знала, что сказать.
Смотрела на него с улыбкой и терялась, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
– Пошлите в дом. Надеюсь, ты не слишком будешь мерзнуть, Алула.
– Мороз меня не пугает, – тихо отозвалась я, чувствуя себя все-таки неловко и смущенно.
Особенно, когда поняла, что жить мы с Нордом будем не одни, а с папой.
– Это я уже понял, – загадочно и многозначительно хмыкнул мужчина, а потом махнул рукой на моих псов, которые вышагивали рядом, принюхиваясь к новому медведю на двух ногах. – А вот им надо будет построить отдельный домик. На всех сразу.
– Это не проблема, – кивнул Норд и взял меня за руку, чтобы теперь гордо вести вперед к новому жилищу со спокойной душой, что даже грозный и несговорчивый отец принял нашу любовь вот так легко и, видимо, очень неожиданно даже для самого Норда.
Дом оказался ледяным и очень милым.
Он не был настолько огромным, как дворец короля, где, по сути, спокойно помещалось и жило все беронаселение ледника, включая черноволосых друзей – Кадьяков. Но он так же был создан внутри полой крепкой льдины.
Местами лед был почти прозрачным и просвечивал на солнце, отчего создавалось просто невероятное, почти мистическое свечение, от которого перехватывало дыхание.
Здесь было несколько комнат.
И только одна была занавешена шкурой на пример того маленького домика в саду берий, в котором мы провели ночь.
Норд подвел меня именно к ней, улыбаясь, и кивнул вперед:
– Это твоя комната, Алу.
– Моя?
– Да.
Я удивленно заморгала, с трепетом и огромной нежностью понимая теперь, что Норд не сомневался в том, что рано или поздно я стану его, а потому как-то успел все сделать заранее.
Я осторожно отодвинула шкуру, даже не подозревая, в какую сказку попаду с самого порога!
Это было просто что-то совершенно нереальное!
Огромная кровать, устеленная шкурами, изголовье которой было произведением искусства, потому что на ней были вырезаны белые медведи настолько красиво и правдоподобно, что, казалось, они сейчас выпрыгнут из оков льда и подойдут к нам!
Здесь было даже некое подобие привычных окон – лед был вырезан настолько тонко, что через него можно было смотреть и видеть бескрайние голубые льды и редкое сейчас солнце.
А еще здесь была самая настоящая печка, скорее напоминающая камин, – так же искусно вырезанная и внутри укрепленная, чтобы огонь не растопил лед.
Кажется, здесь было предусмотрено все до мелочей, чтобы я могла жить, как привыкла, и на глазах выступили слезы от осознания того, сколько труда, любви и веры было вложено Нордом в эту часть дома.
И насколько заранее он готовился к моему появлению!
Ком застрял в горле от переполняющих эмоций, когда я кинулась к Норду, крепко-крепко обнимая его за горячий торс, и всхлипнула.
– Тебе не понравилось, Алу?..
– ОЧЕНЬ понравилось! – слезы лились, а я пыталась улыбаться, надеясь, что он и сейчас почувствует все мои эмоции, как чувствовал всегда.
И Норд тихо рассмеялся, подхватывая на руки, чтобы прижать к своей груди.
– Никто никогда не делал для меня так много, как ты, – прошептала я, прижимаясь мокрой щекой к его колючей и такой обжигающе горячей щеке, чтобы сердце перестало колотиться и нашло свой покой и умиротворение в нем.
Моем муже.
Моей самой большой и такой неожиданной любви.
– Это только начало, – прошептал Норд, укачивая меня, словно я была ребенком.
– Ты знаешь, что волшебный?
Медведь весело вскинул брови, широко улыбнувшись:
– Нет, я очень реальный и настоящий. Комната большая, поэтому, если хочешь, псы и Доча могут спать с тобой. Так будет теплее и им, и тебе.
– А ты? – я заглянула в его неоновые глаза, утопая в этом тепле и обожании. – Ты будешь спать со мной?
– Если ты захочешь этого.
– Я хочу! Очень!
Я почувствовала, как дрожь возбуждения прошла по его телу, и улыбнулась, понимая, что Норд не откажется, даже если изначально его планы были совершенно другими.
****************** Я смотрел на свою спящую Алулу и все не мог поверить, что происходящее сейчас – правда.
Смотрел на СВОЮ Алулу.
На свою жену.
Законную и настолько обожаемую, что грудную клетку сдавливало от эмоций, которые оглушали меня, делая таким непривычно мягким.
Мне страшно было дышать рядом с ней, чтобы не потревожить хрупкий невесомый сон моей любимой.
Страшно было пошевелиться и пойти на поводу у собственного желания, которое выросло до размеров вселенной после этой ночи.
Нашей первой ночи.
До этого момента и даже представить себе не мог, что эмоции могут быть настолько ошеломляюще-горячими и пронзительными!
Меня расплющивало от них, раздавливало, стирало все грани реальности, делая нетерпеливым и безумным от одного осознания, что впереди у нас еще много таких ночей, где мы будем познавать друг друга без утайки и смущения.
Никогда еще в своей жизни я так ничего не хотел. И никого.
Алула стала моим откровением.
Моей болезнью.
И моим лекарством от всех бед.
Теперь я точно знал, что никакая боль и тягости не страшны, если я буду знать, что Алула рядом. Что она верит мне и ждет.
Я и сейчас не мог уснуть, растянувшись за ее спиной и облокотившись о свою руку, любовался сном девушки.
Святой Праотец, какая же она была красивая!
Какая же она была невероятная в своей открытости этому миру. В своем стремлении защитить даже тех, кто был гораздо сильнее ее, как эта медведица – Доча.
Даже отец принял мою Алу, почувствовав ее чистую душу и стойкий характер, чего я совершенно не ожидал, изначально настроившись на долгую и протяжную войну за мою жену, потому что подозревал, что не будет
