— Пойзи — моя сестра, — объяснила Никс. — Вторая моя сестра. В общем, с этого все и началось. В бреду твой сын говорил о том, откуда он появился, откуда он сбежал.
Питер взглянул на отца.
— Я хотел, чтобы они спасли тебя. Я хотел, чтобы она вернулась и вытащила тебя, потому что у меня на это не хватало сил.
Шак обхватил лицо сына широкой ладонью.
— Правда?
Когда претранс кивнул, Никс могла только покачать головой.
— Что я могу сказать. Этому суждено было случиться.
Когда Шак протянул руку, она не знала, как поступить. Но потом она поняла…
Никс поднялась и неуверенно подошла к ним. Затем остановилась, не желая теснить их, не желая вторгаться, если вдруг она каким-то образом неправильно истолковала этот жест…
Питер притянул ее к себе, а затем Шак обхватил их своими большими сильными руками… он обнял их обоих.
На этот раз, когда пролились слезы, это были слезы радости. Не печали.
И дай Бог, чтобы теперь так было всегда…
Шак немного расслабился. Затем нахмурившись, взглянул на Питера.
— Но я не понимаю одного, — сказал он. — Как ты выбрался? Ты не знал о моем секретном проходе. Я никогда не рассказывал тебе о нем, не хотел подвергать тебя опасности. Я сделал его для тебя, чтобы, когда настанет время, я мог тайно вывести тебя на свободу.
Питер тяжело сглотнул, и, когда наклонил голову, свет лампы на тумбочке мелькнул в его волосах. Никс впервые заметила… отблески красного цвета в темных прядях.
— Она меня отпустила.
— Что, прости? — переспросил Шак. — Что?
— Надзиратель. Она забрала меня из камеры в нерабочее время. Даже не во время приема пищи. Я не знал, что она собиралась делать. Я думал, что у меня проблемы. — Питер выглядел встревоженным, как будто заново переживал то, что его тогда напугало. — Она провела меня через тюрьму и открыла стальную дверь карточкой. Она ничего не сказала. Мы просто продолжали идти, пока… Не знаю, пока не добрались до выхода, которого я раньше не видел. Она помогла мне перелезть через ту решетку.
— Она сама тебя освободила?
— Да. Я был настолько сбит с толку. Единственное, что она сказала, это то, что я должен идти на север. Она сказала мне идти дальше и идти на север, к горе. Посоветовала мне найти белый фермерский дом с большим деревом и красным сараем. Она сказала мне… — Питер посмотрел на Никс. — Что там живут добрые люди нашего вида, что они возьмут меня к себе и позаботятся обо мне. Потом она сказала мне закрыть решетку и… исчезла.
Никс на мгновенье закрыла глаза. Эту часть истории она еще не слышала. А Пойзи? А дедушка?
— И она была права, — сказал Питер, сжимая руку Никс.
— Да, под этой крышей живут очень хорошие люди, — тихо сказал Шак. — Самые лучшие.
— Отец, мы можем остаться здесь?
Никс пришлось вытереть оба глаза.
— Да, вы оба можете остаться. Навсегда.
Она улыбнулась, хотя в груди расцвела боль. Почему Жанель напоследок сделала хорошее дело? Никто не знает. Может, в этом единственном решении, любовь мамэн к своему ребенку смогла перебороть темную часть ее натуры. Всего лишь раз.
Никс никогда не узнает всей правды, и это уже не имело значения. У нее были эти двое мужчин, и она собиралась заботиться о них обоих: о своей единственной настоящей любви и о своем племяннике. Все ночи и дни, которые она проведет на этой земле, и вечность наверху в Забвении, она будет присматривать за ними.
Воистину, Судьба изначально все это предопределила.
Другого объяснения происходящему не было.
Глава 47
Следующим вечером Никс проснулась в своей маленькой кровати, а рядом с ней спал Шак. Перевернувшись в темноте, она обнаружила, что он тоже проснулся, его глаза были открыты и взгляд обжигал.
— Ты что-то задумал, мой мужчина? — прошептала она.
— Да.
Когда он наклонился для поцелуя, она встретила его меньше чем на полпути. Они разделись быстро и бесшумно. Все в доме спали внизу, в своих уютных комнатах, которые Пойзи обустроила под землей для защиты Питера, но их относительное уединение на первом этаже долго не продлится.
