расстоянии и ничего не рассказывала о даре. Если бы ты подготовила нас, было бы проще.
— Глупышка, — бабушка улыбается и с тяжестью вздыхает. — Магия чаще всего — проклятие, а не дар. Став женой человека, я допустила ошибку. Не следовало вообще влюбляться и заводить детей. Особенность нашего рода должна была умереть вместе со мной, но едва я взяла твою мать на руки, я поняла, что не смогу лишить её жизнь. Я, как могла, уберегала её от мира одарённых существ. Поначалу я пыталась жить простой человеческой жизнью, но однажды всё изменилось. Во время медитации я даже не заметила, как сильно погрузилась в глубины своего сознания. Там-то меня и встретил Люциторум. Он хотел заключить сделку — смерть твоей матери или беспрекословное выполнение его условия. Твоя мама была болезненным ребёнком. Тогда она болела, и я не знала, как излечить её. Врачи разводили руками, магия была бессильна, хоть я обращалась к множеству одарённых лекарей, а потом и сама начала изучать целительство. Люциторум сказал, что хворь исходит от него, и он заберёт её у моей дочери, если заключу с ним сделку. Любовь оказалась моей слабостью, я согласилась. Я пообещала призвать исхитов стать армией короля нижнего мира, когда наступит время. Тогда мне казалось, что я смогу как-то обойти эту сделку, но если заключил её с тёмным, обязательно последует наказание. Вернувшись, я обнаружила свою дочь здоровой. Твоя мама росла, чем старше она становилась, тем сильнее был её интерес к магии. Мне приходилось врать, но однажды она поймала меня за колдовством. Пришлось объяснить, что всё это значит, взять с неё обещание никому не говорить о даре. Тогда уже я понимала, что никакой это не дар — это проклятие. Позднее на меня вышел лорд Таар-горн. У него было видение, согласно которому следующий носитель особенной магии нашей семьи погибнет. Мы вместе начали искать способ уничтожить это проклятие, но я уже осознавала, что в такой ситуации не смогу призвать исхитов, чтобы выполнить свою часть сделки с Люциторумом. Чтобы он не навредил тебе или твоей матери, я была вынуждена запечатать свои чувства, выработать к вам ненависть. Это было непросто. Я рыдала, отказываясь от своей любви к семье, что была для меня всем. Я понимала, что никто не простит меня за жестокость, но лучшим решением было отослать вас подальше. И вот способ пришёл сам по себе. Меня посетило божество, Свет. Он был великолепен, душа тянулась к нему, хотелось верить ему, но тогда ещё я не знала, насколько скользок он внутри. Свет не хотел делиться способом уничтожения нашего дара так просто, он требовал заключить сделку со мной. Моя часть была убедить тебя убить принца Тьмы. Тогда уже я узнала, что ты станешь следующей, но рассчитывала, что хотя бы управление исхитами не передастся тебе, и ты будешь обладать каким-то иным типом магии. Я согласилась. Знала, что после смерти понесу серьёзное проклятие, но всё равно хотела уберечь вас с матерью. Тогда мне казалось, что уничтожить дар получилось: исхиты больше не подчинялись мне, но они выбрали свою новую королеву — тебя, Адалин. «Дар» не погиб, потому что исхиты сами способны выбирать существо, что будет управлять ими. Так это проклятие осталось в нашей семье, и мои попытки избавиться от него остались тщетными. Однако я должна была выполнить свою часть сделки со Светом: разорвать договор с ним невозможно. Вынуждая тебя убить принца Тьмы, в глубине души я рассчитывала, что ты не сделаешь этого, ведь чувствовала горячую искру любви, проскользнувшую между вами. Ты оказалась сильнее своей бабушки, Адалин. И я верю, что ты сможешь закончить войну первородных божеств. В тебе есть сила, внучка. Я чувствую её. Я горжусь тобой. Возможно, ты не веришь моим словам теперь, ведь знаешь меня совсем другим человеком. Я частенько наблюдала за тобой и твоей мамой со стороны, но не могла как-то повлиять на жизнь, отказаться от заключённых сделок, а те крохи любви, что я не запечатала и оставила к вам в напоминание, постепенно угасали. Перед смертью у меня уже не осталось и страха за вас — это было худшее проклятие, полученное мной за все ошибки. Я разучилась любить и хладнокровно старалась убедить тебя выполнить часть сделки со Светом — заставить убить принца Тьмы.
По щекам стекают слёзы. Я не могу контролировать их. Не ожидала увидеть бабушку в другом свете, и хоть я могла призвать исхитов без её помощи, а Энергия не просто так настояла, чтобы я поговорила с бабушкой. И глубоко в душе я благодарна ей, ведь теперь знаю правду. Ненависть бабушки мучила меня, разрывала на части. Обида пульсировала внутри, и я ничего не могла поделать с этим. Она тянула меня вниз, но теперь за спиной будто бы выросли невидимые крылья.
— Ты не ненавидела нас…
— Никогда. Даже отказавшись от любви к вам, я не смогла полностью возненавидеть, пока Свет полностью не завладел моим рассудком. Конечно, я надеялась, что вы с мамой сможете жить обычной человеческой жизнью, и разборки одарённых существ не коснуться вас, но глупо было с моей стороны… Магия не спрашивает разрешения, когда выбирает своего носителя, и никакие сделки не способны повлиять на это.
Утираю слёзы со щёк, смотрю на бабушку, хочу обнять её, но всё ещё боюсь. Вдруг она говорит всё это, чтобы воткнуть нож мне в спину, как только сокращу разделяющее нас расстояние? Можно ли вот так просто довериться человеку, который всё время держался в стороне от тебя? Я же совсем не знала её.
— Адалин, ты должна подготовиться к неминуемым потерям. Я видела будущее, оно слишком расплывчатое, но победить в такой битве можно, только пожертвовав тем, кого любишь больше всего.
Неприятный осадок, опустившийся на душу ещё во время разговора с Энергией, поднимается снова. Неужели они обе говорят о Джеймсе? Я не могу его потерять.
— Как обойти эту потерю, бабушка?
Понимаю, что время, отведённое нам для разговора, заканчивается, и я хочу получить от неё информацию, но бабушка только качает головой.
— Все ответы есть в твоём сердце. Я не знаю. Если бы я только могла тебе помочь, Адалин, я бы сделала это, но я не в силах. Это твой путь, твои испытания. Дорогая, времени остаётся всё меньше, и я хотела бы попросить у тебя прощения за
