоги.
Арриен буквально врезался в невидимую преграду, едва люди расступились настолько, чтобы я оказалась перед его глазами. И будто время откатилось вспять, и я вновь очутилась в круге, за которым пылал огонь, огибая меня по сторонам. Только сейчас по ту сторону замерли люди. Сколько было на их лицах: любопытство, замешательство, непонимание, интерес, тревога. Кто это? Что за существо? Зачем пришла на прием? Каким образом попала на него?
Арриен, Мариона, Эсташ – все они, как тогда в пещере. И я видела только их. Заметила, что девушка дернулась в мою сторону, но муж ее остановил, бросив взгляд на брата.
– Простите, – сказала я негромко, но кругом повисла такая звенящая тишина, что даже эти слова прозвучали гулко. Словно их разносило эхо пещеры.
Я вжала голову в плечи, готовясь принять на них груз нового унизительного воспоминания. Самого тяжелого из всех. Поскольку Арриен приблизился ко мне.
– Зоя.
Сдавленный глухой голос человека, которого до глубины души шокировало мое появление. Даже непоколебимого, всегда сдержанного и умевшего совладать с чувствами защитника сейчас подвел самоконтроль. Неслыханная дерзость – явиться сюда. С подобной он прежде едва ли сталкивался. Пришла на сбор средств для разрушенной по моей вине Альберги.
– Зоя.
Ведь я уже не надеялась снова услышать, как он зовет меня по имени. А одно время безумно боялась, что услышать попросту не суждено. И в моей голове продолжало звучать эхо, раскатываясь дальше и складываясь в холодную фразу: «Прошу вас покинуть мой дом и никогда больше не переступать его порог».
– Прошу, поднимись.
Он протянул руку, но я не взялась за нее. Он наклонился и сам поднял меня, крепко держа за плечи.
– Простите, – мне хватило силы воли не вцепиться в него, но поднять глаза выше белоснежного воротника его рубашки недостало смелости. – Я прошу прощения, что пришла в этот дом. Простите за Альбергу. Я не хотела. Я уйду сама.
Я говорила и понимала, что не имею никакого права стоять рядом с ним, позволять ему вновь поддерживать меня. Пусть даже самой удержаться на ногах было сложно.
– Это счастье, что ты жив… что все вы живы…
Снова злосчастные непролитые слезы лишили меня голоса. От них, впрочем, тоже был толк – я сумела оттолкнуть державшие меня руки и развернуться прочь.
Конечно, люди и не думали расступаться передо мной, но мне уже было все равно. Я просто решила вклиниться в эту безликую толпу. Не видя толком, смешно вытянув руки, словно собралась пробираться на ощупь, рванулась в сторону дверей.
Арриен перехватил меня и развернул обратно. Прервал позорное бегство. Забавно было думать, словно огромную ошибку можно искупить обычным «Простите. Я не хотела». Хотя даже унижение возможно вынести, ощущая непомерную вину, но только не необходимость столкнуться с ним лицом к лицу. Увидеть его глаза так близко. По давней привычке, втягивая голову в плечи, я ждала хлестких слов, гораздо хуже пощечины. Не было ни того, ни другого, и все равно мне показалось, что свершилась катастрофа, когда ладони обхватили мое лицо. Я поймала его взгляд лишь на миг, на секунду позволила заглянуть в почерневшую глубину прежде синих глаз, и зажмурилась. И я не увидела, как он наклоняется, и я не поверила, что моих губ коснулись его губы.
Сначала гул голосов, сотни пораженных вздохов и возгласов, затем тишина, словно я перенеслась в иную вселенную. Конечно, потрясенные охи и ахи продолжали звучать, но я уже не слышала, ведь это была другая реальность. Та, в которой Арриен тен Лоран поцеловал меня на глазах сотни гостей посреди бальной залы древнего дома защитников.
Настоящий пустынный мираж.
Гости были в ужасе, мне думается. Я же вместо красивого падения в обморок на руки красивому мужчине вцепилась в отвороты его жесткого белоснежного воротничка и отчаянно ответила на поцелуй, прижавшись так тесно, что ощутила каждую мышцу его широкой груди. А затем и вовсе скрестила ладони на затылке защитника, отыскав для себя точку опоры посреди зыбкой сказки.
Другая реальность… Здесь его поцелуй не следовал никаким нормам поведения, никаким доводам разума, но он был настоящим, не придуманным мной, и дарил то, чего ничто иное во всем мире не могло подарить, – он делал меня самой счастливой на свете.
Сейчас тот вечер вспоминался словно в тумане. Сорванный бал, смятение гостей, мое знакомство с родителями Арриена. Все так неожиданно свалилось на меня в тот момент, что перед лицом Каролины и красивого светловолосого мужчины, на которого так сильно походили его сыновья, я не смогла произнести ни единой логически завершенной реплики.
– Зоя, – Каролина сошла ко мне с возвышения, на которое они поднимались, чтобы произнести речь, и крепко обняла, – как я рада тебя видеть! Какое это было мучение считать, что ты погибла. Мы все разделяли с Арриеном его боль.
Прежде казалось, больше попросту невозможно покраснеть, но меня спасло исключительное неверие, что происходящее правда на сто процентов. Этот туман в голове помогал следовать простым правилам, пожать протянутую руку, робко улыбнуться в ответ на красивую искреннюю улыбку и прямой взгляд.
– Мне очень приятно познакомиться с вами, Зоя. Я много слышал прекрасных вещей о прекрасной девушке.
И снова я покраснела, и вновь усомнилась в реальности. Я бы и дальше полагала все сказочным сном, если бы, обернувшись к Арриену, не заметила в безликой толпе пораженных подобным вниманием к неизвестной особе гостей шокированные лица Маджа и Нейи. Они смотрели молча, но, в отличие от меня, явно принимали ситуацию именно такой, какой и видели. Верили в нее, оттого и стояли неподвижно, молчаливо взирая на знакомую Зофью так, словно увидели впервые. Я улыбнулась им и махнула рукой, подзывая, затем обернулась к Арриену, чтобы сказать и о своей семье, о том, как нашла ее, но увидела его лицо, глаза, и позабыла, что собиралась сделать. Тен Лораны сами все поняли, сами познакомились. Я слышала голос Маджа, представлявший его и Нейю, на моем же плече лежала рука защитника, и ничто в целом мире не могло заставить меня отстраниться от Арриена. Кроме разве что той самой слабости, накатившей из-за столь всепоглощающего счастья.
Арриен вынес меня в сад на
