— Орехи с кремом, — пробормотал капитан, глядя, как Паук сунул свою добычу в рот и начал медленно, со смаком жевать. Почесав лысеющий затылок, капитан покачал головой. Он обернулся, когда в дверь негромко постучали. Потом подошел к двери, открыл ее и, перекинувшись парой негромких фраз с кем-то, кто остался по ту сторону двери, обернулся к Рейчел и Аржено. — Ваши показания уже напечатаны. Если вы готовы их подписать, пройдите за сержантом Джанском, она предоставит вам протокол.
— Отлично, спасибо. — Этьен взял Рейчел под руку и повел к двери.
Подписание документа прошло быстро. По крайней мере для Рейчел. Ее отвели в отдельную комнату, Этьена и членов его семьи повели в другой кабинет. Рейчел немного растерялась, когда, выйдя в коридор, обнаружила, что он пуст. Аржено все время были рядом, она чувствовала их поддержку, а оказавшись в одиночестве, пала духом.
Рейчел остановилась посреди коридора, раздумывая, что делать теперь. Ждать? Идти на улицу? Офицер полиции сказал ей, что теперь она может быть свободна. Рейчел раздумывала над тем, как быть дальше, когда вдруг ей пришло в голову, что ее, возможно, никто не ждет. Этьен, вполне вероятно, уже подписал свои показания и ушел. Теперь им было ни к чему с ней нянчиться. Она научилась самостоятельно питаться и контролировать свои зубы. Кроме того, учитывая то, что она работала в больничном морге, найти доступ к крови будет не так уж сложно. Возможно, они даже испытали облегчение, сняв с себя ответственность за нее.
Рейчел стало не по себе. Сказать, что она расстроилась, значит ничего не сказать. Подумав о том, что она была для Аржено лишь обузой, которую они не чаяли скинуть с плеч, Рейчел задохнулась.
— Рейчел?
Она стремительно обернулась, услышав свое имя. И испытала громадное облегчение. По коридору к ней спешили Лизианна и Грегори Хьюитт.
— С тобой все в порядке? — озабоченно спросила Лизианна. — Мама оставила на автоответчике какую-то бессмыслицу. Из того, что она наговорила, я смогла понять только то, что тебя похитили.
— Я в порядке. — Рейчел вымучила улыбку.
— Хорошо. — Лизианна улыбнулась, но в глазах ее оставалась тревога. — Где все? С Этьеном тоже все в порядке?
— Да. Тоже. Хотя я не знаю, где он сейчас, — призналась Рейчел. — Наверное, их отпустили и они ушли.
Лизианна нахмурилась и огляделась.
— Пойду кого-нибудь спрошу.
— Я уверен, что Этьен не ушел бы без вас, — с нажимом в голосе сказал Грегори.
Рейчел обернулась и выдавила улыбку.
— Ну, вообще-то ему ни к чему меня дожидаться. Я научилась контролировать свои зубы и могу сама себя прокормить. Ему незачем теперь со мной нянчиться.
Грегори нахмурился.
— Рейчел, кто-нибудь говорил тебе о правиле союза на всю жизнь?
Рейчел растерянно заморгала. Этот вопрос показался ей странным, не имеющим ровным счетом никакого отношения к происходящему в данный момент.
— Я… Нет. Никто не упоминал об этом правиле.
Грегори медленно кивнул:
— Я так и понял. Но, думаю, тебе необходимо кое-что узнать. Это поможет тебе понять свою роль в жизни Этьена.
У Рейчел брови поползли вверх. Ей бы очень хотелось знать, какое место она занимает в жизни Этьена. Она уже начинала понимать, что ее чувства к нему глубоки и потенциально болезненны.
— Ввиду того, что вампиры питаются за счет основного населения, — начал объяснять Грегори, — важно, чтобы наша численность не росла — чтобы нашим ресурсам не грозило истощение.
Рейчел кивнула. Она считала такой подход исключительно разумным.
— И поэтому существуют несколько правил. Например, каждая пара может заводить одного ребенка не чаще, чем раз в сто лет.
— Маргарита об этом говорила, — кивнула Рейчел.
