Когда эта картинка обрывалась, я стояла над раненой Лелькой, которая ползла через густые заросли колючих кустов, скрываясь от преследователей. Потом я смотрела на Рейна, выходящего на арену, он криво улыбался веселящейся толпе и обещал мне вернуться.
В эти мгновения я улыбалась, а после ловила задумчивые и встревоженные взоры своих альбин. А дальше мы вновь двигались, и опять на меня накатывали видения. Я смотрела в зеленые глаза Тэйны, защищающей чужой ей замок. И эрт Далина, неспеша, но уверенно плетущего паутину интриг во благо северной королевы.
Очередной укус возвращал меня в реальность, и я принимала флягу из руки кого-то из моих спутников. Дым пожарищ разъедал глаза, они теперь слезились у каждого, кто шел со мной. Дуг ощущал за собой вину, порывался оправдаться передо мной, но я лишь советовала ему беречь силы.
— Ты готова? — спросил у меня Гурдин на закате, когда мы почти добрались до Нордуэлльского замка.
Я понимала, о чем он интересуется, поэтому просто кивнула. Он присел рядом, прислонившись к тому же древесному стволу, у которого полулежала я.
— Не сломаешься?
— Нет, — без заминок отозвалась я, стараясь не думать, что могу ошибаться.
Гурдин снял с себя и передал мне старинный кулон. Я взяла его в руки, металл обжигал ладони, но я не выронила медальон. Прикрыла веки и обратилась к колдуну.
— Кто ты? Расскажи.
В ответ мне раздался сухой, злобный, тихий, но пробирающий до костей смех. Я оказалась в темнице, ее острые, частые, железные прутья резали руки, когда в отчаянии пыталась выбраться. Широко открытые глаза с ужасом смотрели на то, что творится. Мальчишка вновь завладел моим телом, я больше не выглядела, как девушка. Теперь это был нетерпеливый юноша, которому очень хотелось снова ходить по земле, чувствовать, громко хохотать. Тогда я металась в панике, сейчас усмирила накатившие чувства и глубоко вдохнула.
— Хватит, — холодным тоном сказала я. — Проходили!
Звуки смолкли, и меня окутала кромешная темнота. Не прошло и мига, как я ощутила на себе чужой взгляд. Тотчас оглянулась, чтобы столкнуться с глазами отливающими серебром во тьме.
— Кто ты? — повторила я.
— Тот, кто убьет тебя, королева Ар-де-Мея, — в его словах отчетливо слышалась глубокая застарелая ненависть.
Я осознанно пошла на риск, сильнее раззадоривая его. Усмехнулась:
— Уверен?
Колдун зашипел в ответ:
— Тебе ли дерзить, глупая девчушка?! Не ты ли трусливо пряталась и убегала? Не тебе ли было проще закрыть глаза и отдать на растерзание тех, кого любишь, лишь бы тебя не тронули?! Вспомни, кому ты с облегчением отдала медальон, который обязана была вырвать из чужой руки?!
— Я все помню, как и ты, — безэмоционально кивнула, ничуть не страшась противника.
— Да, — он выдвинулся ближе, так что теперь я увидела силуэт высокого худощавого мужчины. — Ты правильно заметила, я ничего не забыл, время не стало моим лекарством. Я наслаждался каждым твоим криком, каждой пролившейся слезинкой, и если бы не тот оборотень, у меня бы все получилось! — злая убежденность звучала в его речи, но меня она ничуть не пугала.
Я вновь изогнула губы в насмешке:
— Нет. Зорян все равно бы убил тебя. А не он, так нашелся бы другой желающий. Видишь ли, я в образе парнишки Гана успела насолить многим. Разве ты не помнишь этого?
Колдун помнил, и слишком хорошо. Он зарычал от ярости и оборвал беседу. Запахло тленом, в меня полетели хлопья пепла, вынуждая зажмуриться. Темнота стала воронкой, в которую меня затянуло. Но я не сопротивлялась, нашла себе другое занятие. Мы с колдуном родились на одной стороне Разлома, и я отыщу его ниточку.
Я вновь оказалась в клетке, и мой мучитель на славу постарался, рисуя нужную картинку. Следует по достоинству оценить его умения. Играя, я пустила слезу и угодливо коснулась железных прутьев. Кричать не стала, лишь делала вид, что молчаливо смотрю на то, что приготовил для меня колдун, одновременно с тем, вытягивая из темного клубка нужную нить.
