Анна Тарасова - Нить судьбы

Лина удивленно уставилась на понтифика:

— Авраам ушел из Ордена?

Марк переглянулся с Богданом и сел рядом с Линой. Разговор предстоял длинный.

— А ты думаешь, родная, откуда он столько знал об обучении адептов? Он сам их и обучал.

— А Ханна?

— Она его дочь, — тихо проговорил смотритель.

Ох, как же много информации для одного дня!

— Я ничего не понимаю, — жалостно простонала девушка.

Марк взял ее за руку и поцеловал пальцы:

— Помнишь, в одну из наших первых встреч ты спросила насчет разведения ткущих, мол, не хотим ли мы заняться селекцией с твоим участием, — и, дождавшись, когда та кивнет, продолжил. — Орден такой селекцией тоже занимался. И занимается до сих пор.

Рассказанная Лине история поражала своей невероятностью и дикостью.

Орден сумел, в отличие от вампиров, сохранить одну линию ткущих. И мать Ханны была как раз такой, слабой менталкой, на едва ощутимом уровне. Но ее талант был талантом ткущей и этого Ордену хватило. Дочь Аглаи тоже владела этой способностью, и чтобы закрепить линию ткущих среди своих последователей, ученые Ордена насильно оплодотворили женщину, заставив ее лечь с таким же носителем. Искусственно выношенный ребенок дара не сохраняет, только естественное зачатие и естественные роды. Эксперимент удался и Ханну стали рассматривать как инкубатор для рождения следующих менталов. Авраам был против настолько, что пригрозил уйти из Ордена, если его дочь не оставят в покое. Руководство охотников испугалось, маг был слишком важен для них, и Ханна долгое время жила спокойно и тихо, воспитывая новорожденную. Несмотря на насилие, проведенное над ней, она полюбила девочку и старалась быть той хорошей матерью. Но как только Рахили исполнилось десять лет, за ней пришли. Им было все равно, что ребенок еще маленький, что наступающий в ближайшие годы переходный период сделает ее нестабильной. Рахиль начали использовать как полноценную ткущую, заставляя изменять вероятности. Девочка плакала, протестовала, но ее никто не слушал. Авраам снова поднял протест, ему велели заткнуться и не вмешиваться. Ханна решила выкрасть ребенка и уехать с ней в другую страну, но заговор вовремя раскрыли и мать с дочерью вернули обратно в Орден. Девочка, ненавидя своих мучителей и категорически не желая возвращаться, решила изменить вероятности этого возвращения, но неудачно. Не сумев справиться с талантом, девочка погибла. Орден обвинил в ее гибели Ханну, посчитав, что мать настроила Рахиль против них, в наказание ее отправили в карцер, фактически оставив там умирать заживо. Авраам просил, умолял, угрожал, но все было впустую, тогда он отправился к вампирам и заключил с ними договор, что те вытаскивают его дочь из застенков Ордена, а он переходит под их начало.

— Так я и познакомился с Ханной. Я был среди тех, кто отвлекал на себя внимание адептов, пока вампиры освобождали ее из темницы. Из нас, смертных, погибли почти все, — закончил Богдан, отпивая уже холодный чай, — Господин понтифик позволил нам жить в его усадьбе, тут нас никто не искал. Ханна в итоге стала моей женой, через некоторое время у нас родились близнецы. Они тоже ткущие, — ответил он на невысказанный вопрос Лины, — но пассивные. Хотя, Ордену и этого достаточно, чтобы наложить на них свои загребущие руки.

Лина с грустью слушала историю смотрителя. Теперь ей становилось многое понятно — и ненависть старого учителя к охотникам, и такие глубокие знания их внутренней жизни и обучения магов, и печаль Ханны, узнавшей о смерти отца.

— А почему вы не использовали Ханну, как Орден? — спросила она Марка.

— Использовали, только не так, — кивнул Марк, — Ханна отдала нашим механикам свои половые клетки. К сожалению, эксперимент не удался и родившийся оказался обычным человеком без всякого таланта, но мы не теряем надежды. К тому же, есть еще и близнецы.

— И чем вы отличаетесь от Ордена? — поразилась Лина циничности происходящего.

— Мы не делаем этого насильно, радость моя, — с улыбкой проговорил Марк.

— И проведение опытов над ткущей было одним из условий, почему вы за ней туда полезли? — грубовато спросила Лина.

— А иначе, какой смысл рисковать ради смертной? — пожал плечами понтифик.

Девушка осуждающе покачала головой, но ничего не сказала.

Марк повернулся к смотрителю и гневно нахмурился, вспомнив поведение его дочери.

— Ты меня уверял, что вы не в претензии!

Смотритель печально опустил плечи.

— Вы должны понять нас, Марк. Мы действительно бесконечно благодарны вам за покровительство и помощь, но дети…они еще слишком молоды. Они не понимают, что на самом деле важно и очень любят свою мать.

— Ханна была вместо меня у механиков, — догадалась Лина, — Тогда, после банкета годовщины клана ты отправил к Паулю Ханну, вместо меня?

— Она тоже ткущая, радость моя, и в отличие от тебя, на ней нет блоков. Я не знаю, что стало бы с тобой у механиков, а Ханне к этому не привыкать!

С лестницы послышались тихие медленные шаги. Хозяйка дома спускалась вниз, гостеприимство превыше всего, к тому же наступило время ужина. Поплакать и поскорбеть она сможет потом, в утешающих объятиях мужа.

Женщина молча прошла к плите, отложила обгоревшую сковородку в раковину и начала готовить.

Лина следила за ней с грустью и чувством вины. Ведь это она не смогла уберечь старого мага от смерти, ей надо было быть в тот день более настойчивой и упорной.

Ханна достала из шкафа тарелки, стала их пересчитывать. Лина подошла к женщине, переглянулась с ней, молча вытащила у нее из рук стопку тарелок и стала расставлять на столе. Жена смотрителя постояла чуть, посмотрела, что делает гостья, и начала ей помогать.

Перемирие было установлено.

Мужчины, молча и с напряжением наблюдавшие за этой сценой, чуть выдохнули и стали обсуждать уже что-то свое.

— Ханна! — позвала женщину Лина, — А почему я не увидела четких «окон»?

Женщина отвлеклась от кипящего чайника, искоса глянула на девушку и тихо проговорила:

— Вы извините меня, Алина, за то, что я вас тогда дурой назвала…

Девушка замотала головой:

— Ну что вы, даже не стоит извиняться, вы сделали все как надо!

— Я не должна была! Вы не только гостья, вы наша госпожа, и я прошу прощения за проявленную грубость!

Лина уселась на стул и сложила руки на коленях:

— И все-таки?

Ханна подошла к ней, положила руку ей на голову, как собственной дочери, и сочувственно погладила ее по волосам:

— Бедная! Несчастная девочка! Тебе еще предстоит такое пережить!

— Вы о чем? — встревожилась она.