Когда Пэрадайз, наконец, замолчала, дышала она с трудом, ее свободная рука сжалась в кулак, а сердце грохотало в груди.
— Это никуда нас не приведет, — мгновение спустя пробормотал Крэйг.
— Ты совершенно прав. Так что, да, катись на все четыре стороны. Всего хорошего, надеюсь, твое лицемерие согреет тебя в дневное время.
Пэрадайз оборвала связь и, повернувшись вокруг себя, занесла руку над головой, приготовившись кинуть телефон об стену.
Но остановила себя. Успокоилась. Сосредоточилась.
Вау. Потеря девственности, первая ссора, окончившаяся нокдауном. О, и еще первый разрыв отношений.
Насыщенные сутки.
Прошли хорошо.
Просто отлично.
Пэрадайз была так зла, что пролетело не меньше часа, прежде чем она пришла в себя. И ее первой связной мыслью стало решение, что она не станет впустую тратить ночь, застряв в комнате.
Нет, черт побери. Подобная тюрьма ожидает ее в течение всего дня.
Подойдя к сумке, Пэрадайз покопалась в ней в поисках кошелька. Она собиралась встретиться с другими учениками в том итальянском ресторане и выпить, даже если закажет всего лишь содовую. А если там окажется и Крэйг? Ладно. Пофиг.
Пора ей привыкать к его присутствию.
Схватив кошелек, Пэрадайз уже собиралась покинуть комнату, как вдруг остановилась. Достав кошелек из сумки, она переложила его на антикварный французский стол. Обыскивая сумку, Пэрадайз проверила везде, даже расстегнула молнию переднего кармашка и посмотрела там.
Нахмурившись, она направилась к гардеробной и подошла к тому месту, где были развешаны пальто. То, которое она надевала вчера, висело рядом с другими, и Пэрадайз проверила дальний от нее карман.
Полароидный снимок, который она засунула в карман вчера в квартире, нашелся там, где она его и оставила.
Уставившись на изображение, Пэрадайз прикрыла рукой рот.
Вернувшись к сумке, она перепроверила. Нет, первый снимок, найденный ею в автобусе, исчез.
Она вспомнила, как в последний раз искала что-то в сумке в учебном центре, и обнаружила телефон в неположенном ему месте.
Кто-то обыскал ее сумку и забрал фотографию.
Может, потому что снимок мог вывести их… на убийцу.
Вернувшись к телефону, она позвонила Пэйтону:
— Привет, — проговорила Пэрадайз, когда тот ответил.
Когда она замолчала, Пэйтон подтолкнул ее:
— Алло? Пэрадайз?
— Я думаю…
— Ты пропадаешь…
— Нет, я молчала.
— Подожди. — Послышалось какое-то шуршание, а затем раздался голос Пэйтона, звучащий издалека. — Нет, чертов придурок. Энслэм, я не хочу ЛСД. Господи, ага, дай мне немного экстази.
Пэрадайз прикрыла глаза, гадая, что же она творит. Пэйтон скорбит. А у нее, вероятно, просто паранойя.
— Пэрри? — Снова послышался шорох, а затем Пэйтон что-то глотнул. — В чем дело?
— Ни в чем. Прости.
— Ты идешь с нами?
— Не сейчас, — ответила Пэрадайз. — Мне нужно сходить на работу к отцу. Я, эм, совершила вчера глупость.
— Какую же?
— Я взяла кое-что из квартиры. — Пэрадайз уставилась на фото, а затем, перевернув его лицевой стороной вниз, положила на стол. Даже не видя детали, снимок вызывал отвращение. — Я не хотела. Та фотография, что я нашла?
— Полароид? Еще один?
— Да, я должна передать ее Бутчу и Мариссе. Совсем не подумав, я положила фото в карман. Должно быть, Братство на боле боя, и я не могу вернуться в учебный центр, поэтому загляну в дом аудиенций, и кто-нибудь сможет забрать снимок позже.
— Ага, хороший план. Потом подойдешь к нам?
— Хорошо… я только быстренько приму душ и оденусь.
— Ты всегда прекрасно выглядишь. Увидимся позже.
Повестив трубку, Пэрадайз уставилась на свои ноги. Боже, что если один из учащихся причастен к той смерти?
Выругавшись, она взяла с собой в ванную телефон, и, положив его на тумбу, закатила глаза. Но, да, если Крэйг позвонит, она ответит. Хотя, он, скорее всего, не станет звонить. И да, это, определенно, к лучшему.
Учитывая, как много способов порвать отношения, они… что за бардак.
И, если честно, Пэрадайз не была уверена, что хочет мириться, даже если такое возможно.
Похоть, сказала она себе. Она испытывала к нему похоть, не любовь. И вообще, как можно было влюбиться в кого-то спустя лишь шесть ночей.
Боже, Пэрадайз почувствовала тошноту, на самом деле.
