- Ты поэтому отослала ребят в комнату? Не хотела при них говорить?
- Да. Они вампиры, я расизмом не страдаю, но черт его знает, что бродит у них в головах. Все, что хотела я тебе сказала, - она развернулась и отправилась в сторону огорода.
Оттуда доносились заливистые крики соседей и Никитичны. Нужно же было проверить, что опять натворила неугомонная старушенция. Вроде еще на пять лет она стала, как бы это покорректнее сказать, взрослее. Ага, скоро песок и труха сыпаться будут, а она все не меняется. Я только покачала головой, но с места так и не сдвинулась, продолжая чистить картошку. Минут через пять в дверях нарисовались оба брата.
- А что это за странный запах у нас в комнате? - спросил Рем.
- Не знаю, а что такое? - удивилась я.
- Да вроде как сивухой пованивает.
- Интересно, - задумалась я, бабуля самогоноварением никогда не баловалась, используя для зелий только чистый медицинский спирт. А то мало ли, какие последствия могут быть. - Пошли, посмотрим, что у вас там.
В комнате, окна, которой выходили на двор Никитичны, стоял такой сивушный духман, что только закусывай. Мы с ребятами переглянулись и выскочили во двор, посмотреть, что происходит.
А происходило следующее. Никитична решила составить конкуренцию первой самогонщице села, бабке Авдотье, благо в этом году уродилось много фруктов. Да еще с прошлых лет в кладовке у нее имелся стратегический запас варенья, которого хватило бы прокормить все село лет пять. Это в том случае, если бы кто-то выжил после первой недели такой замечательной диеты. Причем, банками с вареньями были забиты все горизонтальные поверхности в ее доме. А тут новый урожай и ни места, ни тары уже нет. Вот Никитична и решила перевести совсем старое варенье в состояние жидкой валюты. Да и заработать было бы неплохо. Итак, хитрож... мудрая старушка достала из сарая допотопный самогонный аппарат времен молодости ее бабушки, провела ревизию некоторого количества банок, сгрузила это все под яблоню в огороде и приступила к процессу. Откопала где-то бочку литров на пятьдесят, в которую были слиты все необходимые ингредиенты, и оставила это безобразие бродить. Через пару дней запах от перебродившего варенья начал постепенно разноситься по всему селу, приманивая специфическим ароматом мужиков и мух. После того, как необходимое количество времени было выдержано, Никитична приступила к процессу перегона. Тут уж количество страждущих под ее тыном, увеличилось в разы. Мы как раз застали последний этап великой эпопеи - разлитие готового продукта по десятилитровым бутыльцам. А чего мелочиться-то? Бедная бабулька пыталась поднять полную тару, дабы отволочь ее подальше от хищно облизывающихся представителей сильной половины села. Те на все лады предлагали свою помощь в этом нелегком деле.
- И не надова мне таких помощников. Пока до сараю донесете, половину беленькой выхлещете! - кричала неугомонная старушка, помахивая кулаками в сторону услужливых соседей.
И она опять бралась за горлышко очередной бутылки, силясь отволочь ее в нужное место, но дальше чем на два шага за раз не получалось. А бутылок было несколько. Бедная бабулька схватилась сначала за лоб, потом за поясницу и призадумалась. Тут в поле ее зрения попала я с братцами и бабулей.
- Ой, Настасья, выручай. У тебя таки справны гостики, таки парни сильны, нехай помогут бедной бабушке самогонку у сарай отнести, а я им потом по стаканчику налью, - попросила она, состроив умильную мордашку.
Со стороны забора по селу разнесся жалобный вздох мужиков. Они поняли, что им на халяву ничего не перепадет, но расходиться не спешили. Все-таки Никитична-самогонщица, это зрелище само по себе достаточно интересное.
- А чего ты у меня спрашиваешь? Вот ребята рядом стоят, их и проси, может, и помогут, - съехала бабуля.
- Хлопчики, миленькие, помогите бедной одинокой бабушке перенести самогон у сарай. Выручайте, а то енти троглодиты усе только испортят. Или вылакають по дороге половину, или побьють, - у Никитичны так убедительно получилась сирая и убогая сиротинушка, что даже я поверила.
- Ладно, бабка, поможем, - сказал Рем, перепрыгивая забор. - Чего и куда волочь-то?
- От эти бутылочки, - она ткнула скрюченным пальчиком в десятилитровые бутыльцы. - У энтот сарай.
Первые несколько бутылей были оттранспортированы без эксцессов, а вот последняя...
Итак, картина маслом. Летний двор, жара, на заборе гроздьями висят соседи, следя жадными взглядами за уносимыми и с их глаз бутылками самогона. Никитична величественно руководит процессом. Два вампира, как дрессированные летучие мыши, мечутся между самогонным аппаратом и сараем... И вдруг, на короткий миг это все замирает, раздается небольшой еле слышный звон и у бутылки с вожделенной жидкостью отлетает дно.
Минуту стояла гробовая тишина. Никитична задыхалась от возмущения и не сразу смогла подобрать правильные эпитеты для обозначения своего отношения к ситуации. Ну, а мужики... они замерли в прострации, глядя как любимая ими жидкость, собирается в лужи, постепенно впитываясь в землю. Первым не выдержал дед Иван, который как молодой олень перескочил через забор и плюхнулся на колени у лужи с самогонкой. Он припал к ней как к живительному источнику, стараясь выпить быстрее, чем она впитается в землю. Другие мужики не стали медлить и тоже кинулись на штурм соседского забора. После того как препятствие было преодолено, они устроили кучу малу возле лужи, все уменьшающейся стараниями деда Ивана. Активнее всех работал локтями Никифор, местный алконавт, который в порыве великой любви тянул губы к еще не успевшей впитаться влаге. Наконец он до нее добрался и упал уже не в лужу, а в маленькое болотце, да так и остался там лежать. Уж если выпить не удалось, то хоть нанюхается и извазюкается вволю. А что? Грязь, настоянная на самогонке, может тоже имеет целебные свойства. Куда там этому мертвому морю!
За всем этим цирком с непередаваемым выражением на лице, следила Никитична. И что странно, молча! Бабулька явно находилась в прострации, как от потери ценного продукта, так и от цирка, устроенного соседями. Потом, видимо в ее голове что-то щелкнуло, когда она увидела Никифора в роли заправской свиньи, нежащейся в самогонной грязи, и она завопила на все село.
- Паразиты! Оглоеды! Разорили! Как я таперича жить буду! Опозорили! - она трясла кулаком то в сторону незадачливых вампиров, то в сторону соседей, брызгала слюной в момент выкрикивания очередного гневного лозунга. А потом картинно схватилась за сердце и стала медленно оседать на землю.
- Никитична, сердце с другой стороны, - раздался спокойный голос бабули.