— Меня это не удивляет. Но о чем она, возможно, тебе не рассказывала, так это о том, что каждому вампиру разрешается перевоплотить только одного человека.
Рейчел покачала головой.
— Простите? Вампирам разрешено иметь только одного партнера на всю жизнь?
— О нет. Разводы случаются. Мы живем не одну сотню лет, так что, конечно, разводы бывают, хотя я понимаю, что у нас разводы происходят гораздо реже, чем у людей, — сообщил ей Грегори. — Но нам разрешается перевоплотить в вампиры не более одного человека. Буквально. Этот человек обычно становится партнером на всю жизнь, хотя бывает и по-другому, но в любом случае вампиру больше не разрешается перевоплощать никого из людей. И если даже кто-то найдет свою любовь после того, как перевоплотит одного смертного, то возможности превратить любимого человека в вампира он будет лишен.
— Но Этьен сделал меня вампиршей, — сказала Рейчел.
— Да, — кивнул Грегори.
— Рейчел!
На этот раз Рейчел гораздо медленнее повернула голову. Голос был резким, скорее, то был не оклик, а крик. У Рейчел закружилась голова. Она не сразу узнала седую женщину, спешащую ей навстречу, и только увидев седовласого мужчину, идущего по коридору следом за женщиной, она узнала собственных родителей.
— Слава Богу, детка. Я так волновалась. Я поверить не могла своему счастью, когда офицер Джанском позвонила мне и сказала, что тебя нашли живой. О, сладкая моя, ты не представляешь, как мы все боялись, что больше никогда тебя не увидим. Слава Богу! — Мать сжала лицо Рейчел в ладонях и расцеловала ее в обе щеки. Затем она окинула дочь пристальным взглядом и, нахмурившись, сказала: — Ты стала другой. И ужасно побледнела. Тебе необходимо поесть домашней пищи и поспать.
— Да, мы забираем тебя домой, — басом произнес отец и, обняв дочь за плечи, повел к выходу.
Рейчел молчала, пока родители вели ее к машине. Она не должна была побледнеть — она выпила вполне достаточно крови по дороге в больницу. Бледность, вне сомнения, была реакцией на ту новость, что сообщил ей Грегори. Этьен отказался от возможности обрести подругу жизни, спасая ее, думала Рейчел. Господи, он сделал ее вампиршей, не жалея времени и сил, учил ее питаться и контролировать свои зубы, но лишил себя возможности найти в жизни счастье.
Он должен возненавидеть ее. И если этого еще не произошло, то лишь потому, что у него не было времени осмыслить ту жертву, которую он ради нее принес. Как только Этьен поймет, от чего отказался, он определенно ее возненавидит. Жизнь без любви, равная по меньшей мере нескольким человеческим жизням. Он уже прожил без любви несколько сотен лет и проживет еще многие сотни лет. Или найдет свою любовь и вынужден будет, оставаясь вечно молодым, смотреть, как она стареет, как она умирает.
Этьен подписал последнюю копию протокола и нетерпеливо подвинул ее к сидящему напротив служителю закона, чтобы тот засвидетельствовал его подпись. Ему не терпелось покончить со всем этим и выбраться отсюда. Этьену очень не нравилось то, что Рейчел осталась одна, без поддержки. Не то чтобы он боялся, что с ней может что-то произойти. Паук больше не представлял для нее опасности. Но что, если кто-нибудь из служителей закона задаст ей неудобный вопрос, а рядом не будет никого, кто смог бы прочистить мозги спросившему? Рейчел совсем не умела лгать. Кроме того, Этьен мучительно боялся, что она может исчезнуть из его жизни. Теперь она могла кормиться самостоятельно. В фургоне она высосала кровь прямо из пакета. Она научилась контролировать свои зубы. А когда Паука изолировали от общества, исчез последний довод в пользу того, чтобы уговорить ее остаться у него. Что, если она захочет покинуть его, не пожелает возвращаться домой вместе с ним? Этьен не хотел, чтобы она его покидала. Он слишком сильно успел к ней привязаться. Привыкнуть к ее присутствию. Ему очень нравилась Рейчел. Он хотел провести свою жизнь…
