У меня подкосились ноги. В памяти огненными узорами вспыхивал то мертвый Адам, то яростный взгляд Долорес, то ее плевок прямо мне под ноги.
— Ты узнаешь правду, клянусь, — положила Кларисса свои сухие костлявые руки мне на плечи. — Когда станешь достаточно сильной и мудрой, чтоб вынести ее.
— А если не стану? — дерзко спросила я.
Она покачала головой и с самой снисходительной улыбкой в мире произнесла самые страшные для меня слова:
— Придется. Ты не можешь подвести свое наследие.
***
Давным-давно мама рассказала мне о красных нитях судьбы. Как только люди повязывали их друг у друга на запястьях, то навечно становились связанными судьбой.
Я перерыла все ящики в комодах и шкафах кабинета Клариссы, но все же нашла клубок красной пряжи. Четкого плана действий у меня не было, одно наитие. Наверное, потому браслеты вышли немного нескладные.
Сколько невидимых красных нитей я завязывала на запястьях?
Мама и папа любили бы меня высокой желтоглазой чудилой с писклявым голосом. Атасемья? Они бы приняли меня низенькой, худенькой и с безумной копной, а не идеальной волной шевелюры?
Я не чувствовала красных нитей между ними и собой. Как долго бы продлилась их любовь?
Алан, молящий невидимого отца простить его, валяясь на полу камеры в немом крике. Элина, заливающая предательство матери выпивкой.
Сколько невидимых красных нитей порвано на их запястьях?
— Привет, — раздался робкий голос у порога, — Элла сказала, что ты теперь живешь здесь, и я решил…
Ленард мялся у двери, держа в руках маленькую коробочку, перемотанную лентами. На локте у него висел зеленый бесформенный халат, щетиной можно было заколоть насмерть, но усталые серо-зеленые глаза светились особой мягкой добротой.
— С днем рождения, — протянул он мне коробочку, — и с концом Йоля. И у тебя дома тоже прошел какой-то праздник, который я забыл. Поэтому вот.
Я невольно рассмеялась от его очаровательной неловкости и подошла к нему, отложив пряжу в сторону.
— Спасибо, — мягко кивнула я, приглашая его сесть рядом со мной.
Ленард плюхнулся на стул, сложив руки на коленях, а потом вдруг затараторил:
— Я не верил ничему, что он говорил про тебя! Уйти не мог, потому что боялся потерять деньги! Но как только увидел тебя у Клариссы, то так себе стал мерзок! Уволился сразу же! Теперь работаю в госпитале, не вернусь к этому олуху!
— Ты ни в чем не виноват, — остановила я его, разрывая обертку подарка. — Кстати, у меня вопрос об Алане. Почему он меня не навещал?
— Не знаю, — покачал тот головой. — Наверное, король Эйл вызвал и тот помчался валяться в ногах у папочки.
Я достала из коробочки красную свечу, пахшую сладостями, но вдруг задумалась над словами Ленарда, так похожими на утреннее признание Элины.
Наши родители для нас все.
— Ты жесток к нему, — бесшумно подошла к нам Элина, — и я тоже была жестока.
— Любезность за любезность, — недовольно отрезал он. — Поганец из меня всю душу выпил.
Элла вручила мне вскрытый бело-синий конверт со словами:
— Алан попросил меня посмотреть сначала самой. И просил отдать тебе как можно скорее.
Мне пришлось несколько раз перечитать содержимое письма, прежде чем промямлить:
— Он правда это сделал?
— Я сама бы не поверила, — кивнула Элина.
— Да ну нафиг…
— Дамы, удовлетворите мое любопытство, — просунул голову между нами Ленард. — Пекло! Вот это жесть!
Алан признался отцу и сэру Персивалю. Он прислал мне копию приговора дисциплинарного слушания, где его признали виновным в лжесвидетельствовании при даче показаний об обстоятельствах гибели капитана Адама Горна. А также приложил краткую записку, написанную четким аккуратным почерком:
Принцесса Лисса,
Надеюсь, что мое письмо не потревожило Ваш покой. Я приношу глубочайшие извинения за все свои поступки по отношению к Вам, недостойные королевской чести дома Нилиона. Смею заверить, что понесенное наказание будет соразмерно моей вине, хоть и осознаю, что оно никогда не искупит ее полностью. Но я все же осмелюсь предложить любую посильную помощь в делах, что ожидают Вас на пути. Желаю счастливых праздников и скорейшего выздоровления.
