делать.
Взгляд Арьена на мгновение застыл, а потом полыхнул так, что стало ясно – это был контрольный выстрел.
Если и существовал призрачный путь назад, то прямо сейчас я сама взорвала его ко всем чертям.
Он рывком притянул меня к себе и буквально смял губы поцелуем. Сразу глубоко, горячо, не тратя время на разминки. Так, что меня вторично встряхнуло до основания и так опалило внутренним жаром, что я, всхлипнув от небывалой остроты ощущений, судорожно вцепилась в широкие плечи Арьена.
Одновременно с этим взметнувшаяся из-под ног тень бросилась к нам с резвостью свирепого пса, который наконец-то сорвался с поводка.
На краткий миг тьма обхватила со всех сторон, плотная, живая, пульсирующая. Реагируя на эмоции хозяина, она бурлила вокруг, прикасалась к коже, ласкала её сотнями невидимых рук. Впервые она ничего не забрала у меня, а лишь усилила возбуждение, хотя, казалось, больше некуда.
Она накатила и тут же схлынула, когда Арьен, не разрывая поцелуя, приподнял меня и почти грубо прижал к себе, за нас обоих делая шаг вперёд, в прохладу незнакомой полутёмной спальни.
Я едва заметила смену обстановки, так как от желания, острого, невыносимого, темнело в глазах.
Горячие волны прокатывались по телу всё быстрее, и каждая из них становилась всё мощнее и интенсивнее.
Кожа, казалось, пылала, жар его тела обжигал меня даже через одежду. Я чувствовала, как вздулись мышцы на его напряжённых руках.
Голова кружилась, кровь бешено неслась по венам, сердце билось, как сумасшедшее.
Я задыхалась, но его губы, столь же беспощадные, как и их хозяин, были в этот миг мне гораздо нужнее, чем глоток воздуха.
Он опустил меня на пол, а точнее, заставил медленно соскользнуть, не позволяя отстраниться ни на волосок. Мои ступни тут же утонули в пушистом ковре.
Я полностью отключилась от внешнего мира, растворяясь в поцелуе и следуя вниманием за его руками, которые через тонкую и практически не ощущаемую ткань платья творили с моим телом что-то невообразимое и абсолютно бесстыдное.
Казалось, кожа под его пальцами превращалась в огонь.
Каждое прикосновение отзывалось во мне сладкой дрожью, заставляя всхлипывать и изгибаться, чтобы подольше продлить контакт.
Я даже не подозревала раньше, что могу хотеть кого-то так сильно. От соприкосновения наших тел, кровь, казалось, вскипала в жилах.
Он заставил меня зависеть от каждого движения своих пальцев, и жадно, затаив дыхание, впитывать каждую ласку так, будто умру, если он хоть на миг остановится.
И всё же мне было мало – до безумия, до прикушенных до крови губ хотелось сплавиться с ним в единое целое, ощутить обнажённым телом его разгорячённую кожу, почувствовать, как под моими руками его развитые мышцы упруго сокращаются, как напрягается и твердеет пресс.
Арьен определённо желал того же самого. Он буквально вдавил меня в себя, прижав к бёдрам так, чтобы я ощутила сквозь грубоватую ткань брюк, как сильно он меня хочет, а потом отстранился.
Платье будто ожило под его пальцами. Он снял одну бретельку, потом другую. Алый шёлк стёк с меня, как вода.
Даже эти лёгкие, почти невесомые прикосновения отзывались сладким тянущим чувством внизу живота, будто вся кожа стала неимоверно чувствительной и превратилась в сплошную эрогенную зону.
Но самое главное – это взгляд, тёмный, тяжёлый, откровенный, которым он смотрел на моё обнажённое тело. Этот взгляд был горячее и откровеннее самых непристойных ласк.
В нём была гремучая смесь противоречивых эмоций от высшего восхищения, которое заставляло чувствовать себя самой прекрасной из женщин, до низменной похоти, древней, дикой, первобытной.
Я вдруг потрясённо осознала, насколько сильна его жажда. Меня ещё никто и никогда так не желал.
И ведь я определённо не раз замечала отзвук этих эмоций, проскальзывающих в глазах шефа, но отрицала их, сваливала всё на шутку, на желание поиздеваться надо мной и выбить из колеи. Даже когда он сказал, что влюблён, это казалось очередной уловкой для достижения цели.
Медленно, словно нарочно мучая себя, он расстегнул свою рубашку, а потом ремень. Я не могла оторвать взгляд от его длинных красивых пальцев, будто ощущала их прикосновения. Как это у него получается? Точно вампирская магия…
Разве может кто-то быть настолько привлекательным, даже просто избавляясь от одежды? Его движения, мягкие, хищные, завораживали, вызывая муки от неудовлетворённого желания.
Я видела, как тяжело ему даётся это промедление. Он был напряжён, как струна, вены на лбу вздулись, но всё же он неимоверным усилием воли удерживал себя на месте, заставляя меня медленно сгорать под своим взглядом.
Может, это наказание за побег? Тогда он наказывает нас обоих. И ещё неизвестно, кого больше.
Ведьма внутри непокорно встрепенулась, требуя немедленно продемонстрировать ему, в чьих руках власть.
Я гибко потянулась, запрокинула голову, и ласкающими движениями провела пальцами по своему телу, словно прокладывая дорожку к тем местам, которые от его взгляда припекало больше всего.
А потом выдохнула:
– Что мне сделать для вас, шеф? Приказывайте…
Всё, это точно стало последней каплей. На мгновение он окончательно утратил человеческий облик. Черты лица хищно обострились, глаза сверкнули, как драгоценные камни.
Его движение вперёд было по-вампирски стремительным.
Он почти грубо толкнул меня на кровать и в следующий миг накрыл своим телом. Шелковистые волосы скользнули мне на лицо.
Знала ли я, устраиваясь к самому страшному шефу на работу, что горячее него только само пламя? Он всё делал страстно и профессионально – вёл расследования, ловил преступников, наводил порядок в двух мирах и занимался любовью. Но в последнем, как оказалось, он был особенно хорош…
Он делал со мной что-то головокружительное, чему я не находила названия.
Я видела, как напряжены его мышцы, как вздуваются мускулы на руках, которыми он упирался в кровать, чтобы не навалиться всем весом. И от этого в высшей степени возбуждающего зрелища пересыхало во рту.
Мы двигались в одном ритме.
Я обжигалась о его тело, мощное, горячее и настолько необходимое мне сейчас, что если бы к виску приставили пистолет, остановиться всё равно было бы невозможно.
Он не позволял мне опустить взгляд. Когда я попыталась сделать это, одна его рука легла на шею, вновь заставляя меня поднять голову и смотреть ему в глаза. И от этого было полное ощущение, что он овладевает не только телом. Ещё никогда я не чувствовала себя настолько обнажённой перед кем-то.
Время то замедлялось, то вдруг бежало со страшной скоростью. Напряжение нарастало, сворачиваясь внутри тугой пружиной. Когда, наконец, эта пружина резко распрямилась, я закричала в голос.