Так что да, они торопливыми движениями покончили с одеждой, а потом Шак накрыл ее тело своим, и она приняла его в себя. Он закусил губу острыми клыками в момент слияния, и Никс вцепилась ногтями его спину, когда они начали двигаться вместе, его длинные красивые волосы окутали ее шелковистой и пышной волной. Затем они снова сошлись в поцелуе, и дела пошли быстрее… и, Боже, она надеялась, что пружины кровати не скрипят.
Им обоим не потребовалось много времени, чтобы кончить.
И они продолжили. И еще раз. Еще раз быстро и напряженно.
Затем им пришлось остановиться.
Шак посмотрел ей в глаза, смахивая ее волосы назад.
— Я хочу когда-нибудь сделать это как положено.
— Да, пожалуйста, — пробормотала она. — Хотелось бы повторить как можно скорее.
Они со смехом откатились в разные стороны, Никс юркнула в ванную и приняла душ. Ей хотелось, чтобы Шак составил ей компанию. Но на это еще будет время.
И она была готова проявить терпение. До определенного момента.
Когда она вышла в свежей одежде и с чистыми волосами, он сидел за кухонным столом и смотрел на приборы. Столешницу. Телевизор, который был установлен на стене.
— Кое-что из этого я знаю, — сказал он.
— Это реально кажется странным?
— Да, кажется… действительно странным.
Никс подошла и села напротив него. Когда его взгляд, в конце концов, остановился на ней, она поняла, что ему не себе.
— Поговори со мной, — предложила она.
Прошло некоторое время, прежде чем Шак заговорил, и она молилась… молилась… чтобы он успел высказать наболевшее прежде, чем кто-нибудь выйдет из подвала.
— Речь пойдет о Надзирателе, — сказал он. — Твоей сестре.
Никс опустила голову. Покачала головой из стороны в сторону.
— Мне так жаль. Я чувствую, что должна извиниться за все, что она сделала. Она была чудовищем.
— Я хочу, чтобы ты поняла… — Он откашлялся. — Как это началось между нами. Когда она, эм, попала в тюрьму, она искала наставника. Она умела манипулировать, и я признаю, что какое-то время она меня привлекала. Но все прошло очень быстро, когда я осознал, какая она на самом деле. Когда я дистанцировался, она привязалась ко мне еще сильнее, в итоге я стал для нее навязчивой идеей. Питер — кстати, мне нравится это имя — появился, когда мне пришлось обслужить ее во время жажды. Это случилось сразу после того, как она захватила власть в тюрьме. Я часто задавался вопросом… ну, я не знаю, что, черт возьми, происходило у нее в голове большую часть времени, но как будто она сделала это для его безопасности. Конечно, в основном она взяла на себя управление ради собственной выгоды, но дети в подобной среде почти никогда не выживали. С другой стороны, приписывать ей альтруистические мотивы вполне может быть ошибкой.
Никс кивнула. Затем потянулась через стол и взяла Шака за руку.
— Каждый раз, когда ты захочешь о чем-то поговорить, я всегда рядом.
— Спасибо. — Он потер лицо ладонями. — Мне также нужно, чтобы ты знала, как она умерла.
— Я нашла ее тело.
— Правда?
— Я распорядилась им правильно и с уважением. Несмотря на… Не знаю, это сложно.
— Ты сделала все правильно. Для мамэн Питера, — Шак снова замолчал. Затем прокашлялся. — Она сказала мне, что убила его. Питера. Не знаю почему. Наверное, чтобы заставить меня страдать.
Когда он, казалось, не мог продолжать, Никс почувствовала, что произошло.
— Нет ничего страшного в том, что ты ее убил, — мягко сказала она.
— Как ты можешь говорить такое? — Шак выругался. — Ты должна ненавидеть меня за убийство родной сестры. И Питер… Питер никогда не узнает.
— Она причиняла тебе боль. Намеренно. Она причиняла боль множеству людей… убивала, мучила. Я должна быть честна в этом. Я ничего не чувствую по поводу ее смерти, только облегчение. Ну и смятение. Но, как ты сказал, неизвестно, что творилось у нее в голове.
