Издав глухое рычание, Уэйн исчез за занавеской.
Глубоко вздохнув, Саншайн повернулась к своему герою, затянутому в черную кожу. На ее девичьей кровати он казался настоящим великаном.
И действительно был весь залит кровью.
Осторожно, чтобы не причинить ему боли, она начала расстегивать куртку. Куртка была не простая — такой косухи она никогда еще не видела! Черная кожа расписана алыми и золотыми кельтскими узорами. Саншайн мгновенно поняла, что перед ней работа настоящего мастера, не только художника, но и знатока древности. Ее всегда влекло к кельтике, на кельтской культуре и искусстве она, как говорится, собаку съела и могла отличить оригинал от подделки. Эти узоры были настоящими.
Расстегнув куртку, Саншайн с изумлением обнаружила, что она надета на голое тело. Под черной кожей — ничего, кроме кожи светлой, покрытой буйной порослью золотисто-рыжих волос. От этого зрелища внутри у нее что-то заныло, и рот наполнился слюной. Никогда в жизни она не видела такого идеального телосложения! Широкие плечи, рельефные мускулы... даже сейчас, когда он лежал без сознания, очертания его тела говорили об огромной силе.
Да это какой-то земной бог!
Вот бы его написать! Такие совершенные пропорции не должны исчезнуть — они заслуживают бессмертия! Саншайн осторожно стянула с него куртку и положила ее на постель.
Затем включила обернутый шарфом ночник, чтобы получше разглядеть его лицо, которое до сих пор видела только в полумраке. Вспыхнул свет — и Саншайн едва не рухнула от потрясения.
Кар-рамба![5]
До чего же он красив! Неправдоподобно, божественно! Еще прекраснее, чем те странные типы, которые на нее напали. Золотистые кудри свободно падали ему на плечи, две тонкие косички спускались с виска на обнаженную грудь. А эти греховно-длинные ресницы! А чувственно выгнутые дуги бровей над закрытыми глазами! А точеные черты, одновременно величавые и неукротимые, словно принадлежащие льву в человеческом образе!
И снова на нее нахлынуло странное ощущение дежа вю. В мозгу вдруг вспыхнула картинка: он — над ней, вжимает ее в постель своим телом, чувственно улыбается, и его медленные движения вперед-назад, вперед-назад...
Поймав себя на этой мысли, Саншайн нервно облизнула губы. Боже правый, о чем она только думает!
Уже давным-давно ее не тянуло к незнакомцам. Но в этом было нечто такое, что Саншайн умирала от желания испытать близость с ним...
Спокойнее, девочка! У тебя просто слишком давно не было мужчины!
Увы, что правда, то правда.
Нахмурившись, Саншайн склонилась над незнакомцем, чтобы рассмотреть ожерелье-торк[6] у него на шее. На толстой золотой основе — два кельтских дракона, повернутых друг к другу головами.
Странно, очень странно. Ведь именно такой дизайн она придумала сама много лет назад, еще в художественной школе. Даже пыталась воплотить его в металле, — но из этого ничего не вышло. Для работы по металлу нужен особый дар.
Но еще большее впечатление произвела на неё кельтская племенная татуировка, покрывающая всю левую сторону тела и левую руку незнакомца. Потрясающий лабиринт узоров, напомнивший ей Евангелие из Келлса[7]. Если она еще не растеряла свои знания, — кажется, это посвящение Морриган, кельтской богине войны.
Не раздумывая, она положила руку ему на грудь, провела пальцами по причудливым завиткам узора.
На правой руке тоже была татуировка — узорчатая лента вокруг бицепса.
Невероятно! Кто бы ни делал эти татуировки — он прекрасно знал кельтскую историю.
Но тут ее палец задел сосок незнакомца — и восторг художницы перед прекрасным произведением искусства отступил перед совсем иным восторгом. Более чувственным, более земным.
Художница отошла в сторону — ее место заняла женщина. Теперь исключительно женский восхищенный взгляд скользил по рельефным мышцам груди и живота, таким тугим и совершенным по форме, что их владелец мог бы выступать на соревновании бодибилдеров...
Ох, до чего же он хорош!
Кожаные штаны его были залиты кровью, однако выше пояса Саншайн ран не разглядела. Даже синяков было не так уж много. А ведь платформа с Вакхом врезалась в него и отбросила в сторону, так что он покатился по асфальту...
Странно. Все это очень странно.
Нервно сглотнув, Саншайн протянула руку к застежке его брюк.
Какой-то бесстыдной части ее существа не терпелось узнать, что за белье он носит под черной кожей.
Боксеры? Или плавки?
Интересно, там он так же мускулист и хорошо сложен, как...
Саншайн! О чем ты только думаешь?
Просто восхищаюсь красотой человеческого тела. В конце концов, я художник!
Ага, как же!
Не прислушиваясь больше к ехидному внутреннему голосу, Саншайн решительно расстегнула молнию... и ахнула. Трусов незнакомец не носил вовсе.
Лицо ее вспыхнуло жарким пламенем при виде его великолепного мужского достоинства, гордо покоящегося среди золотистых кудрей.
Господи помилуй, Саншайн! Можно подумать, ты голых парней никогда не видела! И это — после шести лет учебы в художественной школе! Не говоря уж обо всех твоих приятелях. Да и у сукина сына Джерри, твоего бывшего, размеры были вполне приличные...
Верно, вот только никто из них не был так хорош.
Закусив губу, Саншайн сняла с него тяжелые черные «казаки» и стянула штаны с длинных мускулистых ног, покрытых короткими светлыми волосами. Случайно коснувшись его тела, она едва удержала стон.
Ох, что за мужчина!
Складывая штаны, девушка вдруг остановилась, задумчиво провела ладонью по ткани. Какая мягкая материя! Что это? Явно не натуральная кожа. Похоже на замшу, но не совсем...
Но тут взгляд ее снова упал на кровать — и Саншайн забыла о штанах.
Он лежал на ее постели, словно сексуальная фантазия, каким-то чудом воплотившаяся в жизнь. Невероятный, невозможный красавец — нагой, беспомощный... полностью в ее власти.
Лежит на стеганом розовом одеяле. Одна рука на груди, ноги слегка раздвинуты — словно приглашает ее присоединиться, лечь рядом, провести руками по его мощному, крепкому телу.
Какое наслаждение — просто смотреть на него! А если прикоснуться...
Саншайн втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Ей безумно, до боли хотелось лечь рядом с ним. Взобраться на кровать, укрыть его собой, словно одеялом, ощутить его сильные руки на своем теле, впустить его в себя... наслаждаться им до утра — безумно, безоглядно...
