Чем она занята? Неужели так долго найти новую виритту? Закусив губу, Соня спрыгнула с кровати, направилась к распахнутому окну спальни — как раз в тот момент, когда прямо за ним метнулась огромная тень. Взвизгнув от неожиданности, девушка отпрыгнула, запнулась пяткой о ковер и плюхнулась прямо на попу.
Очень в тему, потому что из окна вылезал, а точнее, в окно влезал Сезар Драгон собственной персоной!
— Ты что здесь делаешь?! — рассерженной кошкой зашипела Соня, пытаясь подняться так, чтобы еще больше не уронить достоинство.
Сезар протянул ей руку, и она совершила самую большую глупость в своей жизни: ее приняла. От простого прикосновения ударило током так, что потемнело в глазах. Или в глазах потемнело лишь от того, что в этой комнате был он? От одного лишь присутствия, от его близости?
Взгляд Сезара и правда был темным. Таким темным, как никогда. Он прошелся по ней, скользя по лицу, по плечам, по груди, животу, ногам. Так откровенно, что Соня даже несмотря на наличие короткой светло-зеленой пижамки, весьма красивой, почувствовала себя раздетой. А вот надо было надевать сорочку! И халат. И поверх халата еще что-нибудь.
Соня выдернула пальцы из обжигающей ее ладони и сложила руки на груди.
— Так и будешь молчать?
— Люциан мне все рассказал. — За спиной старшего принца таяли черные крылья, и, засмотревшись на них, Соня сначала упустила смысл сказанных им слов.
Только потом до нее дошло.
— Рассказал — что? — холодея, спросила она.
— Что на тебя напали. Что ты выходишь замуж, София, — последнее он произнес, будто выплюнул, и Соня вскинула брови. Она хотела сказать, что ни за кого не выходит, и что если отцу нравится найденный им кандидат, пусть сам с ним под венец и идет, но в этот момент вспомнила Женевьев. Вспомнила все, что видела, слышала, чувствовала. Поэтому сейчас наклонила голову и поинтересовалась:
— И что?
Взгляд Сезара потемнел еще сильнее. Настолько, что в нем заклубились серебро искр темной магии.
— И что?! Ты его не любишь, София. Он тебе никто!
— Правда?! — искренне изумилась Соня. Хотя скорее искренне разозлилась. — И когда ты настолько хорошо успел меня изучить, Сезар?! Когда выходил в свет со своей Женевьев…
Она прикусила язык. Нельзя этого говорить, нельзя, нельзя!
— Женевьев для меня никто, — произнес Сезар, в одно мгновение сокращая расстояние между ними. Соня даже ойкнуть не успела, когда его пальцы сталью сомкнулись на плечах, а взгляд — глаза в глаза — ударил, как штормовая волна. Сбивая с ног, накрывая, затягивая по острым камням туда, откуда вернуться уже не получится.
В детстве Соню в точности так же сбило с ног на море, она помнила это ощущение, это чувство беспомощности, когда тебя волочет под водой, как какую-то водоросль, подбрасывая то вверх, то вниз, а ты цепляешься за камни, пальцы соскальзывают, а вода над головой давит, давит, давит и давит, утягивая на глубину. Все дальше от берега. Все дальше от мамы с отцом. От тех, кого ты любишь.
Лена!
Именно мысль о ней помогла вырваться из этого полуоцепенения, и Соня уперлась ладонями ему в грудь.
— Для тебя никто я, Сезар. Ты скоро женишься, поэтому убери руки! — Она вложила всю свою силу в то, чтобы его оттолкнуть, а он этого не ожидал. Возможно, поэтому получилось. — И никогда больше не смей ко мне прикасаться! Мы с тобой не виделись уже очень давно, и я предпочту, чтобы так было и впредь.
Может, она и лгала, в том числе и себе самой, но он действительно женится. Слова о том, что Женевьев для него никто — это просто слова. Они ничего не изменят, чуть больше чем через месяц Сезар станет мужем другой женщины, и сама мысль об этом болью пронзила сердце.
— Уходи, — Соня указала на окно. — Я не знаю, зачем ты вообще пришел, но уходи.
— Нет.
Это было сказано спокойно, ровно, но у нее почему-то мурашки побежали по коже. Сам по себе этот Сезар, который сейчас стоял рядом с ней в комнате, ничем не напоминал того, кого она знала. От него исходили то жар, то холод — но если жар был скорее ее внутренним ощущением, то холод, растягивающийся вдоль стен щупальцами, точно принадлежал ему. Этот холод давил, распластываясь над ними, вплавлял в пол, и от него сердце словно пропускало удары.
— Нет? — Соня в упор посмотрела на него. — Мне позвать отца?
— Попробуй.
Заклинание, которое их накрыло, явно было каким-то темным высшего порядка. Потому что на миг Соня перестала слышать даже собственное дыхание, а после Сезар снова шагнул к ней. Рывком притягивая к себе, вжимая ладони в ее плечи.
— Ты не выйдешь за него замуж, — произнес он, и Соня вздрогнула. Если бы могла — дернулась бы назад, таким незнакомым был его голос, а глаза — как провалы в черную бездну. — Ты ни за кого замуж не выйдешь. Ты — моя, София.
— Что… Сезар, отпусти! Ты меня пугаешь! — Соня рванулась, но тщетно.
Он притянул ее к себе с легкостью, как пушинку, вздернул наверх, заставляя привстать на носочки. Его губы коснулись ее виска, и шепот обжег, как могло бы обжечь пламя:
— Ты сводишь меня с ума, София. С самого начала сводишь меня с ума. Ты — мое наваждение. — Его губы скользнули по щеке, вызывая столько противоречия, что Соня на миг испугалась, что ее сердце просто сейчас остановится. — Я столько тебя не видел… так давно об этом мечтал.
Одна ладонь Сезара скользнула в ее волосы, другая легла на талию, вдавливая ее в него. Не оставляя ни малейшего пространства для маневра, распластывая по себе. Голова закружилась, в ушах зашумело, особенно когда их губы соприкоснулись. На миг потерявшись в его объятиях, Соня тут же пришла в себя и забилась, но он держал крепко. Не оставляя ни малейшей возможности вывернуться. Не позволяя даже на миг отстраниться, чтобы вдохнуть.
Его язык ворвался в ее рот столь же бесцеремонно, сколь бесцеремонно он сейчас сжал ее ягодицы. От неожиданности она замерла, а потом с силой впилась зубами в его губы и, когда Сезар на миг отстранился, влепила ему пощечину. Так, что у самой зазвенело в ушах, а ладонь словно укололи тысячи мелких иголок.
— Пусти! — прошипела
