– Это вряд ли, – сказала Далила. – Он просто укусил тебя, даже не спросив? Ты могла бы выдвинуть против него обвинения. Самсон может поговорить с прокурором. Как подло с его стороны!
Казалось, она была искренне рассержена на Амора.
– Не совсем. Я попросила его укусить меня, но я не знала, что это значит.
Внезапно она почувствовала, как в ней просыпается гнев. Высокомерный придурок мачо опять это сделал: заставил ее подчиниться своей воле. Как будто его желание было для нее законом!
– Вот сукин сын! Он провел меня! Он знал, что делает, и все равно это сделал. Он за это заплатит. Я скормлю ему его яйца на завтрак, а потом уйду отсюда!
Ярость бурлила в ней. Он кровно связался с ней, не спросив, ничего не объяснив, словно она была какой-то женщиной, у которой не было никаких прав. В каком веке он живет? Она покажет этому ублюдку, что он может сделать со своей кровной связью.
– Нина, ты не можешь уйти.
В голосе Далилы была такая твердая решимость, что Нина встретилась с ней непокорным взглядом.
– Могу и уйду. Все кончено! Если он думает, что может обращаться со мной как с частной собственностью, он может возвращаться в Средневековье, откуда он родом.
– Из 17 столетия, на самом деле, – заметила Далила.
– Неважно. Амор и я – уже история!
– Нина, может мне стоит объяснить тебе кое-что о кровной связи, поскольку, очевидно, больше никто не потрудился.
– Я знаю больше, чем вообще хотела бы об этом знать. Мне больше не нужно ничего знать. Все кончено!
Далила прочистила горло.
– Может, я лучше налью тебе бренди. Мне кажется, тебе это нужно.
Подозрение поползло вверх по позвоночнику Нины и неприятно осело в затылке.
– Мне не нужен бренди. Скажи то, что должна сказать.
– Кровная связь – это навсегда. Только смерть может разорвать ее.
– Ох, черт! Прошу, скажи, что ты пошутила.
Далила медленно покачала головой. Вот тогда до нее дошло. Амор сказал ей, что кровно-связанный человек живет так долго, как и его пара. Это означало, что она связана с Амором навечно.
Он даже не предоставил ей выбора. Он, пещерный человек, решил за нее. Это все меняло.
– Ох, ну подожди, я до него доберусь!
И это было обещание, с которым он мог пойти в банк.
Минивен остановился за полквартала от склада. Оливер заглушил мотор. Он будет стоять на шухере, пока все вампиры пойдут внутрь.
– Это здесь, – сказал Самсон.
– Это точно? – спросил Амор, выглядывая из окна.
Габриэль кивнул.
– Выглядит в точности, как в воспоминаниях Пола Холланда. Это логово Лютера. Пол не мог солгать об этом, даже если бы и захотел. Лютеру нужно было быть более осторожным и не позволять ему столько увидеть. А теперь мы возьмем его. – Шрам на его лице пульсировал.
– Вы все знаете, что делать. Всем занять свои места. Габриэль будет командовать, – приказал Самсон.
– Включить средства связи. – Габриэль прикоснулся к маленькому устройству в ухе. Остальные сделали то же самое. – Проверка.
Амор слышал голос Габриэля в своем наушнике. Все прекрасно работало.
Они вышли из фургона. Амор размял ноги и огляделся. Район был промышленным и с другой стороны железнодорожных путей, если не сказать, что не по ту сторону путей.
Несколькими кварталами ниже был Сан-Франциско Бэй, парой кварталов выше – квартал Потреро Хилл. Улицы были пустынны. Никто не вызовет полицию, если начнется драка.
Амор напрягся. Скоро все закончится, но для него многое зависело от исхода. На самом ли деле Нина была на другой стороне или же она была пешкой, как и Пол Холланд?
Возможно, она поверила обещаниям, которые Лютер дал и никогда не собирался выполнять? В самое ближайшее время он узнает правду, и это пугало его.
Все его будущее зависело от правды. Он никогда ее не бросит. Она теперь его пара, и он в ответе за ее жизнь, как и она за его.
– Готов? – позади него послышался голос Рикки.
Он рассеянно кивнул.
– Готов, как никогда.
Группа рассредоточилась, каждая пара пробиралась к установленному месту и занимала различные точки входа в здание.
Рикки и Амор шли бок о бок, тихо скользя к боковому входу.
Чем ближе они подходили к входной двери, тем больше росло беспокойство Амора.
Он должен был помогать группе, ощущая эмоции тех, кто находится внутри, но сейчас он не мог распознать даже то, что чувствует Рикки. Хотя парень шел рядом с ним.
Прошло больше двух часов с тех пор, как он занимался сексом с Ниной, и его дар – или как еще это называть – до сих пор не вернулся. Секс еще никогда не блокировал его способности так надолго.
В лучшем случае он освобождался от эмоций на полчаса, но никогда так надолго. Если его дар не вернется в ближайшие пару минут, он и его друзья окажутся в крайне неблагоприятной ситуации.
– Все на месте? – Голос Габриэля резонировал громко и ясно в ухе Амора.
– Зейн и я у заднего входа, – ответила Иветт.
– Томас и я готовы, – сказал Самсон.
– Амор и я сбоку. Готовы, также, как и вы. – Рикки посмотрел на него.
– Есть какая-нибудь активность внутри, Амор? – спросил Габриэль в наушнике.
Стоит ли ему солгать или рассказать правду?
– Внутри ничего.
– Что ты имеешь в виду? Конкретнее, пожалуйста.
– Я имею в виду, что ничего не чувствую. – Амор осознал, что становится раздражительным.
– Никого внутри? – потребовал Самсон пояснить.
Амор фыркнул.
– Я, на хрен, понятия не имею, ясно?
Рикки посмотрел на него с удивлением. Несколько голосов в это же время послышались в наушнике, прежде чем прорвался голос Самсона.
– Объяснись, Амор.
Наушник замолчал.
– Я не могу ощутить ничьих эмоций, с тех пор как связался с Ниной. Даже до того я получал лишь обрывки эмоций – как будто скачки напряжения. Я думаю, что потерял свой дар. – В данный момент он был уверен. Это начиналось постепенно с тех пор, как он впервые встретился с Ниной. И если сначала его неспособность улавливать эмоции была связана с ее присутствием, теперь она усиливалась – медленно, но постоянно.
Каждое мгновение, проведенное с Ниной, уничтожало его так называемый дар.
Временное освобождение, которое он чувствовал после секса, длилось тем дольше, чем больше времени он проводил с Ниной.
Теперь он понял, что связав себя с Ниной, забил последний гвоздь в гроб, в котором похоронил ненавистный ему дар.
Все было кончено. Его проклятие не возвращалось. Его способности потеряны.
И все, о чем он сейчас мог думать, так это то, каким счастливым и свободным он чувствует себя.
