какое-то время ошарашено смотрела на дверь, потом свалилась на бок, подобрала под себя ноги и разрыдалась.
— Милена? — с трудом спустившись по лестнице, ведущей в крыло, где были комнаты командиров, бронара и митара, она наткнулась в коридоре на Брока.
Увидев её, юноша напрягся. И наверняка было с чего — девушка даже представить себе боялась, как она сейчас выглядит.
— Что случилось? Тебе плохо?
А уж чувствовала она себя ещё более скверно.
— Да, — кивнула она.
— Кто обидел? — и вот теперь она поймала его гнев.
Впервые. Брок, даже когда с Элгором дрался, был спокоен. И Милена испугавшись мотнула головой, потом ещё и ещё..
— Брок… — пролепетала она, — прости меня, пожалуйста.
— Глупая. За что? — юноша хотел нахмурится, но у него была разбита бровь, губа, под глазами пролегли тёмные круги, как бывает когда нос ударяют и потому он поморщился от боли.
— За Элгора, — с трудом проговорила она и погладила Брока по щеке.
— Боги, не надо, — он перехватил её руку и сжал, нагибаясь и заглядывая в глаза. — Что с тобой случилось?
— Можно мне побыть в комнате Роара? — попросила Милена.
— Можно, думаю он не был бы против, — ответил сын ферана. — Пойдём.
И приобняв её, парень довёл ведьму до комнаты митара.
— Брок, — позвала Милена, останавливаясь.
— Да? — юноша снова заглянул ей в лицо и она, приподнявшись на мысочках, поцеловала его в губы.
Её рвануло к нему, она сама не поняла, почему, зачем, что за ужас и что вообще она творит, что происходит и как Мила устала от этого безумного урагана внутри себя.
Брок не ответил на поцелуй. Он подождал пока Милена отстраниться и склонил голову набок, как делают животные, когда видят что-то непонятное, интересное.
Щёки девушки полыхнули. Внутри разлилось отчаянное разрушительное нечто, холодное и мрачное, удушающе мерзкое.
— Я, — выдавила белая ведьма с трудом и словно забыла, как дышать.
— Бывает, — улыбнулся Брок и обнял её.
Просто, по-братски, не осуждая, не оценивая и ничего от неё не желая. И эта тишина чувств — он очень сильно за неё переживал. Всё. Больше ничего.
— Прости меня, прости, я не знаю зачем. Всё хорошо. Со мной ничего плохого не случилось, — запричитала белая как в горячке куда-то ему в грудь.
— Просто тяжёлый день, — парень погладил её по спине, по голове и, взяв на руки, занёс в комнату Роара.
Там Брок очень бережно уложил её на кровать и накрыл одеялом.
— Вообще это не то место в доме, — прошептал он и присел перед ней на корточки, — которое я хотел тебе показать, но думаю сегодня и так сойдёт. Завтра разбужу тебя до того, как сюда навалят домашние или серые, убирать. С пустых комнат они обычно начинают. А сейчас спи.
— Почему Брок? — шепнула Милена, не отпуская его.
— Что ”почему”? — спросил он.
— Почему ты не поцеловал меня? — совершенно дурной вопрос, но она задала его словно не сама, словно внутри было нужно услышать ответ. Как поговорить с самой собой, но не совсем.
— А надо было? — кривовато улыбнулся Брок из-за побитого лица. — Ты в следующий раз, тогда скажи мне, что к чему, ладно? Но лучше без следующего раза.
Милена хотела что-то сказать, но он выставил руку в останавливающем жесте:
— Не все всех хотят, знаешь ли. Если тебе очень надо, то я могу это для тебя сделать. Но тебе не надо, — повёл головой юноша. — До утра, Милена.
Она лишь кивнула, всхлипнула, окончательно потерявшись.
И всю ночь ей снилось, как она блуждала в жутчайшей, непроницаемой тьме, но потом голос Брока позвал её и она пошла на свет, который пришёл с его голосом, открыла глаза, встретилась с утром и ясными глазами сына ферана. И несмотря на то, что с ней вчера произошло и что она сама натворила, ей показалось, что теперь станет намного легче. Милена улыбнулась.
Хэла стала плохо спать.
Последнее время наваливалась раздражающая головная боль. Это было странно. Вроде вот всё хорошо, а потом схватывало в тиски и выворачивало. Но ведьма списала это на безумие последних дней.
Пропустив через себя боль несчастных детей, Хэла не испытала никаких сожалений, наблюдая за казнью Тэля Ганли. Хотя внутри что-то говорило, что право на суд нужно всем, даже самой последней твари, говорящей, что она человек, но при этом творящего бесчеловечные поступки.
Но вся мораль, в которой была воспитана Хэла, отступила, нет, рассыпалась в пыль, когда в ней так сильно и отчаянно билась боль той несчастной девочки. Она сидела около её постели и пела ей песни, понимая, что скорее всего девочка ведьму уже не слышит, потому что душа её уже ушла за грань.
Ная Ганли умерла, тихо выдохнув воздух, и Хэла не сдержалась и расплакалась. К ней подошёл Брок, ему было так тяжело, но он держался из последних сил.
В мальчике было всё понятное и Хэле, и бессильная, жестокая ярость, не присущее здешним людям сожаление, бездонная печаль. А ещё в нём было мужество, твёрдость характера, которую он унаследовал от отца, которую воспитал на его примере, и примере Тёрка, Миргана и которую закалил в военной, полной жестокости жизни.
Хэла нежно любила этого парнишку и, когда он просто сел рядом и обнял её, делясь с ведьмой непоколебимостью своего внутреннего огня, благодарности к нему в ведьме было через край.
Больше женщина уже не плакала. Тьма теней поглотили её чувства. В ней всколыхнулось чёрная ведьмовская сущность. Тяга к убийству. Тяга к смерти. Тяга к тому, что стало теперь её природой.
Общение с серыми после казни, немного её успокоили.
Хотя состояние Милены тревожило, несмотря на все шутки, которые отпускала Хэла — девушка была на грани и надо было что-то с этим делать.
Понятно, что Роару жизненно необходимо было выпустить пар где-то у чёрта на кульках, несмотря на то, что Хар-Хаган находился всего в паре мирт пути от Зарны, но сейчас его присутствие было бы спасительным для находящейся в совершенном раздрае Милки. И конечно Хэла никогда не скажет об этом Рэтару, да и прав он был, прав, что отправил митара махать мечом, потому что внутри у Роара назревала буря.
Ещё бы Элгора куда-то вот так, чтобы тоже выпустил пар…
В ин-хане Хэла отчаянно пыталась найти ответ на вопрос, что делать. И решение на самом деле было, но насколько оно было рабочим для Милены?
Это сработало на самой Хэле, когда её вот так же начало рвать на части от эмоций,