Я дотронулась до запястья трясущейся рукой. И правда, на нем красовался тоненький золотой браслетик с мелкими изумрудами, как раз под цвет моих глаз. Красивый и милый до невозможности. Такой невесомый, что я и не заметила, как он появился на моей руке. Наверное, одновременно с моим переводом на факультет Контроля. Интересно, а можно будет его как-нибудь себе прикарманить, когда обратно переведусь?
Подчинившись уверенности бесенка, который сейчас хрипел, полузадушенный, но успевал мне весело подмигивать, я подхватила свои вещи, взяла метлу подмышку и сжала в руке один из изумрудиков. Сделала шаг вперед и прошла сквозь преграду.
Первым делом мне в лицо ударил порыв холодного ветра, да так, что я с трудом на ногах устояла. Затем моя одежда вымокла до нитки под проливным дождем. Это что за разгул стихии? Тут всегда такая погода?
Все небо затянуто черными тучами, лужи по колено и, куда ни глянь — палатки, палатки, палатки… Болотного мерзкого цвета… И здесь мне предлагается жить?
Рассерженная и мокрая ведьмочка пошла на поиски справедливости, искать, на ком сорвать злость. Опираясь на метлу, чавкая грязью под когда-то идеально чистыми ботиночками, решительно направилась к единственной прилично выглядящей палатке, самой большой, кстати, и красного цвета.
Откинула полог и зашла внутрь.
— Че надо? — поинтересовался недовольный голос.
— Вам все перечислить? — также недовольно ответила я и обвела внутреннее, не отличающееся чистотой, убранство взглядом.
Вдоль стен в одну кучу свалены обшарпанные сундуки, у некоторых крышки съехали в сторону и показали миру содержимое. А именно разнообразный хлам: от треснувших и поэтому уже негодных сианитов, использующихся обычно для освещения, до мужских пантолонов, стеснительно выглядывающих из-под ржавого капкана для умертвий. На полу разбросаны обрывки бумаги, на мягких стенах крупным корявым почерком — нецензурные надписи. Очень нецензурные, наверное, авторы с троллями консультировались, причем весьма успешно. По смыслу догадалась, что написаны они "благодарными" адептами факультета Контроля.
А посреди этого великолепия возвышается удивительно чистый стол с креслом.
— Десять часов отработки, — лениво распорядился полулежащий в кресле и плюющий в потолок упитанный гоблин. — За нарушение субординации.
Метла в руке напряглась. Опыт общения с гоблинами она сегодня получила и бить их ей очень понравилось.
— Хрен тебе, — ответила невежливая я, крепче сжимая в руке метлу.
Гоблин подавился очередным плевком и обратил на меня внимание.
— Новенькая, что ли, — прищурив желтый глаз, сообразил он.
— Это временно, — заверила я. — Где вещи можно оставить? Тут?
— Нет ничего более постоянного, чем временное, — философски заметил гоблин. — Так что вещи бросай в своей палатке, а здесь нечего мне помещение загромождать.
Я еще раз скептическим взглядом обвела незагроможденное на его взгляд помещение, отопнула в сторону крупный осколок стекла, но он сделал вид, что не заметил намека.
Придвинул с края стола к себе журнал, смахнул с него пыль, открыл и долго смотрел в него с умным видом. Потом широко зевнул, развернул журнал вверх ногами и снова туда уставился.
— Палаточный городок номер пять, градовый сектор, десятое строение, — произнес он наконец. — Как звать, адептка?
— Анэлия Рид, но можете не тратить время на запись, через пару часов вычеркивать придется, только в деканат сбегаю, — соизволила я предупредить.
Он старательно записал мое имя в журнал, проигнорировав предупреждение. Дело хозяйское, мне его чернил не жалко.
— Да-да-да, — обреченно закатил глаза, когда закрыл журнал. — Проходили мы это, с каждым проходили. И — я здесь ненадолго, и — я здесь по ошибке, и — я здесь жить не буду, и — спасите, помогите, выпустите меня отсюда — тоже слышали. И ничего — учатся, живут и не вякают.
— Слабохарактерные у вас адепты просто, — вынесла я вердикт. Куда им до маленькой ведьмочки с большим потенциалом.
— Ну, не скажи, — неожиданно обиделся гоблин. — Для слабохарактерных они с завидным упорством пытаются сжечь мою палатку и взорвать деканат.
— И как? — затаила я дыхание.
— Не горит, и не взрывается! — радостно оскалился гоблин, показав мне два ряда заостренных зубов.
— Это пока, — вырвалось у меня неосознанно. Вот еще, руки о чужой деканат пачкать! Кому надо, тот пусть и взрывает, меня это не касается. Я не сегодня, так завтра точно, на Ведовский вернусь… Правда в голове сразу вспомнился рецепт нужного зелья…
Даже головой пришлось потрясти, чтобы согнать видение, в котором разлетался в щепки незнакомый кабинет…
— О, ну тогда ты точно останешься, нам такие нужны, — непонятно за что похвалил меня гоблин. — И да, отказную можешь рвать при мне, прямо тут, как все… Люблю это зрелище!
И он указал на усыпанный обрывками пол. Я презрительно скривилась.
— У каждого своя коллекция, — невинно пожал он плечами. — И мою попрошу не топтать!
Я демонстративно вытерла об его коллекцию грязные ботиночки, наблюдая, как зеленый цвет кожи меняется на пурпурный в крапинку.
Но сразу видно, что он давно этот пост занимает. Два глубоких вздоха, сложенные ладошки напротив груди и злость его отпустила. А он заодно и меня решил отпустить. Точнее избавиться.
— Дуй отсюда, у меня дел по горло, — внаглую соврал он, снова устраиваясь в кресле поудобнее и закидывая босые ноги на стол.
— И каких же? — не удержалась я от вопроса.
— Тебя заселять, — равнодушно закинул он руки за голову и приготовился дальше украшать потолок своими плевками.
— Ах, так ты, плевун ушастый, от своих обязанностей коммендантских отлынить решил, — догадалась я.
— Дуй, говорю, отсюда, — повторил гоблин.
Но ведьмочки лентяев бессовестных, ох, как не любят, поэтому докапываются.
— А проводить? А место жительства показать? А с правилами ознакомить? — исключительно для того, чтобы каждое с особой жестокостью могла нарушить, спросила я.
— Бедненькая, так ты заблудиться боишься? — сделал вид, что пожалел меня и не расслышал всего остального, комендант. — Тогда кротика возьми, он дорогу покажет.
Достал из ящика стола самого настоящего слепого и черного, но поразительно крупного крота, и швырнул в мою сторону.
Крот сделал сальто и ловко вошел в земляной пол, словно профессиональный пловец. Через два шага вынырнул из ямки, разбросав вокруг землю, и оглянулся на меня, требуя идти следом за ним.
Я бросила последний, преисполненный достоинства взгляд на ленивого гоблина и последовала за кротиком, который снова разрыл землю и выглядывал любопытными глазками уже из следующей норки.
