за место?
– Гнездо моего деда. Он все же обернулся.
– Ого… кстати, это было… сильно! – заметила, шаря рукой по бревнам. В одном месте нащупала выемку, потянула на себя и обомлела.
Тайник! И внутри лежал пожелтевший от времени листок. Гранд джаффар взглянул на находку в моих дрожащих руках.
– Красивая женщина.
– Да, она была очень красивой, – произнесла, чуть дыша, с трепетом глядя на изображение прабабушки. Я видела ее портреты в семейных архивах. Удивительной красоты женщина, особенно привлекали ее пронзительно-голубые, чуть раскосые глаза. Мама всегда говорила, что глазами я пошла в прабабушку Данеллу.
– Видимо, она и стала причиной оборота Дебориса.
Эльрих взял листок. На обратной стороне покоились выцветшие от времени буквы. Дарси Драгнор долго вчитывался и, наконец, усмехнулся.
– Значит, это у нас семейное. Женщины семейства де Виньетт что-то делают с сердцами Дантарионов. Не иначе, как магия.
И пусть сказано с усмешкой, но я и сама понимала – слишком невероятное совпадение! Моя прабабушка и король Деборис. Теперь Эльрих обернулся грифоном из-за меня. Может, не из-за меня, но, во всяком случае, рядом со мной. Что такое – старая кровь? В прабабушке она тоже текла? Есть ли она в моих сестрах? Пришло время задавать вопросы.
Почему я раньше не интересовалась?
Мы осмотрели гнездо, нашли несколько прабабушкиных вещей: брошь с гербом де Виньеттов, несколько писем, пропитанных грустью и романтикой. Данелла была замужем, к тому же, недавно родила ребенка, а Деборис был помолвлен. Их любовь была невозможной, тем не менее, существовала. Бабушка не стала рушить счастье будущего короля, хотя вполне могла это сделать, судя по тому, насколько Деборис ею увлекся.
– Какая печальная история, – вздохнула, откладывая письмо.
– Наша будет веселее, – подмигнул Эльрих. Он дочитал свое письмо и улыбнулся: – теперь все встало на свои места.
– Что там?
В ответ меня щелкнули по носу. Ну, интересно же! Джаффар отцепил что-то от бумаги и припрятал в складках одеяла. Там, куда я точно не полезу, даже из сильного любопытства. Это брошка? Булавка? Сережка?
Так нечестно!
– Нам пора, – скомандовал джаффар. – Заскочим в одно место, здесь недалеко, буквально полчаса лёта. Уверен, нас с радостью встретят, согреют, оденут и даже накормят. Побудешь там, пока я решу кое-какие дела и свяжусь с Крэйганом.
– Ваши друзья?
– Без пяти минут родственники, – со смешком проговорил дарси Драгнор.
Насилу уговорила бесстыдника и в дороге прикрываться одеялом. Здоровья ради. Своего физического и моего психического. Да и вот будет потеха, если к без пяти минут родственникам явится обнаженный джаффар, обернутый в золотые крылья, да еще с девицей наперевес.
Эльрих времени даром не терял. В дороге приказал отрабатывать связь джаффара и хранительницы через основной энергетический канал, доводя его до автоматизма. Я и сама понимала, что на поле боя каждая секунда стоит жизни, а уж промедление и вовсе смерти подобно.
Полет давался так легко, словно мы не сливали магию, а пользовались каждый своей. Джаффар то брал мою, и мы парили, сложив крылья, кружась, как вздумается, то подхватывал меня и нес, как орел добычу, разминая крылья. Полет будоражил. Моя кровь звенела от счастья, сердце то замирало, от завораживающих видов, то неслось вскачь от крутых пике.
Под нами расстилались захватывающие пейзажи. Изогнутые линии величественных гор, на пиках прикрытые серебрено-белоснежными шапками, а в основании укутанные изумрудными шарфами лесов. Вдалеке я заметила причудливо изогнутую реку, и на миг потеряла самообладание.
Мы покачнулись, завалились на бок и рухнули бы вниз, но Эльрих распахнул крылья.
– Что это было, олененок?
– Я знаю эти места!
– Великолепно, но не повод терять самообладание. Ты едва нас не убила.
– Прошу прощения…
Самообладание вернула, но сердце неслось быстрее и быстрее, чем ближе мы подбирались к дому. Сомнения отпали, когда мы сделали несколько кругов над Йортширом, с его милыми зелеными черепичными крышами, аккуратными палисадниками и ровными рядами персиковых садов.
– Я ведь не ошибаюсь, нам сюда? – со смешком проговорил джаффар, пикируя к нашему заднему двору.
Мы приземлились аккурат между птичником, конюшней и капустными грядками. Куры пришли в восторг, престарелый конюх, муж Белларис, выронил вилы и упал на зад, и только капуста меланхолично тянула к солнцу молодые листочки.
– Что мы здесь делаем? – прошептала с ужасом, когда ноги коснулись земли.
Эльрих аккуратно поддерживал меня за талию, позволяя перестроиться с полета на ходьбу. Было непривычно и приходилось с усилием держать равновесие. Я отцепилась от джаффара и, стараясь не пружинить на каждом шаге, подошла к конюху, стыдливо прикрывая разодранные юбки.
Мужик икнул, глядя на меня ошалелыми глазами. Помогла ему подняться, несколько раз повторила, чтоб сообщил Белларис и хозяйкам, что прибыла Оливия Штерн. Не знаю, понял ли он хоть что-то, во все глаза смотрел на полуобнаженного гранд-джаффара, его блистательные крылья и хозяйку, называющуюся именем служанки.
– Хо-хорошо, дара, ладно, ага-га, – пролепетал он, заикаясь, и, смяв шапку, побежал в дом.
– Дара, – подмигнул Эльрих, подтыкая на бедрах покрывало.
До чего же он хорош. Даже в окружении кур и на фоне огорода. Смотрелся как великолепная мраморная статуя!
– Да он с перепугу, – выдохнула, невольно закусив губу.
Увы, этот жест подметили и оценили обольстительной улыбкой.
Вот же ж… самоуверенный!
К счастью, есть проблемы посерьезнее! Мне не терпелось посмотреть на сестер! Проклятье. Оно же пало? Они же вернулись к жизни, помолодели?!
В дом я вбежала, не чувствуя от волнения ног. Нас встретила Белларис, крепко обняла, проводила в гостиную, но дарси Драгнор хозяйским тоном велел меня накормить, обогреть и переодеть, а его немедленно отвести к дарси де Виньетту. Причем, он называл моего отца именно дарси, хотя право на это обращение мы потеряли вместе с титулом.
– Спасибо, что приняли, дарси де Виньетт. И прошу прощения за внешний вид. Обстоятельства не позволили переодеться.
– А, – мужчина махнул рукой и, подвязав халат, устроился в кресле.
Когда-то мебель в рабочем кабинете бывшего герцога была роскошной. Но бархат выцвел, кожаные детали потрескались, дерево потерлось. Чистота и аккуратность пахли тщетно
