— Как звали другого мальчика?
— Зейн. Он забрал собаку. Они оба сейчас на пограничных заставах. Собака получает больше похвал, чем Зейн, — Тарек ухмыльнулся.
Макрам искоса бросил на него хмурый взгляд.
— Почему бы тебе просто не сказать мне, какую точку зрения ты пытаешься донести?
— Нет смысла. Просто беседую. Но я сейчас пойду, проверю, как там сзади.
— Тарек, — сказал Макрам.
— Нет смысла. Мы говорили о твоём брате, — Тарек начал разворачивать свою лошадь, — и это напомнило о Джабре.
Его лошадь перешла на рысь, затем на галоп.
Макрам наблюдал за ним до тех пор, пока ему не пришлось неловко повернуться, чтобы проследить за ним. Прежде чем повернуться лицом вперёд, он поискал её в центральной группе всадников. Она ехала в самом центре, её слуги, стюарды и дворцовая стража образовывали концентрические круги от неё, так что она казалась ступицей колеса хаоса. Центр всего сущего. Он перевёл взгляд вперёд, сжимая бока своей лошади, заставив двигаться быстрее и дальше от неё.
* * *
Тарек присоединился к нему, когда они достигли края Аль-Нимаса. Они обогнули город. Макрам не хотел иметь дело с толпами, которые препятствовали бы их продвижению. Он был готов вылететь из седла, готов был отыскать расстояние от Наиме, которое позволит ему дышать. Каждая его клеточка чувствовала притяжение к ней, его дыхание, его тело, его сердце. Попытка избегать её в каждом действии и мысли сведёт его с ума, если сначала не убьёт от истощения.
Каждый мужчина и женщина в группе были так же, как и он, готовы выпрыгнуть из седла. Настроения были накалены, и когда они добрались до города, им пришлось ехать в непосредственной близости, из-за чего вспыхнули небольшие ссоры. Каждый раз, когда кто-то огрызался на кого-то другого или лошадь визжала от гнева, он выходил из себя ещё больше. Молчание Тарека говорило о том, что он был в таком же настроении, и они не разговаривали друг с другом последние два километровых знака, которые потребовались им, чтобы обогнуть город до северной оконечности, где дорога проходила вдоль приземистой толстой стены, окружавшей дворец.
Зимняя буря преследовала их вторую половину дня, и предшествовавший ей холодный ветер настиг их, когда они добрались до ворот дворца. Хлопья снега взметнулись в воздух, когда его люди, к которым присоединилось ещё несколько из дворцовой стражи, проводили путешественников из Тхамара внутрь.
Тарек остался верхом, кружа среди хаоса, чтобы понаблюдать за происходящим. Из конюшни пришли мальчики за лошадьми, а его солдаты работали с тхамарскими стражниками, чтобы укрыть раненых от ветра, пока их не отвезут куда-нибудь, где за ними будут ухаживать.
Макрам оставался верхом только до тех пор, пока не нашел Наиме в суматохе. Он передал свою лошадь одному из конюхов и направился к ней. Внутренний двор, в который они попали, был не садом с гравийными дорожками, а выложенным каменной плиткой. Чёрный базальт чередовался с белым известняком, образуя узоры из линий, квадратов внутри квадратов и визуальных лабиринтов. Фасад дворца был выложен одинаковыми чёрными базальтовыми кирпичами и белым известняком, с центральной полосой на полпути к внешней стене, выполненной из больших квадратов мозаики, каждый из которых представлял собой набор повторяющихся геометрических фигур, проходящих по фасаду каждого здания, окружавшего внутренний двор. Фонтан, достаточно большой, чтобы в нём можно было купаться, находился в центре двора, прямо на одной линии с лестницей, ведущей к входу во дворец. Семья Рахаль всегда отдавала предпочтение огню, и фонтан с водой соответствовал этому.
— Агасси, — Самира преградила ему путь и поклонилась. — Пожалуйста, сообщите мне подробности о том, где будут размещены Султана и её люди, и я позабочусь об этом. Вам не нужно беспокоиться о таких пустяках.
Она выпрямилась и осталась стоять с ровной спиной, улыбаясь и сложив руки перед собой, устремив взгляд куда-то в район его подбородка. Удивительно собранная для мага огня. Холодный ветер ослаб, и снежинки начали падать короткими, тяжёлыми хлопьями.
