"Я сказал все это, потому что осознал, как опасен мой мир для тебя. Если бы не я, ты была бы сейчас в безопасности. И такая ситуация будет постоянно повторятся. Со мной вечно будет опасно, и я навсегда останусь Богом Смерти и Войны. Но я не хочу, чтобы ты уходила, Эм. Не желаю твоей смерти".
Я хотела верить ему. Боги, как хотела, но поступки всегда говорят ярче слов.
И по его поведению можно судить о нулевой степени доверия к нему. А его слова, слишком идеальные, чтобы быть правдой. Именно это я хотела бы услышать.
– Разорви связь, Эмма. Произнеси слова и покончи со всем прямо сейчас, освободись, – настаивал Томмазо.
– Я не знаю, что делать, не могу думать. – Я обхватила голову руками, внутри черепа болезненно вибрировали голоса.
– Он рассказал тебе, как убил Розу и Артуро?
– Гай, о чем это он?
Томмазо и Гай начали одновременно кричать, и я не могла разобрать всего, но того, что услышала было достаточно. Гай жестоко их казнил.
– Гай, это правда? Ты убил милую престарелую чету? Сестру бабушки и ее мужа?
"Да, но…"
Я не разобрала дальнейших слов, но услышала ответ.
И сдавила виски
– Стоп! Моя голова! Прекратите! – Голоса, словно ножи резали мой слух, заглушая все остальные звуки. А может это звук моего раскалывающегося на части сердца?
Мой разум искал выход из звуковой ловушки, и, внезапно, с моих губ слетело:
– Каача'ал лу'ум, тумбен к'иин.
И наступила тишина. Блаженная, идеальная тишина.
***
Сотрясаясь, я рухнула на землю. Томмазо обнял меня за талию и оттащил от края Сенота.
– Давай-ка подальше уведем тебя
Христос. Что я только что натворила? Может я не доверяла Гаю.
И на самом деле сейчас чувствовала смущение и злость, но ни за что не присоединюсь к команде Скабов. За-будь-те! Я все еще считаю, что именно они убили бабушку.
– Нет, подожди. – Я оттолкнула Томмазо. – Я не пойду с тобой.
Хоть его лицо и было скрыто ночью, я смогла различить гневное выражение.
– Эмма, ты пойдешь со мной. Не усложняй все. – Томмазо добрался до меня, когда я развернулась к бассейну.
Я была на полпути к Сеноту, когда что-то заставило меня взлететь и я оказалась посреди деревьев, удерживаемая двумя омерзительными руками, а от запаха меня чуть не стошнило. Фу! Свежеиспеченный Скаб.
– Отпусти ее, – донесся глубокий, знакомый голос. Скаб отпустил меня и исчез прямо на моих глазах.
В момент появления между деревьями угрожающей тени я уловила запах лакрицы.
– Эмма, как я рад лично с тобой познакомиться, хотя безумно наслаждался нашими снами.
Я едва различала черты его лица, но подсознание, в котором составлен список кого боюсь до смерти, узнала его.
Посмотрим… львы, недоваренная курица, прыжок с самолета в сцепке со злым мужиком по имени Брут, темные джунгли, ядовитые змеи, безумные, вооруженные люди… упс, это я, и брат Гая: зловещий, сексуальный злодей из моих снов.
Я мысленно нажала кнопку "Можно паниковать".
Зажигая в животе огненный шар, я отступила, вытянув вперед руки. Я собиралась откинуть это злобное создание в другую страну, если он лишь коснется меня.
Краем глаза я заметила какое-то движение, это был Томмазо, что-то надевший мне на запястье.
– Прости, Эмма. Тебе нельзя это делать.
Я ощутила пульсацию холодного камня и в это мгновение силы ушли из моего тела. Черный нефрит.
– Отведите ее в храм, – приказал брат Гая.
Вот тогда я осознала: судьба и вправду меня ненавидит. Ик!
"Ну, молодец, герой-любовник, – взорвалась Симил. – Что это за чертовщина была? Я тебя люблю? Ты серьезно полагал, что она прыгнет к нам на помощь на такой печальной ноте? Теперь мы навеки застрянем в этом гнойном болоте".
"Заткнись, Симил". – Он подразумевал именно то, что сказал Эмме, но сейчас это не имело значения. Он подвел ее и теперь эти злые кретины убьют ее. Гай не мог смириться с мыслью о вечности без Эммы.
А если еще подумать, что она умрет в одиночестве, испуганная и с верой, что он никогда по-настоящему ее не любил? Он свихнулся. На хрен слетел с катушек. Проклятье! Как он мог так сильно просчитаться?
Как только Эмма решилась и села в самолет из Рима в Мексику Гай начал паниковать, не мог думать ни о чем, кроме ее безопасности. И взбесился, когда Учбены не повиновались.
Но вместо того, чтобы сказать правду, Гай решил, если дело касается выживания, Эмме нужно действовать под влиянием злости, ведь ей так легче призвать силы.
Именно поэтому он сказал все те бессердечные слова в самолете
А еще понимал, как бы не нуждался в Эмме, без него ей будет лучше. Она заслуживала лучшую жизнь, но не в его мире.
Гай не мог обещать ей нормальной жизнь, он же Бог Смерти и Войны. Всегда им был, есть и будет. И его присутствие в жизни ставит Эмму под угрозу.
Единственно правильное решение, оттолкнуть Эмму, так Гай думал. Да будь всё проклято! Почему она не послушала его и не осталась в Риме? И вот во время попытки Томмазо заманить на верную погибель, Гаю пришлось сменить тактику.
Гай должен был сказать ей правду. С самого рождения Эммы, он был привязан к ней и хоть и не понимал, как и зачем, для его жизни она стала необходимостью.
Она – его судьба, даже Симил это предсказывала.
Да, Гай по глупости верил, что смог бы отпустить Эмму. Он почувствовал ее свет и впитал в себя саму ее сущность. Гай понимал, если что-нибудь с ней случиться, его поглотит ядовитая ярость, настолько разрушительная, что на фоне гребаного апокалипсиса, который он обрушит на мир, Мааскабы покажутся шайкой непослушных Маппетов.
"И где, во имя всех богов, стайка твоих Учбенов?" – рявкнула Симил, выдергивая Гая из пропасти, его первой за все существование, паники.
"Да помолчи ты, я думать пытаюсь". – Гай не представлял где Габран и его люди.
Вероятно, сражаются со Скабами, но Гай понимал, что они могут сами о себе позаботиться, в отличии от Эммы…
"Они придут. Габран не подведет".
"Этот обрюзгший мешок шотландского жира? Серьезно, Вотан? Ты выбрал его своей правой рукой из всех людей, которые за эту вечность нам повстречались?"
"Мне очень жаль, что мой выбор тебя огорчил, – с сарказмом произнес он, – но вряд ли стоит ненавидеть человека лишь за отказ быть твоей собачонкой, Богиня Преисподней…"
"Не называй меня так! Ненавижу это имя, тем более никакой преисподней не существует. Там Лас-Вегас и это не в счет".
