Чувствовалось, что мелкая совсем устала от приключений кочевой жизни, что ей хотелось поскорее заиметь свой уголок, к которому можно будет начинать привыкать. И потому ей казалось, что ожидание тянется бесконечно, груды хлама растут, а конца неустроенности не видно. Я её понимала, сама уже не чаяла, когда войду хозяйкой в собственный дом. Просто, в отличие от Мариэль, видела, что мужики не даром стараются, и конец разрухе близок.
Это было сродни чувству, знакомому каждой хозяйке, которая затеяла генеральную уборку. Вот прям масштабно, с перетряхиванием шкафов, отодвиганием диванов, помывкой окон и перетиранием посуды до последней вилки в доме. Работаешь, работаешь, трёшь, трёшь, а вокруг только грязнее становится. Уже и терпежу никакого не осталось, и силушка богатырская подводит. А потом под финал р-раз, последний рывок. Внешний лоск наведёшь, и на душе хорошо-о. Всё сверкает – муха не сидела, а глубины удовлетворению добавляет знание, что за любой дверкой любого шкафчика у тебя полный и безоговорочный ажур. Обычно, правда, ненадолго, особенно при наличии детей. Но это уже норма жизни. Так. Отвлеклась.
Ну вот. Мой голодный благоверный обнаружился в овечьем загоне. Андрэ с Волтом как раз обсуждали, как организовать выгул для животных при катастрофической нехватке свободного пространства. В животноводческих районах жители не ставят дома так тесно друг к другу, что образовываются улицы. Там хозяйства располагаются разреженно, а постройки разбрасываются на удалении друг от друга. Мы же имели, что имели. Пока не наступили холода, пастухи по очереди гоняли стадо на ближайшие поля. Но зимой это станет невозможно, а овцам требуется движение.
За этими мучительными раздумьями мы и застали своих мужчин.
- Перерыв! – бодрым голосом возвестила я, останавливая их напряжённый сельскохозяйственный диспут, - Дорогие мои, о несправедливости мира легче думать на сытый желудок.
Внутри было чисто, сухо и пахло свежим сеном. Видать, совсем недавно навели уборку.
- Корин… - Андрэ просветлел нежностью и привычно легко коснулся губами моего виска.
- Кормилицы пришли. – довольно расплылся в улыбке Волт, приветственно склоняя голову. – Доброго дня, госпожа Корин. Мадам Флора, мадам Лесия, рад видеть. Аромат ваших пирогов просто сводит с ума. О! И милые мадемуазель тоже решили нас навестить. – мужчина заметил девчонок.
Обе уже поприветствовали Андрэ и теперь деловито водили своими маленькими любопытными носами по сторонам.
- Добрый день, мистер Волт. – вежливо поздоровалась Мариэль.
Она за время путешествия успела узнать, что в Англитании месье называли мистерами. И с того момента называла наших иноземцев исключительно так.
- Добрый день, мистер Волт. – эхом повторила Иветт, копируя книксен за своей подружкой.
- А куда подевался Габриэль и остальные? – удивлённо оглядывая почти пустой загон, приподняла светлые брови мелкая. – Ушли на прогулку?
(Габриэль, если кто забыл, это козёл - вожак нашего стада.)
- Всё верно, мадемуазель Мариэль, всё верно. – ласково улыбнулся пастух.
- Так, юные дамы, все вопросы – потом. – построжилась я, - Мы-то с вами прекрасно пообедали, а вот наши мужчины совсем голодные.
Селия и Флора принялись раскладывать «быстрый стол», а я, тут же игнорируя собственное замечание, принялась тихо сочувственно расспрашивать Андрэ:
- Что, никак не складывается?
- Ума не приложу, что делать. – нахмурился муж. – Выводить загон на улицу – так мы её всю перегородим. Ломать соседние постройки – тоже не выход. Я бы уже махнул рукой и выпускал их прямо во двор… - Андрэ смешливо прищурил глаза, - Только боюсь, что ты со своею страстью к чистоте заставишь наших бедных работников бегать за каждой овцой с совком.
- Конечно заставлю. – возмущённо выпучила глаза я, но сразу и смягчилась:
- Ладно, половиной двора я готова пожертвовать. Но только если эту часть отгородить и следить за порядком.
- Куда ты!.. – внезапно за нашими спинами раздался громкий вскрик Симона – среднего сына Лесии.
