Когда-то он плотно изучал расу индиго и отлично знал, что между сородичами порой возникает уникальная энергетическая связь. Что-то вроде беспроводного телефона только для избранных.
Рей прижал меня крепче и прошептал: «Я подумал, что не безразличен тебе, раз мы начали общаться на расстоянии… И это меня обнадежило».
И прежде, чем я ответила, накрыл губы поцелуем.
Эймердину только довольно хмыкнула.
— К сожалению, придется тебе сходить в суд, дать показания. Конечно же, с тетушкой вместе, — растроенно подытожил Рей. — Я пытался убедить спецслужбы и полицию, что тебе это не нужно. И что тебе и без этого досталось. Что Эймердина справится одна. Но они потребовали хотя бы одну дачу показаний. Надеюсь, ты выдержишь?
Я кивнула, потому что рядом с Реем могла, кажется, выдержать все на свете.
Он слабо улыбнулся, снова обнял, и накрыл губы губами. Нехотя оторвался и добавил:
— А еще… Еще тебе придется потерпеть наших аристократов. Я ведь так и не представил тебя в обществе. Поверь, почище суда будет. Только после этого мы сможем поженится… Ты ведь выйдешь за меня? — по лицу Рея пробежала тень. Я мотнула головой и улыбнулась ему — ободряюще, ласково:
— Мы справимся, — сказала нарочито именно так — МЫ. И мой мельранец просиял улыбкой. — И да, я за тебя выйду.
Я сказала это так легко, с таким теплом на душе, словно всю жизнь ждала Рея, шла к нему сквозь десятилетья.
Мельранец открыл рот и закрыл, сморгнул, сглотнул и вдруг прижал меня еще сильнее, чем прежде. На долю секунды я не могла ни дышать, ни глотать, ни выдавить из себя хотя бы звук. Но мне было все равно.
Я ощущала лишь жаркое тело своего мельранца, такое знакомое и близкое, его горячечное дыхание у себя в волосах и больше ничего не хотела.
Когда мы доехали до замка, навстречу выскочили родители Рея. А когда он самолично вышел из машины… просто остолбенели. Лилитанна разразилась рыданиями, Врастгард подскочил, приобнял нас с сыном — Рей так и не выпустил меня из рук. Лилитанна подбежала следующей. Затем Арра и Тралвис. Остальные члены семьи высыпали из дверей и просто улыбались, в ожидании, когда все друг другом налюбуются, нарадуются.
Эймердина щедро раздавала пояснения, чтобы избавить нас с Реем от излишнего общения. Она-то понимала — единствественное, чего мы хотим сейчас — остаться наедине.
Только Рей, я, и наша страсть, нежность… любовь.
Я вдруг поймала себя на том, что все время боялась этого слова. Избегала произносить его даже мысленно. А теперь… теперь вдруг прорвало.
Рей кивнул на хлопочущую Эймердину и радостно сообщил:
— Тетя все вам расскажет!
От души поцеловал маму, улыбнулся отцу и бросился в замок.
Лестница, коридор, комната, постель…
Покрывало на полу, легкий ветерок из окна и гладкие простыни…
Кажется, я забыла, как дышать и зачем это вообще нужно. Рей уложил меня, прижался сверху, потерся о живот твердым бугром на брюках и выдохнул:
— А знаешь, когда взорвали мою машину, прямо у меня на глазах… я думал, думал… испугаюсь смерти. Думал… в общем… единственное, о чем я тогда думал. Хорошо, что я жив! Я снова увижу Лису.
Рей застыл, глядя в глаза, а у меня мурашки побежали по спине, восторженно забилось сердце. Это признание… оно показалось самым прекрасным из всех, что когда-либо слышала. Гораздо лучшим, чем затасканное признание в любви и высокопарные клятвы верности.
Я сама потянулась губами к Рею, и он не выдержал, впился в рот поцелуем, вжался еще сильнее. С нежеланием оторвался от меня, встал, и разделся, осторожно стянул с меня блузку, брюки, белье и… спустился к ногам. Я думала все, он возьмет меня — настолько горели возбуждением глаза Рея, настолько каменным выглядело его тело.
Но вместо этого мельранец поцеловал мне ступни, погладил их и поднялся выше. Его губы — жесткие и немного властные показались верхом совершенства. Я выгибалась под ласками и поцелуями и не могла продышаться. Рей не оставил незамеченной ни одну часть моего тела. И, наконец, снова коснулся губ ртом, прижался всем телом. Горячий, каменный, и мой…
Привычно раздвинул мне коленом ноги и… мы слились воедино.
Все вокруг утонуло в сладком дурмане желания, страсти, нежности. Я льнула к Рею, а он двигался, гладил, целовал и снова двигался. Я стремилась к нему навстречу, а он расставался со мной лишь для того, чтобы вновь соединиться.
Его вдох и мой выдох… его пальцы и мои… все смешалось, все перепуталось… И только жар, только желание — одно на двоих, только нега и томление заставляли меня выгибаться, мять мощные мышцы Рея, снова и снова принадлежать ему — целиком, без остатка.
Сколько раз он излился? Не помню. Сколько раз мое тело сотрясала дрожь удовольствия? Не считала.
Только мы упали на кровать, уставшие, счастливые, с улыбкой на губах, все еще чувствуя себя не отдельными существами, а продолжением друг друга.
Недолго Рей любовался мной, а я радовалась тому, что он рядом, и наблюдала, как лучатся синие глаза мельранца.
Наконец, он привычно схватил меня и понес мыть.
Сопротивляться не хотелось. Мне слишком нравилось. Как он осторожно трет кожу, как убирает за уши волосы, как поливает теплой водой. Как укутывает в халат и несет в спальню. Никто и никогда так обо мне не заботился.
Почему я не замечала этого раньше? Не знаю. Наверное, былые потери бередили душу болью и пугали новыми страданиями.
Мы уснули вместе, тесно прижавшись друг к другу.
Представлять меня высшему свету мы готовились как к бою. Эймердина несколько дней выбирала платье, Рей без конца названивал всем самым знатным семействам, утверждая список приглашенных. Слуги с утра до вечера пыхтели в бирюзовом бальном зале — громадном, с высокими, стройными колоннами вдоль стен. Между ними выстроились в шеренги голубые диваны, обтянутые мягкой материей.
Врастгард и Лилитанна инструктировали меня ежедневно. Отец Рея то и дело забегал, с порога извинялся, что забыл поведать очередную ценную информацию и разражался лекцией часа на два.
Спасала только Эймердина.
Арра подарила мне свое колье из розового лиазатта. Именно эти камни я видела на официантке, в кафе, где мы обедали с Эймердиной.
Только те выглядели гораздо менее впечатляющими. Колье было из лиазатта «чистой воды». Каждый камушек переливался на свету как перламутровая раковина, и внутри словно плескались пенные волны.
Арра объяснила, что это какой-то оптический эффект, но выглядело просто невероятно.
Рей метался туда-сюда, стараясь удостовериться, что прием пройдет по высшему разряду, инспектируя семейные заведения на Мельране после долгого отсутствия. Отзванивался мне каждые пару-тройку часов, сообщал, что штудирует документы, наблюдает за работой служащих, проверяет поставщиков, технику безопасности и прочее и прочее.
