расправила плечи, и ритм ягета стоял в ушах, ритм табуна, несущегося над степью, согласно опускающего копыта на землю, ритм взмахов крыльев ястреба, набирающего скорость перед падением на жертву в траве, ускоряясь с тем, как ускорялась музыка его низких стонов, движения его пальцев на её спине и груди, его дыхание, которое она жадно ловила приоткрытыми губами.
- Пусть этот огонь горит вечно, - сказал Аслэг, опуская её, дрожащую, на постель. - Я стал обладателем бесценного дара. Ты была создана для меня.
Он подошёл к двери и что-то тихо сказал стоящим там слугам, потом вернулся к ней. Камайя сидела, прислонившись к изголовью кровати, натянув покрывало до подбородка.
- Тебе холодно или опять неловко? - спросил Аслэг, усаживаясь перед ней. - Почему ты отводишь глаза? Я вижу, что тебе нравится смотреть. Я разрешаю тебе смотреть.
Камайя скользила взглядом по его коже. Аслэг улыбнулся, протянул руку и трогал её волосы, перекладывая спутанные пряди, потом встал, подошёл к большой шкатулке на столике и вернулся с гребнем.
- Сядь ближе. Я расчешу тебя.
60. Кам.Цветы ондэг на майских холмах
Прикосновения гребня погружали в блаженство. Камайя сидела, и слёзы сами текли из глаз. Двадцать лет назад Кэлантай причёсывала её серые колтуны, свалявшиеся в паклю, вычёсывая вшей и грязь, и её руки были ласковыми, но руки Аслэга были нежнее, и каждое их движение обдавало её запахом, который кружил голову и заставлял кожу покрываться мурашками.
- Ты обещала не плакать со мной, - сказал Аслэг. - Хочешь пока керме? Сейчас принесут еду. Я очень голоден.
Она кивнула. Он поставил блюдо с керме на постель, протянул ей гребень и взял небольшой нож, нарезая плоды на кусочки.
Камайя вертела в руках резной гребень. У Руана тоже был похожий, он стоял на подставке в стеклянной витрине, и она даже нашла забавные записи о нём в книге первого туадэра, Конды. Она подняла руку и отделила прядь чёрных волос Аслэга, потом провела по ним гребнем, и ещё раз.
Аслэг замер. Он сидел, вглядываясь в её глаза, рассматривая её губы, пока его гладкие тяжёлые волосы ложились ровными расчёсанными прядями на чёрный халат, потом поднял руку с ломтиком керме и поднёс к её губам.
- Ты загораешься от моего взгляда? - спросил он, с удивлением и восторгом глядя на румянец, вспыхнувший на её щеках. - Я просто смотрел на тебя, и ты пылаешь… Открой рот. Или ты брезгуешь есть руками, как Вайшо?
Она помотала головой, облизывая сок с его пальцев. Он подносил к её губам дольки керме, и гребень скользил в чёрных прядях, нагреваясь и начиная издавать сладкий запах дерева айго, из которого был выточен. Минуты дрожали над блюдом с оранжевыми плодами, и мыслей не было - ни одной, ни одной, только его сладкие пальцы, что пахли мёдом, осторожно касаясь губ, и блестящие тяжёлые волосы.
Он отставил блюдо и сел ближе.
- Распусти там, - сказал он, показывая на затылок.
Камайя дёрнула кончик кожаного шнурка на косичке, собиравшей волосы сзади. Аслэг сидел с закрытыми глазами, и Камайя на мгновение улыбнулась. Она будто вычёсывала густую гриву теларского черногривого льва, и он был готов замурлыкать от ласки.
- Не останавливайся, - сказал он, когда она повернулась к открывающейся двери. - Ты. Поставь это тут.
Служанка оставила большой поднос с едой на столике и выскользнула наружу. Жареные куропатки источали такой дивный аромат, что у Камайи свело живот, а в желудке громко заурчало. Чёрт… Неудобно как…
Аслэг рассмеялся, наклонился и поцеловал её.
- Ешь.
Камайя посмотрела на тарелки с едой. Миска жареных овощей, птица, засахаренные фрукты, лепёшки с сыром, вездесущий рис с бараниной и шарики творога. Ни вилки, ни ложки, ни воды для омовения рук.
- Я помогу.
Куропатки были нежными, а лепёшки с сыром - ноздреватыми и ароматными. Смесь теларских приправ в начинке запахом напоминала ту, которую использовал пекарь в хлебной лавке у площади Партет, и это навевало воспоминания об Ордалле. Камайя смотрела на пальцы Аслэга, испачканные маслом и жиром, и открывала рот, когда он подносил ей кусочки.
- Ты привыкла есть вилкой. У нас так не едят. Тебе придётся привыкать. Давай, попробуй.
Камайя осторожно отделила ножку и поднесла к его губам, потом спохватилась. Он, наверное, имел в виду, что она должна сама есть руками… Аслэг улыбнулся, откусывая мясо, и удовлетворённо кивнул.
- Господин, вода, - донеслось из-за двери.
Камайя споласкивала руки в большом медном умывальнике у окна и косилась на Аслэга, который сидел на кровати, с аппетитом уплетая керме. Жаль, что так вышло с травами. Теперь пятью ночами не отделаешься. Лучше семь. За семь ночей его бдительность притупится. Надо попросить Алай принести запасной мешочек, что хранится у Руана.
В дверь постучали. Аслэг внимательно выслушал слугу, который что-то шептал ему на ухо, и кивнул.
- С моего стола, - сказал он, взмахом руки отпуская парня. - Камайя… Мне сказали, что тебе готовила подруга. Не бойся. Тебя будут кормить тем, что готовят мне. В моих людях я уверен. - Он подошёл к ней сзади и обнял, скользнув руками под гладкий чёрный халат, рядом с которым её кожа сияла, как опаловое матовое стекло. - Ты совершенна. Такое совершенство нужно беречь.
Камайя покосилась на стражника, что стоял в сторожевой башенке,