В следующий момент мне еще раз пришлось убедиться, что все в нашей жизни взаимосвязано, и ни одно событие не происходит просто так. Прошлое, настоящее и будущее — это цепь, по звеньям которой мы идем.
Прошлым летом я была уверена, что в моей голове успели похозяйничать двое. Теперь я точно знаю, что колдун был один и звали его Ганнвером. «Вот почему ему так понравилось это имя, и он с великой охотой на него окликался!» — пришла запоздалая догадка, но я не остановилась на ней, продолжила разматывать тугую, извивающуюся нить.
Колдун хотел убедить меня, что нахожусь в его темнице, а он обрел власть над моим телом и скоро изменит его окончательно. Мне еще мерещились улыбка и завлекательные стоны девчонки-подавальщицы, имя которой память благополучно вычеркнула. Но разум твердо понимал, где я сижу, и кто бродит неподалеку.
Мысленно я увидела его, мальчишку с редким даром заклинателя слов. Ганнвер эрт Ферсон родился в Хрустальном городе и был замечен самой королевой Эль. Она и ее супруг Даймонд приняли мальчишку во дворец на обучение, он рос рядом с принцессой Тьяной. Я видела обрывки его воспоминаний, которые он давным-давно старался выбросить, словно ненужный хлам. Это были неприятные для него мгновения. Я видела сейчас, а он в тайне от самого себя хранил улыбку и тепло рук темноволосой девочки. Он помнил ее искрящиеся от смеха синие глаза, мог в точности повторить каждое сказанное ей тогда слово.
Нынешний колдун разом, точно ударами топора, изрубил оставшиеся картинки. Но я не отпустила его нить, хотя она пульсировала и рвалась из моей хватки. Мне больше незачем было таиться, ведь я пришла, чтобы узнать.
Я видела влюбленного юношу и девушку, которая переплетала свои пальцы с его. Мне слышались обещания, тихие, чуть уловимые в ночной тиши, те самые, произнесенные под яркой сияющей луной. Я смотрела, как сверкает роса на листьях, и спят, обнимая друг друга влюбленные.
Недолго, ведь колдун вновь разрубил эти воспоминания, а нить в моих руках раскалилась и стала жечь кожу. Ничего страшного, я привыкла, поэтому руки не разжала.
А вот юноша и девушка не сумели сохранить свою любовь. Но нет в том их вины. Время было такое. Тяжелое. Проклятое. В те годы ар-де-мейцы даже в своих снах не мечтали о взаимности. Любовь была для них недосягаемой мечтой. Вот и сердце Тьяны вдруг остыло, перестало биться с перебоями при встрече с Ганнвером эрт Ферсоном. Но он не сумел понять, сначала пытался говорить с будущей королевой, но девушка уже обратила взор своих прекрасных глаз на другого. Ган старался убедить Тьяну, что любовь вернется, нужно только подождать. А если нет, то его пламенного чувства хватит на них двоих. К сожалению, для девушки пришла пора испытания. Источник принял новую королеву, сделав ее сильнее и хладнокровнее. Слова Гана стали для Тьяны пустыми, и он не смог смириться. Каждый заклинатель слов знает, на что он способен, и Ганнвер прибегнул к магии, использовав ее для своих личных целей. Талантливый и усердный юноша открыл для себя новые грани своего дара, переступил запретную черту, поддавшись зову Некриты. У Тьяны не было иного выхода, кроме как казнить бывшего возлюбленного. Жаль, что моя предшественница не учла, на что способен заклинатель и сохранила не только его нагрудный медальон, но и ласковые воспоминания о минутах проведенных с ним.
Теперь я оборвала череду воспоминаний, отпустив нить, и вернулась в реальность. Пальцы до боли сжимали древнее, опасное украшение, глаза смотрели прямо в мудрые очи Гурдина.
— Ну что, королева? — обратился ко мне старец. — Теперь ты знаешь, чего хочет пленник медальона?
— Пленник? — с иронией сказала я. — Нет. Он не пленник. Ему повезло остаться в воспоминаниях Тьяны и воскреснуть, пусть так.
Гурдин пристально изучал выражение моего лица, и знал, какие думы тревожат мой разум.
— Так что? — спросил он, не отводя взгляда.
— Теперь я знаю, чего потребует пленник за свою помощь, но пока обойдусь, — решительно объявила я, подозвала Первого, поднялась с его помощью и приказала своим людям двигаться дальше.
