Ознакомительная версия.
— Медвежий репеллент, — говорит Такер. Его лицо бледно, глаза расширены от тревоги.
— Оу. Так ты мог со всем этим справиться.
— Я старался рассчитать направление, в котором его нужно распылить, — говорит он с мрачным смехом. — Не знаю, успел бы сделать это вовремя.
— Все наша вина, — я соскользнула вниз, сев на землю рядом с его ногами. — Мы перестали разговаривать.
— Точно.
Я не знаю, что он слышал, что подумал.
— Я хочу пить, — говорю я, стараясь отвоевать для себя немного времени, чтобы придумать отговорку.
Такер засовывает баллон в свой рюкзак и достает бутылку воды, открывает ее и наклоняется ко мне. Он подносит бутылку к моим губам, выражение его лица все еще напряженное от пережитого ужаса, его движение настолько отрывисты, что вода выплескивается мне на подбородок.
— Ты предупреждал меня о медведях, — запинаюсь я, отпив несколько глотков воды. — Нам повезло.
— Ага. — Он поворачивается и смотрит на тропу в том направлении, куда ушла медведица, затем снова на меня. В его глазах читается вопрос, на который я не могу ответить. — Итак, нам очень повезло.
Мы не говорим об этом, а просто спускаемся вниз и уезжаем в Джексон. Позже этим утром мы возвращаемся в дом Такера за его лодкой и проводим день на реке Снейк, рыбача. Такер поймал несколько рыб и бросил их обратно. Ему удалось поймать радужную форель, и ее мы решили оставить на обед вместе с рыбой, которую он поймал вчера. И до момента, когда мы оказываемся на кухне в доме Эвери, где Такер учит меня разделывать рыбу, он не вспоминает о медведе.
— Что ты сегодня сделала с медведем? — спрашивает он, когда я стою у кухонной раковины, стараясь сделать точный разрез на животе рыбы, так, как он учил меня.
— Это так грубо, — жалуюсь я.
Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его выражение напряженное, как и всегда, когда я стараюсь ускользнуть от темы. Я не знаю, что сказать. Какие у меня варианты? Рассказать правду, что против единственного правила, которое рассказала мне мама о потомках ангелов: Не говори людям — они не поверят тебе и даже если поверят, не смогут справиться с этим. И вариант два: придумать какую-нибудь невообразимую ложь.
— Я спела медведю, — попыталась я.
— Ты говорила с ним.
— Я просто напевала ему, — говорю я медленно. — И все.
— Я не такой уж глупый, знаешь, — отвечает он.
— Я знаю. Так…
Нож соскальзывает. Я чувствую, как он скользит ниже моего большого пальца, проходит через кожу и мышцы. И мгновенно выступает кровь. Инстинктивно я прижимаю пальцы к порезу.
— Окей, чья это была гениальная идея дать мне в руки нож?
— Рана нехорошая. Вот, — Такер разжимает мои пальцы, чтобы прижать к ране кухонное полотенце. — Прижми его, — приказывает он, отпуская, и бросается вон из комнаты. Мгновение я прижимаю полотенце, как он сказал, но кровотечение уже остановилось. Я чувствую себя странно, снова с легкой пустотой в голове. Я прислоняюсь к столу, голова кружится. Моя рука начинает пульсировать, затем вспышка жара, подобная прикосновению крошечного язычка пламени, пронзает меня от локтя до кончиков пальцев. Выдыхаю. Я могу почувствовать, что порез затянулся, ткани соединились воедино.
Мама была права. Моя сила растет.
Через мгновение странное чувство исчезает. Я убираю полотенце и рассматриваю руку. Но сейчас на ней виден только небольшой порез, чуть больше, чем ссадина. Кажется, что заживление уже завершилось. Я аккуратно сжимаю и разжимаю пальцы.
Такер появляется с тюбиком антибактериальной мази и достаточным количеством бинтов, чтобы перевязать небольшую армию. Он сваливает все это на стол и быстро подходит ко мне. Я снова накрываю полотенцем свою ладонь и прижимаю ее к груди, готовая защищаться.
— Со мной все в порядке, — говорю я быстро.
— Дай мне посмотреть, — приказывает он, протягивая руку.
— Нет, все, правда, нормально. Там только ссадина.
— Это глубокий порез. Нужно забинтовать его.
Я медленно опускаю руку. Он аккуратно берет ее и поворачивает ладонью с порезом вверх, после чего убирает полотенце.
— Видишь? Просто небольшая поверхностная царапина.
Он сосредоточенно вглядывается в мою ладонь. Я задержала дыхание, говоря себе расслабиться. Просто веди себя как обычно, так, как говорила мама. Я смогу объяснить все это. Я должна все это объяснить.
— Ты собираешься прочитать будущее по моей руке? — говорю я со слабой улыбкой.
Его губы изгибаются. — Я был уверен, что придется накладывать швы.
— Нет. Ложная тревога.
Он садится, чтобы перевязать мою рану. Он очищает ее водой, наносит немного мази, затем аккуратно накладывает повязку. Мне становится легче, когда повязка скрывает порез, и Такер наконец-то не может больше смотреть на него.
— Спасибо, — говорю я ему.
— Что с тобой происходит, Клара? — его взгляд, когда он смотрит на меня, напряженный и обвиняющий, полный обиды, из-за чего у меня перехватывает дыхание.
— Что… что ты имеешь в виду? — заикаюсь я.
— Я думаю… — начинает он. — Я не знаю, что я думаю… Я только… Ты просто…
И после он не произносит ни слова.
Наступает самая большая и нелепая тишина за всю историю. Я смотрю на него, неожиданно обессиленная всей той ложью, которую сказала ему. Он мой друг, а я вру ему каждый день. Он заслуживает лучшего. Я хотела бы рассказать ему все, больше чем хотела чего-либо в своей жизни. Хочу стоять перед ним и быть настоящей собой, сказать ему все. Но это против правил, и это не те правила, которые можно запросто нарушить. Я не знаю, какими будут последствия моего признания.
— Я — это просто я, — тихо говорю я.
Он усмехается. Берет полотенце и рассматривает его, моя поразительно красная кровь впиталась в белый ворс в его середине. — Я хотя бы узнал, что у тебя может идти кровь, — говорит он. — Это уже что-то, я думаю. Значит, ты не полностью неуязвима, правда?
— Хорошо, — возражаю я так саркастично, как только могу. — Ты что, думаешь, что я что-то вроде супергероев? Уязвима только для криптонита[74]?
— Я не знаю, что думаю, — он заставляет себя отвести взгляд от полотенца и снова взглянуть на меня. — Ты не… нормальная, Клара. Ты стараешься притвориться нормальной, но это не так. Ты говорила с гризли, и он послушался тебя. Птицы следуют за тобой как в диснеевском мультике, ты не замечала? И когда вы вернулись из «Айдахо Фолз», Венди решила, что ты скрываешься от кого-то или чего-то. Ты хороша во всем, что пробуешь делать. Ты управляла лошадью, будто родилась в седле, твое катание на лыжах было идеальным, хотя это был твой первый день на склоне, ты бегло говоришь на французском и корейском, и Бог знает что еще. Вчера я заметил, что твои брови светятся на солнце. И есть что-то в том, как ты двигаешься, что-то поразительно грациозное, почти нечеловеческое. Словно ты… что-то иное.
Ознакомительная версия.
