нехилый заряд в наступающую толпу.
— Откуда взялись только! Госпожа Эжени, не девайтесь никуда, хорошо, а то отец меня убьёт! Я мигом вернусь, и мы пойдём к нему!
Короче, Максимилиана как ветром сдуло. А я задумалась. Наверное, уже можно просить помощи?
Зеркало послушно дотянулось туда… куда-то, в общем. Там было знойно, пугающе и вообще не так, как здесь.
— Зачем зовёшь, великая госпожа Женя?
— Помощи прошу, — вздохнула я.
Хэдегей появился из вихря, как всегда.
— Глянь, пожалуйста, — кивнула я на окно. — Там сейчас эта буйная молодёжь поляжет, а жить кто потом будет?
Он глянул — и согласился.
— Сделаем, — кивнул. — Сейчас ударим с боков и с тыла.
Я не видела сражения в Лягушачьей долине, но видела бой в крепости за перевалом. И я тут же узнала тех, против кого мы тогда стояли. Они возникли будто из ниоткуда по бокам дороги — и там, где возвышались скальные стены, и там, где они обрывались в пропасть. Вот изумились-то наши нападающие!
Защитники тоже воспрянули духом — с воплями принялись ещё дружнее стрелять и жечь, а потом и вовсе открыли ворота и пошли в атаку.
— Вперёд! Никого не жалеть! — донеслось до нас.
— Кто это там? — изумился стоявший подле меня Хэдегей.
— Жанетта, — вздохнула я. — Вот ведь неугомонная, в чём только душа держится, а туда же, — ругнулась я.
— Пойдём, глянем, — он взял меня за руку, миг… и мы стоим посреди мощёного булыжником двора.
Я оглянулась… нет, это вам не ренесансный Лимей. Серый замок вырастал из отрога горы и торчал в небо своей острой вершиной — словно ещё одна гора. Стены, как я видела сверху, местами обрывались в пропасти. И единственный нормальный подход — вот эта дорога. Можно долго обороняться, но если подтащат пушки… эх.
А Хэдегей тем временем подскочил к полулежащей на камнях и опирающейся на колодец Жанне.
— Тихо, раскомандовалась. Лежи, не трать себя, справятся. Теперь уже справятся.
— Это ты — знакомый демон маркизы дю Трамбле? — усмехнулась она, в уголке рта показалась кровь.
Черт побери, где Дуня? Где Асканио? Я полезла за зеркалом. А потом прислушалась.
— Надо же, какой могучий дух в этой слабой плоти, — восхитился демон. — Молчи, не говори ничего, уже не нужно. Молчи. Она хозяйка этого дома? — спросил он у меня.
Я кивнула.
— У неё две дочери и два младших брата.
— Мужчины есть, справятся, — он как-то очень ловко переложил её голову к себе на колени.
Я же опомнилась, достала зеркало и принялась звать.
— Где вы там есть, немедленно сюда!
Они пришли, не мгновенно, но пришли, Дуня тут же оказалась на камнях возле Жанны и взялась за её руку, а Асканио — за вторую. За воротами шумели, кричали, что-то ещё делали… но все эти звуки доносились как будто издалека, а не из распахнутых ворот. Я поняла, что одна из всех стою, как столб, и тоже примостилась на булыжниках. И оказалась права — здесь почти не дуло.
— Я… я не справляюсь, — Дуня подняла на Асканио огромные, изумлённые глаза.
Пока я переваривала, что это означает в её устах, он тоже тянул откуда-то изнутри какие-то силы, и делился, и отдавал Жанне.
— Не суетитесь, бесполезно, — проговорил демон. — Тело не спасти.
И стало совсем тихо.
— Он прав, — прошелестела Жанна. — Господин Асканио, вам была нужна кровь Саважей для обряда? Делайте. Берите мою. Всю, что есть.
— Не торопись, — демон положил ладонь ей на лоб. — Что ты скажешь, если твой неуёмный дух получит иную оболочку? Тело твоё слабо, а дух — велик. И сила твоя велика, будто и не у человека, — усмехнулся он.
— Какую это… другую?
— Другую. Я ведь тоже был человеком… когда-то. С тех пор прошли эпохи, и нет уже ни той земли, ничего нет… а я есть. И ты будешь — если захочешь.
— И… что со мной будет? Я смогу остаться?
— Зачем тебе оставаться? Они справятся. У тебя будут иные пути… и иные свершения.
— И… что для этого нужно? — она даже глаза широко распахнула.
— Твоё согласие.
— Я согласна.
Сурово сжала губы Дуня, хотел было разразиться гневной речью Асканио… и не стал.
