Потом последовала длинная пауза.
Которая становилась ещё длиннее.
И длиннее.
Господи, может, он должен был взять её за руку… всё-таки, она чувствовала тело выше талии. Да, но что он мог предложить ей в этом плане? Его левая рука дрожала, а правая несла смерть.
— Вишес, время не…
Когда его сестра замолчала, он закончил предложение про себя: «…на нашей стороне».
Чёрт, он хочет, чтобы это оказалось неправдой. Когда дело касалось повреждений позвоночника, как и в случае с сердечными приступами и ударами, шансы становились всё меньше с каждой уходящей минутой, в которую пациенту не оказывалась помощь.
Человеческому хирургу лучше оказаться таким выдающимся, каким его рекламирует Джейн.
— Вишес?
— Да?
— Ты жалеешь, что я пришла сюда?
Он нахмурился.
— Ты что такое говоришь? Конечно же, я хочу, чтобы ты была рядом.
Начав притоптывать ногой, он задался вопросом, как скоро ему потребуется следующая сигарета. Он просто не мог дышать, сидя здесь, не был способен делать что-либо, пока его сестра страдала, к тому же его мозг разрывали вопросы. На его макушке сидели тысячи «как?» и «почему?», но он не мог задать их. Пэйн выглядела так, будто в любой момент могла впасть в кому от испытываемой боли, так что сейчас не самое удачное время для kaffeeklatsch[10].
Дерьмо. Вампиры могли излечиваться со скоростью молнии, но едва ли они были бессмертны.
Он вполне мог потерять свою сестру, так и не узнав её толком.
При этой мысли, он быстро просмотрел её жизненные показатели на мониторе. Кровяное давление расы вампиров отличалось низким уровнем, но сейчас, в случае Пэйн, оно стремилось к нулевой отметке. Пульс был замедленным и неровным, будто за барабаны посадили белых парней. А у кислородного датчика вообще пришлось выключить звук, потому что он беспрерывно подавал сигнал тревоги.
Когда её глаза закрылись, Ви подумал, что это может быть в последний раз, и что он сделал для неё? Лишь накричал, когда она задала вопрос.
Он наклонился ближе, чувствуя себя полным придурком.
— Пэйн, ты должна держаться. Я достану то, в чём ты нуждаешься, только не сдавайся.
Её веки поднялись, и сестра посмотрела на него с позиции своей закреплённой в неподвижном состоянии головы.
— Я принесла слишком много всего на твой порог.
— Не думай обо мне.
— Это всё, что я когда-либо делала.
Ви снова нахмурился. Очевидно, эта последняя новость в духе брат/сестра была неизвестна только ему. Интересно, откуда, чёрт возьми, она узнала о нём.
И что конкретно она знала.
Чёрт, ещё один повод жалеть, что он не вёл ванильную жизнь.
— Ты так веришь в этого целителя, — пробормотала она.
О, да не особо. Вишес был уверен лишь в одном: если ублюдок убьёт Пэйн, то этой ночью всех ждут двойные похороны… учитывая, если от человека останется что-то, что можно закопать или сжечь.
— Вишес?
— Моя шеллан доверяет ему.
Пэйн подняла глаза вверх и больше не отводила взгляд. Она смотрела на потолок? удивился Ви. На висящую над ней лампу? Что-то, чего он не мог увидеть?
В конце концов, она сказала:
— Спроси, как долго я пробыла на попечение нашей матери.
— Уверена, что у тебя есть силы для разговоров? — Когда она продолжила смотреть на него, Ви захотелось улыбнуться. — Как долго?
— Какой сейчас год на Земле? — Он ответил, и её глаза расширились. — Воистину. Сотни лет. Я была в плену у нашей мамэн на протяжении… сотен лет своей жизни.
Вишес почувствовал, как кончики клыков начало покалывать от злости. Их мать… ему следовало знать, что обретённый с его женщиной покой продлится не долго.
— Сейчас ты свободна.
— Да? — Она посмотрела на свои ноги. — Я не смогу жить в очередной тюрьме.
— Тебе не придётся.
Сейчас её ледяные глаза были проницательными.
— Я не смогу так жить. Ты понимаешь, о чём я говорю?
Все его внутренности похолодели.
— Послушай, я приведу сюда доктора и…
— Вишес, — хрипло сказала она. — Воистину, я бы сделала это сама, если б могла. Но я не могу, и больше мне не к кому обратиться. Ты понимаешь меня?
Когда Вишес встретил её взгляд, ему хотелось закричать, кишки связались в узел, пот выступил над бровями. Он был убийцей — рождённый им и специально обученный — но не этот набор навыков он хотел применить на человеке своей собственной крови. Не считая матери. Ну и отца, но засранец затих и без его усилий.
Хорошо, поправка: на своей сестре.
— Вишес, ты…
— Да. — Он опустил взгляд на свою проклятую руку и сжал её. — Я понимаю.
Глубоко под своей кожей, у самого сердца, его внутренняя струна начала вибрировать. За большую часть своей жизни он близко познакомился с ней… и она по-прежнему шокировала. Эта вибрация не возникала со времени его знакомства с Джейн и Бутчем, но она вернулась сейчас… с очередным «сдохните все черти в аду».
В прошлом эта струна выбила его из рельсов, прямо в страну жёсткого секса и граничащих с опасностью вещей.
Со скоростью звука.
Голос Пэйн был очень тонким.
— И что ты скажешь?
Святой ад, он только что встретил её.
— Да. — Он сжал свою смертоносную руку. — Я позабочусь о тебе. Если дойдёт до этого.
* * *
Пэйн смотрела из клетки своего неподвижного тела и всё, что могла видеть, — это жёсткий профиль брата. Она ненавидела себя за то, в какое положение поставила Вишеса. Всё время, проведённое на этой стороне, она пыталась выбрать другой путь, другой вариант, другое… что-нибудь.
Но то, в чём она нуждалась, едва ли можно попросить незнакомца.
Но, с другой стороны, Вишес был для неё незнакомцем.
— Спасибо, — сказала она. Брат мой.
Вишес просто кивнул и продолжил смотреть прямо перед собой. Собственной персоной он представлял намного больше, чем совокупность черт лица и огромного тела. Давным-давно, до её пленения, она долго следила за Вишесом через всевидящие воды Избранных, и с первого мгновения, как увидела его на поверхности воды, поняла, кем он приходился ей… нужно было просто взглянуть на него и увидеть себя.
Какую жизнь он вёл. Начиная с военного лагеря и жестокого обращения их отца… а сейчас и это.
Под маской ледяного спокойствия в нём бушевала ярость. Пэйн чувствовала его злость каждой своей клеточкой, некая связь между ними помогала ей узнать то, что видели её глаза: внешне Вишес был собран, словно кирпичная стена, все составные части в должном порядке и накрепко спаяны воедино. Однако, под кожей внутри, он кипел от злости… внешним отражением чего стала его правая, обтянутая чёрной кожей рука. Начиная с самых краёв перчатки, распространялся яркий свет… который становился ещё ярче. Особенно после того, как она задала следующий вопрос.
