— Ты вправду считаешь, что способен испугать меня после всего, что мы пережили?
Его лицо светлеет от облегчения:
— Тогда давай начнем с завтрака? Тут есть одно богом забытое местечко, где подают самые лучшие блинчики из синей кукурузы[26] в штате. Но, вероятно, это покажется слишком нормальным по сравнению с возвращением душ.
Я наблюдаю за яркими лучами солнца, которые ползут по горному хребту. И стоит мне чуть повернуть голову, Дэйс превращается в темный силуэт, окруженный сверкающим золотым нимбом.
— Доверься мне, — шепчет он.
— Нормальность очень меня привлекает, — усмехаюсь я.
— Значит, ты согласна?
— Ты подразумеваешь блинчики из голубой кукурузы? Или то, чтобы быть твоей девушкой? — поддразниваю его я, наслаждаясь его застенчивостью.
— И то и другое. Это же великолепно! Но решать тебе.
Прикусываю губу, осознавая, что впервые попала в такое положение. Всегда было примерно так: «Эй, встретимся у Понт-Неф[27] в восемь». Или, в случае Вейна: «Увидимся у заклинателя змей в сумерках». К моменту завершения очередных съемок я внезапно обнаруживала, что смирно сижу рядом с Дженникой. У меня никогда не было настоящего свидания, а тем более парня — даже в перспективе.
— Я согласна, — выпаливаю я.
— Позавтракать в моей компании? — серьезно уточняет Дэйс.
Я делаю глубокий вдох, мое сердце бьется как сумасшедшее, когда я говорю:
— И на то и на другое. В общем, спасибо тебе.
— За что? — хмурится он.
— За помощь. За понимание. Ты не вынуждаешь меня рассказывать то, о чем я не готова поведать. К тому же ты был таким добрым.
Он широко улыбается.
— Разве ты не в курсе? Я — хороший близнец.
Я замираю, задаваясь вопросом, как много ему известно.
— Ну, есть хороший близнец, а есть злой… Короче, неудачная шутка. Но если верить Хранительнице Костей, я еще и Эхо. Как думаешь, на что она намекала?
Я молчу. Дэйс встряхивает волосами и намеревается открыть мне дверцу пикапа. Едва он протискивается мимо меня, я его останавливаю. Хватаю его за руку и притягиваю поближе:
— Не представляю, что означает Эхо, но не сомневаюсь: ты — хороший близнец.
И целую его в лучах восходящего солнца.
Мы подъезжаем к «Кроличьей норе». При виде клуба я не могу удержаться от мысли, что здесь проехались четыре всадника Апокалипсиса. Двери распахнуты настежь, а вышибалы куда-то слиняли. Дэйс паркуется в переулке, и мы заглядываем внутрь: сразу становится ясно, что «Нора» опустела.
— Удивительно, что вечеринка закончилась так рано, — бормочет Дэйс. — Обычно тут веселятся до полудня, если не позже.
Изучаю обстановку и спрашиваю себя, не случилось ли это из-за нас. Что, если мы действительно спутали карты Кейда? В Нижнем мире еще бродят Рихтеры, до победы — далеко, но мы спасли Палому и отыскали целый сонм душ, которые возвратились к горожанам. Конечно, местные уже не захотят торчать в «Кроличьей норе», ведь они обрели самих себя.
— Интересно, кто-нибудь заметит, что я не пришел на работу? — спрашивает Дэйс.
Я пожимаю плечами.
— Тогда единственное, что осталось, — это помириться с Дженникой.
Он проверяет оба зеркала и выезжает на дорогу, а я смотрю в окно. Дорогу усеивают бархатцы и маски-черепа. Последние скалятся зелеными зубами, безучастно уставившись в небо пустыми глазницами, будто насмехаясь над теми, кто их потерял.
— Удачи тебе, — напутствую его я. — По-моему, она считает, что именно ты являешься моей погибелью. Дескать, у тебя на лбу написано: «Я разобью ей сердце».
Дэйс крепко стискивает руль. Он комично приподнимает брови, но взгляд его — настолько убитый, что я сразу раскаиваюсь в своих словах. Однако минуту спустя он хохочет:
— Забавно. То же самое сказала о тебе Чепи, — заявляет он и поясняет: — В тот день на бензоколонке я увидел тебя. Ты устроилась на бордюре и звонила по мобильнику. Чепи тебя засекла и предупредила меня, чтобы я держался от тебя подальше и не связывался с тобой.
— Но почему? — изумляюсь я. — Странно так отзываться о ком-то, с кем ты никогда прежде не сталкивался. А может, у нас обеих сложилось друг о друге неверное впечатление? Наверняка она меня ненавидит!
Дэйс накрывает мою ладонь своей, сжимает ее, желая ободрить, и говорит:
— Так ведет себя любая мать.
Откидываюсь на спинку сиденья, полная решимости выкинуть это из головы. Я сохраняю безучастность, пока пикап, подпрыгивая, едет по ухабистой дороге. Мы сворачиваем на забитую машинами улицу, где находится дом Паломы. Один автомобиль настораживает меня. Почти не дав Дэйсу времени припарковаться, выскакиваю из салона и мчусь через внутренний двор. Сердце выпрыгивает из груди, я впадаю в панику. Залетаю в дверь, но вижу только Дженнику, сидящую за кухонным столом, возле нее — Марлиз. Обе окружены группой девчонок, которых я знаю по школе: они ждут своей очереди на профессиональное голливудское преображение.
— Дайра! — восклицает Дженника, нанося тушь на верхние ресницы Литы. — Я тебя везде искала!
Затем, увидев рядом со мной Дэйса, она добавляет:
— И почему меня не удивляет, что вы вместе? Кстати, ребята, вы выглядите ужасно. Где вас, черт возьми, носило?
Я отмахиваюсь от нее, лихорадочно обшаривая комнату в поисках Сочиль. В итоге обнаруживаю ее, свернувшуюся калачиком на диване возле Одена. А она тут же выбрасывает вверх два больших пальца в знак победы. Джейси и Сверчок тоже здесь, смеются и болтают с несколькими приятелями Кейда. Они все развалились на тканых ковриках и креслах, и, похоже, никто не замечает, что Кейд Рихтер отсутствует.
Я вновь поворачиваюсь к Дженнике. Она проницательно и неодобрительно смотрит на меня. Ладно, пора нам покончить с этой неразберихой и найти компромисс.
— Давай-ка побеседуем. — Она отодвигается от стола с помрачневшим лицом.
Лита, накрашенная только наполовину, голосит:
— А как же я?
Дженника машет Марлиз, чтобы та сменила ее.
— Думаю, она справится с твоим макияжем, — заявляет она, кивком приглашая меня проследовать в кабинет Паломы.
Дэйс неуверенно мнется на месте, но я тащу его за собой. Мы предстаем перед сердитой Дженникой, и он произносит:
— Ладно, можете обвинять меня. Я беру на себя всю ответственность.
Увы, ничего хуже он сказать не мог. Это благородная попытка, но не самый лучший способ воззвать к маминой доброте. Дженника язвительно кривится, а я не могу удержаться от досады.
