Однажды, незадолго до того как Тайке предложили Америку, отдел отмечал день рождение Зигги. Тайка и доктор Клопов вышли последними из ресторана.
— Эспрессо с коньячком? Тут недалеко…,- предложил он.
Она согласилась и взяла его под руку.
Клопов был наемным врачом, в нем текла обычная кровь скваев. Он работал не за великие задачи, а за большие деньги. Как и все остальные регврачи, научные сотрудники лабораторий при центрах, молекулярные генетики, эко-специалисты. Знания, преданность и запертый рот — вот все, что от них требовалось. Научный и медицинский персонал в организации получал много. Очень много. Поэтому вербовать их было не трудно. Конечно, случался небольшой шок в самом начале, после откровения. Врачи и ученые — люди фактов, а от фактов не отмахнешься. Потом они быстро привыкали. Точно также, как привыкали к дорогим машинам, роскошным квартирам и отпускам с семьями на островах. Деньги — движущая сила, а дающую руку никто не кусает. Регврачи шерстили провинции в поисках новых объектов и не жаловались. Многие из них работали в роддомах, детских поликлиниках, больницах. Клопов заведовал хирургическим отделением одной из известных клиник в Москве, но не брезговал и регионами. За каждый новый объект награждали существенной премией. Клопов и открыл Тайку. Он любил ездить в Восточную Сибирь, которая была богата на объекты. Видимо в прошлом люди вытесняли аэрорасу в более суровые условия. Или аерахи бежали от преследований так далеко, как только могли. Клопов и еще два помощника ездили по селам с вакцинацией от клещевого энцефалита. В деревенском клубе была очередь. Тайка пришла с фермы вместе с двумя подругами. Клопов посмотрел на ее ноги под коротким халатом и перемигнулся с помощником. Она истолковала это по своему и только много позже узнала, что впечатление на доктора произвели пятна на ее ноге. После прививки он весело сказал:
— У доярок еще анализ на крокодилов берем.
— Чего это? — спросила она подозрительно.
— Слышала в Кокурино у доярок глисты нашли? Жирные, с крокодилов. Бабы в нужник паразитов навалят, те подрастут, а потом к реке чешут. Яйца отложить. Дети орут, мужики прячутся, коровы в обморок падают.
Тайка подбоченилась.
— Глист нутро жрет, себе анализ возьми, дрыщеган замухрышистый!
Ее подруги засмеялись и Тайка тоже раззявила свой огромный рот. Здоровая и румяная она долго хохотала.
— Ого, с такими зубами пусть крокодилы боятся!
Сказал Клопов и щеточкой помазал у нее за щекой.
После ресторана они завалились в небольшой бар за углом. Кофе был крепким, коньяк тоже, Клопов и Тайка пьяными. Доктор рассказывал анекдоты, а Тайка громко заливалась. Бармен хмуро обслуживал, мечтал закончить смену и уйти домой. Но они никуда не торопились. Доктор рассказал ей про последнюю поездку в Сибирь, где выявил семь объектов. Младшей девочке было десять лет. Он вдруг сник.
— Весь ужас в том, что у нее нет выбора. Она ничего еще не поняла в этой жизни, а мы за нее уже все решили.
— Думай о хорошем, Клопов, — посоветовала Тайка.
— Что мы делаем Тая? Во что все это выльется? — Глаза у него были мутными, язык заплетался, его порядком развезло. — Куда идет с песнями вся эта ваша хунта? Все боятся, я боюсь.
— Уууу, — сложила губы дудочкой Тайка.
— Я — сквай, ладно. До нас еще не добрались, но наше время придет. Что вы будете делать с нами неизвестно. Подозреваю что ничего хорошего. Пока вы слишком заняты собой. Но мне страшно за будущее. Я же вижу, как вы своих же под микроскопами разделываете. Для вас же все — генетический материал!
Клопов снял очки и стал нервно протирать их салфеткой.
— Мне все претит. Песни, флаги, ордена, опознавательные знаки… Говорят в Центрах введут униформу. Сначала я думал, что все это фарс и я смогу соскочить в любой момент, как мне обещали, но теперь знаю, что не могу…Я все время боюсь. Получаю ваши поганые деньги, будь они прокляты, и не сплю по ночам. — Он устало откинулся на кресло. — Это жутко, когда такие как вы воспринимают себя серьезно. Высшая раса на эволюционной лестнице, — передразнивал он последнюю речь отцов-основателей.
— А баблос получать приятно, правда? — уколола его Тайка.
Но Клопов будто не слышал ее.
— Ну как? — продолжал он, — Как мы можем вербовать объекты, когда сами гребаные представители аэрорасы — венца природы, не хотят участвовать в программе возрождения? — вскрикнул он. Его качнуло на стуле.
Тайка сделала удивленное лицо.
— Ты и Зигги! — ткнул он в Тайку пальцем. — Какого хрена вы вербуете объекты, когда сами бежали от программы?
— Ну, дядя… — начала Тайка. Она не любила когда напоминали ей о прошлом.
Клопов прервал ее, он был сильно возбужден.
— Ты не захотела служить идеалам…
— Клопов, заткнись, — начала по настоящему злиться Тайка.
— Что ты сделала с собой, а? — Он нарисовал в воздухе перед ней размашистый крест. А потом ткнул в его середину, поставив точку где — то на уровне ее живота. — А другие? Зигги — чистая кровь, он должен быть пропитан идеей. Она должна плавать у него в венозной крови вместе с эритроцитами. И что? Он на коленях умоляет меня не отправлять Лилю в Санаториум. А тянет-то она на чистую девятую с плюсом!
— Как девятую? У нее четвертая категория!
Тайка мгновенно протрезвела.
— Вот так…Я отослал чужие сэмплы. Ей дали четверку и оставили в отделе. Мне нравится Зигги, — бормотал Клопов. — Он месяц у меня в ногах валялся. Ты же знаешь, с девяткой Лилю бы сразу забрали. Они жить друг без друга не могут, я пожалел их и сам подставился. Теперь как под топором…
Тайка была настолько поражена и ошарашена, что не смогла сказать ни слова, а только неверяще всматривалась в Клопова. Не бредит ли он после коньяка? Лиля, которая на самом деле всегда была девятой, скрывала это вместе с Зигги, чтобы избежать Санаториума. Это было большое преступление, и если бы оно раскрылось, наказание было бы самым страшным.
— Вызовите моему другу такси, — попросила она зевающего бармена.
С этого дня Тайка по-новому смотрела на Лилю. Что-то нехорошее поднималось в ней при этом. Лиля оказалась с двойным дном. Смогла безнаказанно обвести всех вокруг пальца, чтобы остаться в жизни скваев. Когда самой Тайке пришлось заплатить за это очень высокую цену. Чувство ненависти зрело в ней как чирей. И когда пришло назначение в Пан-американский Центр, а Зигги так равнодушно потрепал ее за ухо, ее прорвало. Она написала рапорт Вильштейну обо всем, что узнала от Клопова. О нарушениях устава доктором Клоповым и Лилей Громич. О сокрытии фактов, попрании идеалов и предательстве. О том, что Зигги непосредственно замешан в этом, она умолчала. Рука не поднялась угробить человека, которого она любила.