— Зовите Филиппа и Дени, — сказала Жанна. — Женевьев, могу я просить вас позаботиться о моих детях?
— Как о своих, — кивнула я.
Реветь будем потом.
И дальше я уже просто смотрела, как выдернули из сражения обоих Саважей, и Северина, и Максимилиана, и ещё кого-то из местных. Меня и то посчитали за воду, впервые я стояла в кругу среди тех, кто делится силой с этим старым замком, словно выросшим из горы. И под взглядом демона и под шум боя Асканио начал обряд. Он морщился — потому что бой отвлекал — но делал.
Я не видела, что там сталось с тем замком, я стояла, не в силах пошевелиться — пока всё продолжалось, и смотрела только на Хэдегея и Жанну. Кровь сочилась из раны в её боку сквозь все повязки, капала на камни и словно впитывалась в них. А потом снаружи раздался вздох… и наш круг распался.
Замка не было видно — только горы. Но Дени, младший из братьев, не поверил и бросился к нему… и исчез. И через пару мгновений выскочил обратно, и сообщил — есть, работает. Но снаружи его не видно!
Получилось, и хорошо. Я снова повернулась к Жанне… она улыбнулась всем нам, а потом Хэдегей взял с пояса нож и вспорол себе ладонь. Я ещё в подземелье видела, что из его жил сочится не кровь, а что-то иное, и тут это иное брызнуло прямо на Жанну, и он коснулся её лба, щёк, шеи. И кажется, что-то приговаривал низким голосом на неизвестном мне языке.
А потом она пошевелилась… и встала. Волосы развевались, глаза горели красным не хуже, чем у самого Хэдегея, штаны и колет стали такими же кожистыми, как у него самого.
— Ну что, сестрёнка? — усмехнулся он, облизал ладонь — та тут же срослась, и взял её за руку. — Пойдём, порезвимся?
Они выскочили за ворота, и Филипп едва успел отозвать оставшихся защитников, потому что этим двоим никакая подмога не была нужна. Противник обратился в постыдное бегство, те, кто ещё оставался на ногах, и их даже почти что и не преследовали. Правильно, зачем — там же караулят красноглазые.
— Жанетта, мы ещё увидим тебя? — спрашивал Дени.
— Жанетта, ты наш демон-хранитель! — говорил Филипп.
А мы, остальные, смотрели и молчали. Потому что… потому что. Наверное, так лучше, чем если бы её просто не стало. Где-то есть ураган Катрина, а где-то будет огненный демон Жанетта.
И мы скрыли Саваж.
И сейчас пойдём докладывать Анри. То-то он удивится.
46. Революционное предложение
Анри никак не мог смириться с тем, что на каждое приличное событие тут же случается какая-нибудь гадость. Каждый день кто-нибудь получал новые ранения, из столицы доносили о новых попытках реквизировать в пользу революции какое-нибудь имущество дворян или магов, не говоря уже о том, что просто могла случиться гроза с градом и побить урожай. Раньше он бы непременно озадачился вопросом урожая и нашёл бы кого-нибудь, кто понимал в этом и подсказал, как поправить дело, а теперь… какой уж теперь урожай!
А теперь они ещё и Жанетту потеряли. Анри всё время думал — можно ли было избежать… такого радикального способа. Эжени смахивала слёзы, стоило заговорить о потере, и шла утешать осиротевших дочерей Жанетты. Было понятно, что девочки отправятся с ними. Наверное, сначала в Тихую Гавань, Эжени права. А дальше будет видно — кто, куда и как надолго.
Он даже в мыслях избегал слова «навсегда». Нет, не навсегда. На время. И всем говорил именно так — на время. Нет, он не знает, на какое. Но — на ощутимое, наверное. Нет, остаться в Лимее не получится. Да, он может посодействовать в поиске новых мест для жизни и работы…
Обитатели Лимея тоже понемногу отправлялись в разные места. В Видонию и на Полуночные острова, с рекомендациями. В Другой Свет к Анри. В Арагонию. В Петербург — оттуда должен был отправиться в эту сторону корпус Платона Ильина, тот так и сказал — вы все идите, а мы тут пошумим пока немного.
Пошумим — это хорошо. Но ещё нужно было ему самому навестить императора в Видонии — договориться о союзе, проведать маленькую Мари-Луиз. Наверное, это правильно, что она там, с дедом и бабушкой. Там сейчас достаточно спокойно и безопасно.
И Анри ни разу не ответил прямо на вопрос о том, что будет делать он сам, даже своему бывшему тестю. Он не скрывал, что помог покинуть Франкию многим своим сторонникам. Но сам только улыбался.
И весьма удивился, когда в Лимей явился конный