Двадцать минут спустя Пэрадайз надела синие джинсы и кашемировый свитер. Она обула свои обычные мокасины, ведь, несмотря на холод, снега все же не обещали, а затем накинула пальто, которое надевала вчера. Спрятав фотографию в кармане, она схватила кошелек, сотовый и…
На прикроватной тумбочке ожил домашний телефон. Решив, что отец мог звонить с работы, чтобы справиться о ее состоянии, Пэрадайз подошла к телефону и ответила:
— Алло?
— У тебя посетитель.
Услышав на том конце голос, она нахмурилась.
— Энслэм?
— Ага, это я, — беззаботно ответил он. — Пэйтон просил забрать тебя.
— Да? Но я пока не собираюсь в «Сал». Сначала мне нужно кое-что сделать.
— Тогда я схожу с тобой.
— Да нет, спасибо. Это не займет много времени…
— Ты спускаешься?
О, ради Бога. Но Пэрадайз не хотела быть грубой.
— Ага. Сейчас.
— Не торопись, я подожду.
Повесив трубку, она глянула в зеркало и вышла из комнаты. Направляясь к главной лестнице, Пэрадайз надеялась по-быстрому выпроводить Энслэма. Из-за ссоры с Крэйгом она чувствовала себя отвратительно, и вся эта чертовщина только усугубилась, потому что она поверить не могла, что умудрилась забрать фотографию с места преступления, никому об этом не рассказав.
А также тем, что существовала большая вероятность, что дальнейшее расследование сосредоточится на новобранцах.
Оказавшись на верхней площадке лестницы, Пэрадайз увидела Энслэма, стоящего внизу, на черно-белом мраморном полу, его одежда из магазина «Сакс» на Пятой Авеню и туалетная вода от «Гуччи» демонстрировали его принадлежность к Глимере, наряду с четкими, довольно-таки непримечательными чертами лица.
Была в нем какая-то… болезненная бледность, подумала Пэрадайз.
Она и представить себе не могла, откуда за ним пошла репутация мужчины, склонного к агрессии по отношению к женщинам.
Когда под ней скрипнула ступенька, Энслэм обернулся.
— Привет, подруга, — произнес он. — Отлично выглядишь.
— Спасибо, ты тоже.
Когда она спустилась вниз, Энслэм раскрыл свои объятия, а Пэрадайз подошла к нему и расцеловала в обе щеки.
— Слушай, извини, но я, правда, собиралась…
В кабинете отца раздался странный звук, и Пэрадайз, нахмурившись, посмотрела в ту сторону. Что-то вроде скрипа или…
— Ты собиралась что-то сделать? — спросил Энслэм. — А что именно?
Пэрадайз сосредоточилась на госте.
— Так, ерунда. Я только… да что за шум?
Отвернувшись, она прошла вперед и заглянула в украшенную орнаментом арку, ведущую в библиотеку…
— О, Господи!
Дворецкий ее отца, Федрика, и ее служанка Вучи лежали связанными по рукам и ногам у стола, с кляпом во рту.
— Что, ради всего святого, случилось…
Налетев на нее со спины, Энслэм резко развернул Пэрадайз, и, сделав подсечку, швырнув на пол лицом вниз. От шока и боли Пэрадайз моментально оглушило, а он, тем временем, навалился ей на спину. Энслэм прижался своим лицом к ее, выглядя при этом лишь немного раздраженным.
— Где фотография? Что ты, черт возьми, сделала с моей фотографией?
Пока Пэрадайз пыталась прийти в себя и вернуть контроль над руками и ногами, Энслэм грубо прошелся по ее карманам.
— А, хорошая девочка. — Он положил снимок во внутренний карман своей замшевой куртки. — Черт побери, Пэрадайз, почему именно ты ее обнаружила? Я не хочу поступать так с девушкой вроде тебя. Это не входило в мои планы.
Сглотнув, она почувствовала кровь и поняла, что губа разбита.
— Тебе не… нужно делать этого…
Рывком поднявшись на ноги, Энслэм на мгновение исчез, а вернувшись, держал в руках портфель от «Луи Вюиттон».
— Нет, я должен. Потому что ты пыталась передать это фото своему отцу, так ты сказала Пэйтону. А ты же хорошая девочка, такая сознательная, что так просто не оставишь это. Ты стала бы искать связь, и рано или поздно прокралась бы в кафетерий и обыскала мое шмотье, потому что поняла бы, что кто-то из учебного центра потерял тот снимок в автобусе, а затем вытащил его из твоей сумки. Кстати, отличная сумка. Обожаю «Балли». Хорошая вещь.
Не замолкая ни на секунду, Энслэм вынул шприц.
— Видишь, я так предан своему делу, приходится все время таскать с собой кое-какие принадлежности, и фотографии — самый лучший вариант, как думаешь? Просто фантастика, чтобы оживить воспоминания. В любом случае, когда ты сложила бы дважды два, то нашла бы в моей сумке еще больше снимков. А затем меня бы отымели, и, уверяю тебя, подставлять свою задницу я не собираюсь.
