— Ты знаешь, что то, что ты держишь — не Дон, — сказал Кости, его темный взгляд был полон сострадания. — Ты хотела привезти его останки сюда так, чтобы с ними в дороге ничего не случилось, но они не в большей степени твой дядя, чем этот плащ — я, Котенок. Я посмотрела на длинный кожаный плащ Кости, края которого немного износились от частой носки. Я купила его для Кости на Рождество, когда мы только начали встречаться, но не подарила его лично. К тому времени я уже ушла.
— Нет, этот плащ — не ты, — ответила я, чувствуя слишком знакомое пощипывание в глазах. — Но ты вытащил его из-под шкафа, потому что в то время это было все, что у тебя осталось от меня. Так вот, это — все, что у меня осталось от Дона.
Он нежно провел большим пальцем по моей скуле, в то время как другая его рука начала скатываться вниз, пока не оказалась на урне.
— Я понимаю, — спокойно сказал он. — И если тебе хочется, мы построим новую комнату, чтобы для этого было специальное место. Но пока, милая, тебе нужно отпустить это.
Очень легко он потянул урну так, чтобы я, если бы захотела, смогла не отпустить ее из своего захвата. Я посмотрела вниз на маленький медный контейнер и бледные руки — мои и Кости — обхватывающие его.
Это. Не Дон. Логически я это понимала, но та часть меня, которой было сложнее всего попрощаться с дядей, не хотела признавать, что то, что я держала в руках, было не чем иным как пеплом, окруженным металлом. Прошло четыре дня с его смерти, но я по-прежнему чувствовала себя так, будто кружусь во сне.
Даже поминальная служба и панегирик чувствовались скорее ирреальными, чем чем-то, имевшим корни в реальности, потому что Дон не мог просто уйти. Черт, я могла поклясться, что несколько раз мельком видела его боковым зрением, и выглядел он таким же умеренно рассерженным, как всегда.
Кости потянул снова, и я позволила урне выскользнуть из своих рук в его ладони, смаргивая слезы от того, что этот отказ от моей упертости был скорее чем-то символическим, чем обычной передачей материального предмета. Он склонился, прикоснулся губами к моему лбу, а затем исчез на верхнем этаже. Возможно, это и хорошо, что Кости убрал останки Дона вместо меня. С таким эмоциональным состоянием я, скорее всего, подумала бы, что единственное безопасное место для его пепла — в моей одежде рядом с чесноком и марихуаной.
Я потерла руки, отстраненно отмечая, каким пустыми они чувствовались без заменителя моего дяди, которого я сжимала последние несколько часов. Затем я закатала рукава своей траурной черной блузки. Я все еще могла и не быть в состоянии контролировать многое в своей жизни, но для начала стоило попробовать стереть с мебели проклятую пыль.
Мое яростное вычищение дома, призванное отвлечь меня от оплакивания Дона, оказалось полезным по более чем одной причине.
Позвонил Менчерес и сказал, что едет к нам, чтобы сообщить важную информацию. По тому, каким голосом он это произнес, по словам Кости, та самая важная информация не была чем-то замечательным вроде того, что Аполлион был найден мертвым с прикрепленной к его трупу записочкой «С внеплановым Днем Рождения, Кэт!». Откровенно говоря, я не думала, что была готова к еще большему количеству дурных вестей, но так как в жизни не было кнопки паузы, мне придется иметь дело с новостями Менчереса, готова я к ним или нет. По крайней мере, дом засверкал, а затхлый запах исчез из воздуха. Конечно, это могло быть и от новых растений, за которыми отправлялся Кости, пока я изображала Марту Стюарт. Теперь я была сомнительным владельцем нескольких ароматных чесночных луковиц и горшочков с пушистой марихуаной. Я даже не хотела спрашивать, откуда Кости взял последнее. Принюхался и выкопал на местном нелегальном поле? Или купил у дружелюбного соседа-торговца наркотиками? Боже, я не могла дождаться, когда же эффекты крови Мари испарятся из моего организма. Если бы я могла никогда больше не чувствовать запах чеснока и травки, я бы с готовностью согласилась. Единственный позитивный аспект нашего нового декора заключался в том, что теперь я могла вытащить из своей одежды множество небольших пористых мешочков, что было долгожданным облегчением.
— Они здесь, Котенок, — позвал Кости с нижнего этажа.
Я еще ничего не слышала, но знала, что его связь с Менчересом была необычно острой из-за их разделенной силы, поэтому поверила ему на слове. У меня не было времени наносить косметику, но я и не думала, что кто-нибудь заметит. Или что вообще кому-нибудь до этого будет дело. Я была чистой, в свежей одежде, и дом мой был опрятен. Это были три самые важные вещи при встрече гостей. Если гости не голодны, конечно.
— У нас нет крови, — сказала я Кости, когда спустилась вниз по лестнице.
Его взгляд скользнул по мне, оценивающе останавливаясь на вполне определенных местах. Мой наряд едва ли был сексуальным, будучи простым черным хлопковым платьем длиной до пола с рукавами три четверти, но либо оно обтягивало правильные места, либо у Кости проявлялись последствия недели воздержания. Мягко говоря, я была не в настроении с тех пор, как умер Дон.
— Сомневаюсь, что они ожидали обратное, — ответил он. — Они знают, что мы только приехали.
Верно. К тому же, это был не светский визит.
— Он, скорее всего, едет сказать мне, что мы должны начать действовать по Плану Дейва, — пробормотала я. — Мы собирались придумать другой способ вдарить по нескольким большим шишкам Аполлиона, не заставляя Дейва открываться, что он тайный агент, но это как-то отошло в сторону.
Кости выразительно приподнял бровь, словно говоря этим «может быть». Он слышал об этом. Дейв рассказал это Кости вскоре после того, как умер Дон, подпитывая горем свое желание противостоять Аполлиону, но Кости его отговорил. Однако я знала, что Кости считал идею достойной.
Сейчас я была настроена против этого даже больше чем прежде. Я только что потеряла дядю. Я не хотела терять хорошего друга. Смерть Дона пошатнула Дейва, как и всех остальных, и сделала его менее аккуратным. Это была холодная твердая правда. Я задавалась вопросом, понимал ли дядя, насколько сильное влияние оказывал на окружающих. Зная Дона, я в этом сомневалась. Он был не силен в показухе.
Через несколько минут на изгибающуюся подъездную дорожку въехал автомобиль, звук мотора которого можно было назвать весьма громким по сравнению с относительной тишиной лесов вокруг нас.
Уединение, даримое наличием дома на пятнадцати акрах собственности в горной местности, и было тем, что привлекло нас к этому месту с самого начала. Теперь, когда я могла читать мысли, я ценила дефицит соседей еще больше.
— Прародитель, Кира, добро пожаловать, — сказал Кости, как только они подошли к двери.