Тем неожиданнее, что он с нами идти не собирался.
- Мама! – следом испуганно пискнула Мариэль.
Сердце прыгнуло, все обернулись и застыли…
В общем, оставшиеся без внимания девчонки занялись, чем на душу пришлось. Иветт меланхолично ковыряла палочкой в яслях, а Мариэль зачем-то взбрело в голову залезть на высокую перегородку отсека, где отдыхали приболевшие овцы, которых Грегор не рискнул пока брать со всеми остальными в поле.
Как она туда взобралась – непонятно, но теперь малышка, вцепившись в верхнюю перекладину и теряя равновесие, повисла на ней, рискуя в любую минуту кувыркнуться вперёд головой.
А средний одиннадцатилетний сын Лесии, как потом выяснилось, без лишних просьб пришёл сюда, чтобы помочь нам: забрать часть провизии и отнести второму пастуху на поле, где тот выгуливал стадо. Ну и первым увидел то, что прошляпили все остальные.
Пока мы, взрослые, наперегонки неслись спасать девчонку из опасного положения, Симон уже снял нашу экстремалку с ненадёжного насеста:
- Вот балбеска! Грохнешься же, а там – вилы! – с раздражённой укоризной добавил мальчишка, отряхивая ей подол.
И тут же схлопотал звонкий подзатыльник от матери.
- Простите, госпожа Корин. – нахмурив брови, виновато, как-то растерянно посмотрела на меня Лесия. – Господин Андрэ, он…
- Простите. – буркнул мальчишка. Но в глазах и голосе его сквозили и расстройство, и обида. Даже короткие волосы на светлой макушке, казалось, вздыбились ёршиком:
- Это для месье Грегора? – он, потупившись, одним носом указал на отдельную нетронутую корзинку со сдобой и молоком. – Я отнесу.
Парень порывисто подхватил ношу и быстрым шагом вышел на улицу.
- Мадемуазель Мариэль?.. – дрогнувшим голосом выговорила мадам Флора.
На лице воспитательницы кроме испуга обозначилось такое изумление, что тётку даже жалко стало. Кажется, в её голове никак не укладывалось, как её благовоспитанная подопечная в принципе могла оказаться, грубо говоря, на заборе. А чего удивляться-то? Иветт перенимала у
Мариэль умение приседать в книксене, а она у подружки что-то другое. Например, вот, навыки сарайного альпинизма.
Виновница инцидента тем временем вжала голову в плечи, как озябший воробей, и переводила свои серые глазищи, полные раскаяния, слёз и страха с меня на Лесию и на выход, за которым скрылся её спаситель:
- Я… Симон не виноват. Я сейчас, можно? – Мариэль ещё раз глянула на меня, на Андрэ, коротко, как-то отчаянно выдохнула и, не дожидаясь ответа, пулей вылетела вслед за парнем.
Иветт ещё пару секунд помешкала и побежала догонять подружку. Мы с Андрэ не сговариваясь поспешили на улицу.
- Госпожа Корин, господин Андрэ, простите нас, вот я ему сейчас задам!.. – пряча в собственном гневе огорчение и неловкость за резкую оговорку сына, Лесия собралась вернуть ершистого мальчишку назад и устроить ему взбучку.
- Подождите. – я придержала разгорячённую женщину за руку. – Все всё успеем. И вы, как мудрая мать, найдёте, что сказать сыну. И мы с мадам Флорой ещё побеседуем с Мариэль. Но не сейчас, позже. Только посмотрите на них…
Вверх по улице широкими шагами шёл Симон. Наша хулиганка уже догнала его и мелко семенила рядом, смешно подпрыгивая и задирая голову вверх, пытаясь что-то сказать парнишке. А тот, глотая обиду, продолжал шагать вперёд.
Гляжу, наша не отстаёт, упорно стараясь привлечь его внимание. Вот уже и Иветт с другой стороны присоседилась к брату, тоже пытаясь что-то ему объяснить. Симон коротко повернул голову, что-то ответил. Видимо, не слишком приятное. Мариэль замедлила шаг, отстала.
В душе защемило. Неужели так и уйдёт? Но нет, через несколько метров Симон всё-таки остановился, развернулся и, эмоционально размахивая свободной рукой, вернулся к мелкой.
Наверное, с минуту что-то толковал девчонке, пока та не потянула его за рукав, не заставила парня присесть и не повисла у него на шее.
