заботливо прикрыв нагое тело простыней, он оставил в её руках таинственный ключ. Затем наёмник склонился над одним из убитых и снял с него белую накидку, открывая рыхлое тело и крохотные детородные органы под складками надутого живота.
— Когда-то этих людей объединило желание нести людям Свет Единого Источника, — проговорил наёмник. — Но дух их оказался слаб. Почувствовав вкус силы, они желали всё больше и больше. И болезнь связала их крепче прежнего… — Эльф аккуратно свернул одеяние тонким жгутом и закрепил его вокруг спины и рук жреца. Другой конец драпировки достался второму мертвецу. — Жрецы играли с жизненной силой, скручивая её нити в неестественные формы…
— Да ты поэт, — усмехнулась Леи.
Поняв, что за самодельную «лестницу» затеял её напарник, она последовала его примеру.
Закончив сплетать тела между собой, наёмники вернулись к инструментам и аккуратными ровными буквами вырезали на упругих животах убиенных старцев короткие послания, обращённые к любому, кто пожелает повторить путь жрецов. Когда же с письменами было покончено, Донас`ен надёжно закрепил начало лестницы с помощью кровати. И одного жреца за другим, словно ступень за ступенью, они вытолкали страшную «лестницу» в окно.
Единственное окно в башне выходило в сторону сада. Ночью сад окутывала тьма, однако днём, при свете солнца, вся их ужасающая конструкция будет доступна глазам горожан, жителям всех ближайших ступеней. Разумеется, человеческая лестница не обладала особенной прочностью и достигала некоторых верхушек плодовых деревьев, поэтому, не медля, наёмники поспешили воспользоваться ею, чтобы поскорее покинуть место преступления.
Будто сплетая колдовскую паутину, танцовщица кружилась по сцене, завораживая зрителей. Сила, исходившая от девушки, передавалась музыкантам, и те продолжали играть, не зная устали. Ни они, ни опьянённые представлением зрители, ни сама танцовщица — никто из них не заметил отряда мужчин в белых сюрко и плащах со знаками солнца на спинах.
Солдаты ворвались в зал, приблизились к сцене. И только тогда музыка затихла, а зрители обратили внимание на новых гостей. Вперёд выступил молодой жрец с голубыми глазами.
Увидев его, Орфа не смогла сдержать крика. Зажав руками рот, она с ужасом смотрела на жреца. Тем временем солдаты окружили её плотным кольцом, не оставляя ни единого шанса на побег.
— Танцовщица Орфа Уом, — проговорил жрец громко и властно. — Бродячая артистка Орфа именем Единого обвиняется в колдовстве, наведении чар, причинении ущерба умам и душам зрителей! Схватить её и заточить в темницу, — Дрейчьис злорадно ухмыльнулся и добавил: — До последующих судебных разбирательств.
Зрители зашумели, устремились из зала, словно стадо испуганных овец, ругаясь и толкая друг друга. Ошалевший Летодор рванулся было к сцене, но не смог противостоять толпе. Да и толку-то от него не было — перед Четвёртой ступенью у него отобрали оружие.
Он видел, как на сцену выбежали Вирил, Поле и Филе, слышал, как за их спинами горько взвыла Бонита Уом. Ведьмак только и мог беспомощно наблюдать, как Орфу, словно красивую нарядную куклу, подхватили под руки и в окружении стражи потащили к выходу.
Замерев, но теперь от страха, у входа в театр застыл, прижимая к груди букет белых цветов, горбун Фро. Мимо мужчины спешили рассерженные и перепуганные горожане. И на мгновение близко-близко от него промелькнуло лицо осуждённой танцовщицы, чью красоту не в силах была исказить даже гримаса отчаянья.
Оказавшись под защитой теней густо заросшего цветущими кустарниками сада, не обращая внимания на эльфа, девушка сорвала с себя платье и туфли. Нагая, она добралась до фляги с водой, прильнула к ней, напилась, а затем тщательно ополоснула всё тело. Она пыталась смыть прикосновения, поцелуи и смердящее вожделение, которое словно разъедало её кожу.
Броня единоцелостности продержалась почти до самого конца, но в последний момент распалась. И больше не было никакого толку от попыток припомнить спасительное умиротворение, вернуть хотя бы отблеск того света.
Джиа упала на колени. Её стошнило выпитой водой прямо на нежные розовые бутоны.
«Я там, где должна быть, — напомнила себе наёмница. — Я там, где нужна».
На душе у неё было грязно. А тело сотрясал озноб. Но медлить было нельзя. И она заставила тело подчиниться своей воле. Она сделала несколько плавных циклов дыхания, и, поборов тошноту, слабость и головокружение, уверенно поднялась на ноги.
К тому времени Донас`ен уже переоделся. Не проронив ни звука, он подал ей одежду. После едва осязаемого шёлка и жёстких туфель грубая ткань стёганой куртки, замшевые штаны и удобные сапоги показались Джиа самой восхитительной одеждой в мире. Приняв привычный образ, запахнувшись в плащ и спрятав лицо за высоким воротником, девушка немного пришла в себя.
Джиа и эльф вместе оставили розовый сад и белую башню, из окна которой свешивалась чудовищная лестница. Придерживаясь теней, они покинули Четвёртую ступень. Теперь их путь лежал выше.
Цепляясь за барельефный рисунок и скользя вдоль изображённых в камне легенд Энсолорадо, Джиа словно сама стала одной из мифических героинь. Она буквально слилась со стеной коридора. Таким образом наёмница обошла сплетённые из нитей и бубенцов ловушки.
Как ей думалось, обошла беззвучно. Но когда девушка проникла в спальню своей жертвы, оказалось, что её ждут. Немолодой и весьма упитанный министр был умён и не по годам ловок. Он не зря занимал свой пост.
В темноте блеснуло лезвие. Джиа уклонилась. Кинжал задел ткань капюшона, сорвав его с головы. Промахнувшись, её противник кубарем скатился с кровати и занял боевую позицию подле окна. Его рука с зажатым в ней кинжалом всё время двигалась, рукоять прыгала между пальцами. Лезвие вращалось медленно, будто гипнотизируя противника.
Джиа ощутила источаемый её жертвой запах самодовольства и поняла, что толстяк не станет звать стражу. Министр безопасности верил в свои силы.
Не спеша, девушка сократила дистанцию между ними и напала. Мужчина отразил её удар, нанёс свой. Наёмница уклонилась, ушла в сторону и вновь бросилась в бой. Но на этот раз, сделав ложный выпад, она позволила жертве ответить.
В последний миг Джиа подалась вбок, и кинжал, нацеленный в живот девушки, скользнул ей под руку. Зажав кисть министра своим предплечьем, Джиа ударила мужчину коленом под дых, а когда он осел, довершила дело локтем в затылок. Министр выронил оружие и упал на пол.
…Всё было завершено быстро и бесшумно, как и всегда. Однако всё было сделано жестоко, как того требовали обстоятельства. Ещё никогда за всю историю сумеречные лисы не позволяли себе настолько грубых и грязных методов. Но мир менялся, и неизменно менялись инструменты воздействия на него.
Закончив миссию, девушка двинулась обратно. Она
