прокричать аджайцам, пленившим меня, прежде чем получить стрелу в живот, было что-то вроде “Не смейте прикасаться ко мне, я старший…”. Кто-то из тех аджайцев немного знал общую речь и перевел мои слова, а коль скоро я из-за тяжелого ранения был весьма молчаливым пленником и до самого Аджая не мог больше ни слова сказать о том, кто я, они стали именовать меня “Старшим”. Так часть моего звания стала моим именем.
— Вашего звания? Вы служили при дворе короля Дэйна? — удивилась Тамила.
Мужчина коротко кивнул и учтиво предложил Тамиле свою руку, чтобы отправиться дальше, но девушка сознательно проигнорировала его жест.
Старший едва заметно вздохнул, поняв что она ждет дальнейших объяснений и не стал перечить, но тем не менее попытался уйти от прямого ответа.
— Это было так давно, миледи, что даже я сам уже не помню себя прежнего. Да и не лучшие то были дни… о них не хочется вспоминать, находясь в обществе прекрасной леди.
Тамила с интересом посмотрела на Старшего, но расспрашивать дальше не решилась. У нее на уме было много куда более важных вопросов, требовавших немедленных ответов, чем этот праздный интерес.
Приняв ее молчание за завершение светской беседы, мужчина, словно спохватившись, сказал:
— Пойдёмте же скорее, думаю, вы сильно устали с дороги. Вам нужно как следует отдохнуть.
В этот раз он без разрешения подхватил её под локоть, но Тамила не сдвинулась с места. Отсутствие Арвольда тревожило её, хотя скорее всё дело было в общей напряженности ситуации. Она боялась, что что-то случилось с драконом, но не знала, как подступиться к Старшему, чтобы об этом спросить.
— А вам разве не нужно?
— Простите? Не понимаю.
— Разве вам не нужно отдохнуть после битвы? Арвольд сказал мне, что вы управляли обороной, пока его не было. Вы наверняка тоже устали. Так почему вы здесь, а он там?
Старший смущённо усмехнулся в кулак и ответил ей с хитрой улыбкой.
— О, милая моя леди… если бы каждая битва, в которой я участвовал, заключалась для меня в том, чтобы с крепостных стен наблюдать за тем, как один за другим гибнут мои враги, я бы мог и вовсе отказаться от какого-либо отдыха!
Тамила задержала на нём встревоженный взгляд. В груди её в тот миг шевельнулось что-то чёрное и тревожное. Страх? Сожаление?
— Неужели… погибли все?
— Нет. Мы взяли много пленных. В том числе и знатных.
Девушка ахнула, не сдержав эмоции и тихо спросила:
— Эвлин Грэйн… тоже среди них?
Старший окинул её внимательным взглядом и ответил медленно, словно специально растягивая слова.
— К сожалению, нет, миледи. Но с фамилией одного из пленников вы угадали верно.
Тамиле было неспокойно. Оказавшись в своих покоях одна, она долго сверлила взглядом входную дверь, все надеясь, что та распахнётся и Арвольд широко шагнёт в неё и скажет что-то такое, что развеет все тёмные тучи над её головой. Но что такого он мог сказать?
Что битва у стен Фэррэйн-холла была не всерьёз, что все люди Грэйнов, которые не сбежали, были только пленены и никто даже случайно не погиб в драконьем пламени? На что она вообще надеялась, попав меж двух огней?
А ведь это, должно быть, была страшная смерть. Сгореть заживо…
Но ведь они заслужили? Ведь осадили его замок? Убили его родных? Но разве с их точки зрения осада была не попыткой спасти её из рук похитителя… значит… вся эта кровь и на её руках?
Тамила упала на перину и зарылась лицом в подушку, не позволяя слезам набежать на глаза. Внутри у неё словно всё заледенело. Войны, убийства, жестокость и кровавая расчётливость — всё это раньше было для неё словно не всерьёз. Будто пережиток прежних диких времён жило только на страницах исторических книг и художественных романов. Ведь люди всегда могут договориться, и у кровопролития не может быть достойной причины… разве нет? Разве не этому всех учат с пелёнок? Что прежде любой драки, нужно хоть попытаться примириться?
И всё же Грэйны убили его родных…
Думая об этом, Тамила с лёгкостью представляла кровь на руках Грэйна старшего. Вечно холодного, отстранённого мужчины, погруженного в государственные дела. Но не на руках нежной леди Грэйн и её сыновей. Они были другими. Их образы в её памяти были написаны иными, тёплыми красками.
Сколько себя помнила, они всегда были добры к ней. Особенно Эвлин и Румо. С тех пор как Тамила пришла в себя после продолжительной болезни, они всегда были рядом и даже заступались за неё перед отцом.
А леди Грэйн… да, ей тяжело было заменить Тамиле мать, ведь та отнюдь не всегда вела себя так, как стоило бы благородной леди, сироте без наследства, которую приютили столь могущественные покровители. Но она старалась. От всей души.
Они всё за всю её жизнь не сделали Тамиле ничего плохого, так могла ли она их искренне ненавидеть теперь, когда всё так перевернулось? Могла ли за участие в своей сиротской судьбе и добро, отплатить леди Грэйн безразличием к судьбам её сыновей?
Вот только Арвольд совсем скоро потребует от неё выбрать сторону… и будет прав.
А что же она? Не станет спорить с ним и будет молча наблюдать за тем, как в огне его справедливого гнева сгорают те, кому она обязана жизнью? Будет ли в этом хоть на толику больше чести, чем в убийстве четы Фэррэйнов без суда и следствия?
Нет. Это насилие ради насилия! Разве же такова справедливость?
Тамила вновь села в постели и уставилась на дверь. Теперь ей было страшно, что та распахнётся прямо сейчас… и в то же время, чем дольше тянулось это ожидание неизбежной встречи, тем тяжелее становилось у Тамилы на сердце.
Какими такими важными делами сейчас занят Арвольд? А что, если прямо сейчас он совершит что-то ужасно непоправимое, за что она просто не сможет простить ни его, ни себя? Кто-то из сыновей Маркуса прямо сейчас в его руках… Арвольд дракон. Вспыльчивость и ярость — части его природы. Что, если гнев захлестнёт его и он…
— Я уже выбрала сторону… — прошептала Тамила, не сводя взгляда с дверной ручки, — но должна знать, что выбрала правильно. Он не такой… он меня поймёт…
Вскочив с места, девушка решительно подошла к ней и дёрнула на себя. Та оказалась не заперта.
Двое бородатых аджайцев, стоявших на карауле за ней, с удивлением воззрились на леди. Ростом та едва доходила им до