— Какой ты свирепый страж, — сказал Макрам. — Никто бы не ожидал этого по твоему виду.
Она наклонила голову в знак согласия.
— Она проделала замечательную работу, научив тебя быть такой же, как она.
Макрам посмотрел мимо неё и обнаружил, что потерял Наиме из виду. Он хотел бы, чтобы она оказалась внутри до того, как на них обрушится буря, а это произойдёт очень скоро.
— Спасибо вам, Эфендим, — сказала Самира. — Я не могла бы пожелать более щедрого комплимента.
— Она поручила тебе это задание или ты взяла его на себя?
— Я её слуга, Эфендим. Мой долг — знать, что ей нужно, даже если она этого не знает.
— Она дочь Султана и первый представитель Тхамара, ступивший в Саркум после Раскола. Если ты не позволишь мне приветствовать её, как принцессу и важного человека, ты проявишь к ней неуважение.
Она метнула на него взгляд, и её улыбка приобрела резкую нотку. В медово-коричневых радужках заплясали искры, похожие на те, что отлетают от костра в темноте.
— Лучше моё неуважение, чем она будет ранена кем-то, кто заботится только о том, чего он хочет, а совсем не о ней.
Его измученный характер вырвался наружу, выпустив на волю хлыст чёрной ярости. Он был дома, и ему больше не нужно было скрывать, кем и чем он был. Если она хотела поиграть в храброго солдата и подразнить его, то может пострадать от последствий этого.
Она встретилась с ним глазами, и магия открылась пустоте. Самообладание покинуло её, лицо побледнело, глаза расширились.
Из-за спины чья-то рука скользнула ему под руку. Маленькая, но крепкая в своём захвате. Холодная сила окутала его магию. Не угроза и не обязательство, а напоминание. Это прикосновение было каким-то тёплым и успокаивающим по сравнению с бурей, которая пронеслась по двору, когда её сила переплеталась с его. Гнев Макрама заикнулся и угас, когда он опустил взгляд.
— Я так рада видеть, что вы знакомитесь друг с другом, — сказала Наиме, её рука погладила его бицепс. — Два человека, которые мне так дороги.
Её голос, её прикосновение, её присутствие успокоили его, когда он думал, что это только усугубит всё, что он чувствовал. Макрам вернул свою магию обратно.
— Эфендим, — сказала Самира, кланяясь, её голос слегка дрожал.
— Самира, — сказала Наиме, — я уверена, что Агасси не хотел тебя напугать. Поскольку также уверена, что ты не имела в виду, что он будет действовать как-то бесчестно.
— Нет, Эфендим.
— Простите меня за то, что я позволил вспыльчивости и усталости взять надо мной верх, — сказал Макрам.
Они с Самирой снова встретились взглядами, но затем её взгляд скользнул к руке Наиме, лежавшей на его руке, и она плотно сжала губы.
— Я рада быть в вашем доме, Агасси, и с удовольствием посмотрю всё, чем вы захотите поделиться, но, возможно, позже. Мои люди и я сейчас нуждаемся в отдыхе. Я была бы признательна за возможность привести себя в порядок, прежде чем меня представят Мирзе.
Она повернулась к нему лицо, но её взгляд был прикован к небу за его плечом. Её самоконтроль задевал.
— Пройдитесь со мной, — сказал он. — Чтобы я мог поговорить с вами.
— Эфендим, — Самира подняла руку.
— Я не сказал «одна», — прорычал Макрам, и Самира расслабилась, поклонившись. — Тарек проводит вас в комнаты. Мне нужно найти моего брата, — сказал им Макрам, как только они миновали большую часть толпы, заполнившей двор. — Я постараюсь убедить его увидеться с вами, как только смогу.
— Есть ли что-нибудь, что я могу сделать тем временем? Встретиться со Старейшинами? — предложила Наиме.
— Всё зависит от настроения Кинуса, — Макрам понял, как жалко это прозвучало. — Я должен извиниться за то, что сделал, и как только я это сделаю, мы сможем двигаться вперёд.
— Вы уверены, что не было бы лучше, если бы я была с вами?
