ко рту. – Это мука. Вечная мука.
Абрахас опустился на колени и поднял кинжал. Лора не знала, какие мысли крутились у него в голове, но он не колебался. Он без слов протянул клинок Лоре.
– Ты не боишься того, на что способен этот нож? – прошептала Лора резко и судорожно.
– Я боюсь лишь собственных мыслей, – отозвался Абрахас. Казалось, морщины вокруг его рта означали сожаление. – Ты должна это сделать, Лора. Для тебя было бы честью разорвать Зандера на куски за то, что он натворил. Покончить с этим – твое заслуженное право. Покончить со всем этим.
Разве не прекрасно, что беспощадный дракон хочет преподнести ей дар из крови и боли? Ведь Абрахас наверняка знал, что предлагал. Больше не бояться ночи и теней. Оборвать мучительные воспоминания о короле, избившем ее до полусмерти.
Лоре не хотелось прикасаться к проклятому оружию, но она понимала, что это ее единственный шанс. Иначе Зандер не даст ей жизни.
Лора протянула дрожащую руку и сомкнула пальцы на рукояти клинка.
В ее мыслях ожили воспоминания о смуглом эльфе, который, согнувшись над наковальней, держал в сильных руках молот, каждым ударом вбивавший в металл проклятие. Лора увидела лица всех убитых тем клинком – мужчин, женщин и даже детей. Их было так много…
Груз ответственности тяжелым камнем лег Лоре на плечи. Открыв глаза, она не увидела Бьюти. Перед ней остался лишь дракон, дожидавшийся, когда она разомкнет веки.
Абрахас потянулся сквозь прутья решетки и накрыл ладонью Лорину ладонь. И черный кинжал.
– Мне нужно, чтобы ты жила, Лорэлия Сребровласка.
Настоящее имя пробежало сквозь нее, танцуя. А за ним последовал импульс силы, будто слова Абрахаса, подобно луне, давали ей энергию.
– Почему? – спросила Лора.
– Леди Звездный Свет, – тихо начал Абрахас. Он подошел так близко, что Лора смогла пересчитать золотинки в его глазах. – Мое огненное сердце. Живи для меня, и я положу королевство к твоим ногам.
Не успела Лора ответить, как Абрахас исчез. Сбежал из казематов не оглядываясь.
Королевство? Лора не хотела королевство.
Но, глядя на кинжал в своей дрожащей руке, она спросила себя, за что сражается.
Все его тело ощущалось… непривычным. Сидя на краю скалы, Абрахас смотрел на свои руки. Далеко внизу его ждало расплавленное золото. Еще в казематах он знал, как поступит. Он прорыл туннель под Лорину камеру и пробил стену. Таким образом, в нужный момент Лора сможет сбежать, и, как он надеялся, оклемается достаточно, чтобы пробраться по опасному туннелю.
Сейчас ему оставалось только ждать.
Король объявит имя избранницы. Лора убьет короля. Все будет хорошо.
Вот только… хорошо не было.
В недрах расплавленного золотого холма находилось еще кое-что. Проблема, на которую уже нельзя было закрыть глаза. Теперь металлический ящик с яйцами останется здесь еще очень надолго. Абрахас не представлял, как и когда он найдет мага, способного снять заклятие.
Вздохнув, Абрахас превратился в дракона и поплыл по воздуху. Уже через несколько мгновений он приземлился рядом с ящиком и буквально почувствовал печаль, которую источали лежащие в нем яйца. Дракончики будто бы знали, что в ближайшее время им не вылупиться. Возможно, так оно и было – драконы всегда считались тонко чувствующими существами.
Раскрыв пасть, Абрахас изрыгнул огненный фонтан на остатки золота, прилипшего к ящику. А потом они снова остались одни: только он и два дракончика, которым уже следовало родиться. Они уже могли быть рядом с Абрахасом, и он мог с ними говорить, выслушивать их мнение, сопоставлять их аргументы с собственными.
Абрахас опустил голову, стараясь заглянуть в щели между стенками, и безутешно вздохнул.
– Простите! Я всегда принимал решения с учетом ваших интересов, но получится очень несправедливо, если я… возьму и брошу их всех.
Сначала слова Абрахаса звучали в тишине. Но потом… он мог поклясться, что увидел сквозь ящик очертания яиц. Яйца словно засияли, излучая энергию невылупившихся дракончиков.
– Драконы всегда были в первую очередь защитниками. Мы всегда разыскивали других магических существ и старались сохранить им жизнь. В давние времена мы защищали их. Не знаю, когда это прекратилось. – Впрочем, тяга защищать никуда не делась. По крайней мере, у Абрахаса.
Ему хотелось обвиться вокруг страждущих, чтобы впредь никто не причинил им боль. Долгое время Абрахас игнорировал это желание. Он считал его мелкой причудой и убеждал себя, что ему безразлично, но сталкивался с этим желанием каждый раз, когда волок какого-нибудь несчастного в казематы.
Но Лорэлия все изменила.
Она стала ключиком, отпершим его душу, – внезапно Абрахас начал вспоминать. Он вспомнил смех гномов, отпускающих сальные шуточки. Он вспомнил кентавров, носящихся по полям. Он тосковал по веку магии и ненавидел новый век смертных.
– Я буду пытаться вас высидеть, – тихо проговорил Абрахас. – Клянусь жизнью и всей своей силой: я сделаю все, чтобы мы могли летать вместе. Мы с вами будем наслаждаться солнцем. Будем взмывать в облака и делиться воспоминаниями о далеком прошлом. Дайте мне время разгадать эту тайну и устранить несправедливость.
Яйца засияли еще ярче. Абрахас нутром чувствовал, что эти дракончики помнят прежнюю жизнь. Они знали, как должен поступить Абрахас, и понимали его решение, даже если оно означало, что им придется подождать.
Абрахас мог лишь надеяться, что так и получится. Ему предстоят долгие и трудные поиски мага.
Но, возможно, если рядом будет молодая эльфийка с ее зорким глазом, поиски окажутся не такими тягостными. Вздохнув, Абрахас поддел ящик носом, и поток магической энергии ошпарил ему морду.
– Мне очень жаль, – прошептал Абрахас. – Если бы я мог, то сейчас же выпустил вас на свободу. Но… Надо поступить по-другому.
Однако так поступать не хотелось. Ему не нравилось, что он был вынужден махнуть рукой на невинных дракончиков. Будто он всю жизнь не боролся за то, чтобы их сберечь.
Впрочем, теперь, увидев многое в Умбре с другой стороны, Абрахас понимал, почему его ненавидят магические существа.
Он снова постучал носом по ящику – резкая боль напомнила ему, что, какой бы путь он ни выбрал, трудно будет всегда. Ему не избежать боли, и это осознание терзало его душу.
Абрахас широко расправил крылья и вытянул шею к потолку пещеры. За утробным рыком, вырвавшимся из его пасти, последовал огненный залп, обрушившийся на скалу и на ящик. Раскалившийся металлический замок ярко покраснел, но так и не расплавился. Его ничем не расплавить.
Драконий рык пронизывали гнев и горе. В него Абрахас выплеснул всю свою злость и грусть, всю свою ненависть к Умбре и ее
