заглянула дежурный лекарь. Разобравшись в ситуации, она забрала спорное зелье и увела сникшую студентку к себе в кабинет.
В это время Дани быстро натянул теплую уличную одежду прямо поверх пижамы, в которую был одет, и начал выгребать из тумбочки свои вещи, которых за две недели набралось немало.
Попрощавшись со всеми, они вышли на улицу. Дани с наслаждением вдохнул холодный свежий воздух, без запахов лекарств и моющих средств. Не верилось, что все закончилось, и он возвращается в тот уютный домик, полный интересных книг и пока непонятных вещей, в дом, где он снова будет рядом с Эйлин.
Комната под лестницей встретила Дани новыми занавесками на окне, лоскутным ковриком у кровати и мягким пледом вместо покрывала. Магический светильник сменился на масляную лампу. Когда Дани выложил на комод книги, комната стала совсем обжитой и уютной.
Разложив вещи, мужчина ушел в ванную, хоть и маленькую, но индивидуальную. А потом Эйлин все же заставила его раздеться и лечь на кровать, чтобы хорошенько натереть новой мазью. Она старательно втирала прохладную массу в худую спину, а Дани, который в лечебнице с трудом терпел чужие прикосновения, блаженно растекся по узкой койке и разве что не мурлыкал от удовольствия.
Закончив лечение, Эйлин собралась уходить, но замялась у входа:
˗ Дани, я рада, что ты снова дома, ˗ и быстро выскочила, оставив парня глупо улыбаться в захлопнувшуюся дверь.
Кошмары на новом месте сразу не прошли. Но теперь, проснувшись с колотящимся сердцем, он мог зажечь лампу и отвлечься на какую˗нибудь книгу. Или выйти в мастерскую, подкинуть дров в затухающий камин и посидеть, завернувшись в одеяло, глядя на языки пламени. Или вскипятить воду на крошечной жаровне и потягивать горячий чай, глядя в окно на пустынную улицу, чувствуя, как тает стянувший сердце холод.
43. Новая жизнь — новые хлопоты
Дани провел дома три недели и весь извелся от безделья. В столице, где магия прочно вплелась в повседневный быт, было очень сложно соблюдать «безмагический» режим.
Эйлин на весь день уезжала в академию, и возвращалась уже под вечер, голодная и уставшая. Рассказывала о нерадивых студентах, устроивших очередной пожар в лаборатории, или о новой секретарше мэтра Лоркана, которая сразу положила глаз на одного из молодых преподавателей и теперь не давала ему прохода. Наличие у предмета охоты жены и двоих детей ее ничуть не смущало. Сам мэтр уже махнул рукой на залежи неразобранных бумаг на столе в приемной, и полушутя предположил, что это место проклято.
Дани же оставалось только читать, рисовать, смотреть в окно на быстро тающий снег, да наводить порядок в и так чистом доме. А вот с готовкой у него не ладилось. Бывшего раба пускали на кухню только мыть посуду, и приготовить он мог только пережаренную яичницу да кривые бутерброды. Эйлин пообещала его поучить, как будет время, но пока ей было проще приготовить самой или заказать готовый обед в трактире.
Еще Дани можно было выходить во внутренний дворик, но там тоже не было ничего интересного, кроме дровяных сараев и сосулек.
Вот последние буквально заворожили жителя пустыни. В солнечные дни он ставил на крыльце стул и подолгу наблюдал за капелью с крыши, даже не поленился слазить через сугроб, чтобы отломить одну сосульку и попробовать ее на вкус. А потом сушил у печи мокрые ноги и наблюдал, как тает лед на блюдечке. Узнав о его экспериментах, Эйлин долго ругалась, и весь вечер щупала ему лоб, опасаясь простуды. К счастью, все обошлось без последствий.
Больше Дани по сугробам не лазил, только делал многочисленные наброски, пытаясь поймать игру света и тени, но каждый раз оставался недоволен результатом. Наверное, Эйлин могла бы что˗то ему подсказать, но мужчина стеснялся беспокоить ее по такой ерунде.
Зато в выходные Эйлин надевала юбку, становясь похожей на обычную горожанку, крепко брала Дани под руку, чтобы шел рядом с ней, а не пристраивался на два шага сзади, и выводила его на прогулку в город. Ему было интересно все, и как много в городе деревьев, и дома из серого камня, более тяжелые, солидные, но тоже по˗своему красивые, и кованые фонари с магическими светильниками. Не смущало даже обилие луж и пасмурная погода.
Обычно во время таких прогулок выбор дороги Эйлин оставляла за Дани. В один из дней они забрели в совсем уж глухие трущебы, с покосившимися домами и хмурыми, провожающими их подозрительными взглядами, жителями. Дани поспешил увести девушку из неприятного места, а потом пытался извиниться. Но Эйлин считала, что раз уж он будет жить в Гверере, то стоит изучить ее всю, и знать, куда можно ходить без опаски, а куда лучше не соваться, такую, вот, неприглядную изнанку.
Заканчивались прогулки в каком˗нибудь кафе горячим чаем и поеданием очередной сладости. Сидя за одним столом с госпожой среди таких же посетителей, Дани как никогда ярко чувствовал, насколько изменился его статус.
Мэтр Ланти был доволен состоянием ауры пациента, но рекомендовал домашний режим еще на пару недель. Но тут уж Дани взбунтовался и вытребовал разрешение выходить из дома. Один раз он проводил Эйлин до академии и встретил после работы. На другой день пришел чуть раньше, заглянул к ней в кабинет, и тут же был пристроен к делу.
Мэтр Лоркан, поняв, что новый помощник имеет красивый почерк и достаточно усидчив, чтобы разгрести скопившиеся бумажные завалы, чуть не плясал от радости. Он даже официально оформил Дани на должность секретаря, и только печально вздыхал, когда Эйлин напоминала, что парню надо учиться и к началу осени нужно искать ему замену.
Дани нравилось работать в академии, нравились шумные студенты и вежливые преподаватели. После нашумевшей операции в академической лечебнице, скрывать, что он бывший раб, уже не было смысла. Но большинство магов относились к нему без высокомерия, оценивая по работе, а не по происхождению. Это тоже было странно, но очень приятно. Стараясь оправдать такое отношение, Дани с еще большим рвением брался за работу. Теперь уже Эйлин приходила по вечерам в деканат, чтобы оторвать его от незаконченных дел и увести домой.
Свободного времени для занятий магией катастрофически не хватало, но тут в дело вмешался мэтр Лоркан, взяв занятия под свой контроль. Он освободил обоим час после обеда, и велел посвящать это время контролю и основам. Регулярные занятия дали свои плоды и через месяц Дани уже мог разжечь