Алан Нилионский.
Ленард подпер подбородок кулаком и пробормотал:
— Вот же придурок.
Я огляделась вокруг в поисках своей смарт-панели и спросила ребят:
— Слушайте, ни у кого нет его номера? А еще у меня вопрос: что едят на Йоль?
***
Алан пришел как раз, когда мы закончили накрывать на стол. Застегнутый на все пуговицы (пальто было непричем), с землисто-серым лицом и незаживающими ранами от ногтей на ладонях, он недоверчиво оглядел гостиную покоев Клариссы, освещенную лишь сиянием свечей, стол с кучей еды и нас троих.
— Что это все означает? — прозвучал его первый вопрос.
— Кларисса отдала мне свои покои и разрешила неистово беситься, — ответила я, между делом заплетая волосы в косу. — Я хочу неистово наесться, но хомячить одной не в кайф. Давайте хомячить все вместе!
Алан не поверил моей чересчур радостной браваде. И ребята тоже не поверили, пока мы варили кашу и пекли пироги в маленькой школьной кухне.
— Ты в порядке? — вдруг спросил Алан.
Тот самый нужный вопрос. Никто кроме него не спросил за эти дни, что я чувствую на самом деле.
— Я должна остаться в Измерении навсегда ради безопасности приемных родителей, — опустила я голову, перебирая ложки. — Буду нести на плечиках наследие семьи, который даже не помню. Мне страшно и одиноко. Знаю, что вы не обязаны, но… Было бы классно, если бы мы посидели вместе и отпраздновали конец Йоля. И я еще подарки приготовила!
Я достала из-под стола три маленькие коробочки, в которых лежали браслеты из красной пряжи, и поставила их на стол.
— Могу понять, почему вы выбрали Элину и Ленарда, принцесса Лисса, — усмехнулся Алан. — Но почему выбор пал на меня?
— Потому что у нас всех одна ноша, — я протянула ему подарок. — И ты забыл? Я Маргарита, можно просто Рири.
Он аккуратно вытащил браслет из коробочки и замер, держа его дрожащими пальцами.
Потерявший спесь и гордыню. Растерянный и испуганный.
— Давай садись за стол, — дружелюбно рявкнул Ленард. — Опять весь день ничего не жрал? Чтоб все съел без разговоров!
— Если ты сам все съешь, — улыбнулся ему Алан. — Спасибо за приглашение, Рири.
Больше не Придурок.
***
Невидимой красной нитью связаны живущие во всех-всех мирах. Они завязывают их и обрывают, уходят и возвращаются.
Я знаю, что однажды вернусь по ниточке к своей семье. Знаю, что приведу в нее новичков. Знаю, что отпущу тех, кто не захочет больше быть связан со мной.
Я оставлю в сердце все-все обрывки, чтобы однажды связать их заново.
Ты не вернешься. Глупо на что-то надеяться.
Но я никогда не забуду тебя. И, наверное, однажды смогу простить.
А я - нет
Все еще не поняли, зачем я мучил диктофон и вас своей исповедью?
Молодой мужчина прячется где-то в перелесках Пустошей, без устали рассказывая невидимым слушателям историю своей паршивой юности. Неужели вы правда думали, что он хотел передохнуть и уйти живым?
Я уже почти сделал это. Поднес дуло к виску и приготовился украсить стену мозгами. Но…
Меня посетило видение, что тревожит уже много лет, не давая жить спокойно.
Сияющая золотистыми огоньками женская фигура. Смех звонче переливов колокольчика. Тепло рук на плечах и спине.
Намек понят. Ты почему-то не хочешь, чтобы я закончил свое позорное существование.
Тебе не приходило в голову, что порой ты бываешь слишком требовательна?
Я не знаю, зачем живу. И не знаю, зачем продолжать жить. Подскажи хоть одну адекватную причину? Молчишь? Так и знал.
Ты жестока. Ты очень ко мне жестока.
