Мария Снайдер - Испытание магией

А вот от чего не удалось укрыться, так это от материнской ярости. Когда мы с Орешкой наконец явились к Перл, эта маленькая худенькая женщина просто пылала гневом. Каждая мышца ее тонких рук была напряжена, и на длинной шее бились жилки.

— Где ты была? — встретила она мое появление.

— Ну, сначала проводила Айрис, а потом... — Я смолкла. Слишком жалкими казались объяснения по сравнению с гневом матери.

— Ты четырнадцать лет провела вдали от меня и всего через две недели снова отсюда уйдешь. Как ты можешь думать только о себе?!

Неожиданно мать рухнула в кресло, как будто из нее разом ушли все силы.

— Прости... — начала я неловко.

— Нет, ты меня прости, — перебила она и принялась объяснять: — Просто твоя речь и поступки такие странные. И отец возвратился и ждет не дождется, когда сможет наконец тебя увидеть. К тому же Лист меня доводит, несет всякий вздор, а я не хочу, чтобы моя дочь ушла от нас с чувством, что она по-прежнему чужая.

Я невольно съежилась, как от холода, чувствуя себя виноватой и неспособной оправдать ее ожидания. Мать просила слишком многого; хватит ли у меня сил?

— Отец хотел поднять тебя с постели среди ночи, — продолжала она. — Я уговорила его подождать, я он с самого утра разыскивая тебя по всему дому. В конце концов я послала его на верхний этаж заняться делами. — Перл широко развела руки. — Тебе уж придется нас извинить, если мы слишком на тебя давим. Ты появилась так неожиданно, и мне следовало настоять, чтоб ты осталась этой ночью с нами. Да только Айрис велела тебя пощадить. Как она выразилась, не задушить любовью. — Перл глубоко вздохнула. — Но меня это убивает. Я так хочу тебя обнять! — Однако вместо объятий она уронила руки на колени, на сине-белую ткань платья, и осталась сидеть — понурая, как будто обессиленная.

Я хотела что-нибудь ответить, но слова застряли в горле. Айрис права: мне требовалось время, чтобы свыкнуться с недавно обретенной семьей и ее укладом, но и мать я понимала. Лично я с каждым днем все больше тосковала о Валексе — а потерять ребенка наверняка гораздо тяжелее.

Неловко переминаясь у двери, Орешка подергала себя за хвостики. Мать, кажется, только сейчас ее заметила, встрепенулась.

— Орешка, будь добра, забери вещи Элены из гостевой комнаты и принеси сюда, — попросила она.

— Конечно, тетя Перл. Я мигом. Быстрее, чем летучая крыса парализует вальмура. — И сестренка умчалась.

— Ты можешь поселиться у нас в лишней комнате. — Мать прижала руку к горлу. — В сущности, это твоя комната.

«Моя комната». Такая простая, естественная вещь. Прежде у меня никогда не было собственного угла. Я попыталась представить, как бы я украсила жилище, сделала его поистине своим, — и не смогла этого вообразить. Моя жизнь в Иксии не предполагала совершенно особенных, чудесных вещей вроде игрушек, подарков поделок. Я поспешно задавила вырвавшийся из горла хриплый смешок. До сих пор единственной моей собственной комнатой была тюремная камера.

Перл вскочила на ноги.

 — Элена, садись же. Сейчас принесу поесть. Ты погляди, какая худущая: кожа да кости! — Она поспешила к двери, а по пути громко обратилась к потолку: — Исав, Элена пришла. Спускайся, будем пить чай.

Оставшись одна, я осмотрелась. В теплом воздухе стоял слабый аромат яблок. Мебель была необычная: кушетка и два, кресла с виду казались сплетенными из веревок, однако на ощупь выяснилось, что это резное дерево. У других моих родичей кресла были сделаны из связанных веревками палок и веток, а здесь — вон как хитро придумано.

Я устроилась в кресле. Красные подушки с рисунком из листьев странно, хрустнули под моим весом. Чем они таким набиты? Потом взгляд остановился на черной деревянной чаше, которая стояла на маленьком, столике возле кушетки. Столешница была накрыта толстым стеклом, а чаша показалась мне вырезанной вручную. Я постаралась расслабиться. Это поначалу удалось — пока я не обратила внимание на длинный узкий стол у дальней стены.

Он был уставлен сосудами удивительной формы, которые соединялись извилистыми трубками. Под некоторыми сосудами стояли незажженные свечи. Мне тут же вспомнилось наводящее жуть хозяйство Рейяда, в памяти всплыла его коллекция стеклянных посудин и металлических инструментов. От леденящего воспоминания — я прикована к лежанке, а Рейяд не спеша выбирает орудие пыток — стало трудно дышать, по шее стекли капли пота. Опомнившись, я выругала себя зато, что позволила воображению разыграться. Глупо спустя два года пугаться при виде каких-то склянок с трубками.

Я заставила себя подойти ближе. В нескольких бутылочках была налита жидкость янтарного цвета. Взяв одну из них, я встряхнула содержимое. В нос ударил острый запах яблок. Тут же всплыло новое смутное воспоминание: я кружусь, в ушах звучит смех. Попыталась сосредоточиться, припомнить яснее — однако это воспоминание сейчас же ускользнуло. Огорчившись, я поставила бутылочку на место.

Полки над столом также были уставлены рядами склянок и пузырьков. Устройство с трубками показалось мне похожим на перегонный аппарат. Быть может, янтарная жидкость — что-то вроде яблочного бренди как у генерала Расмуссена в Седьмом военном округе в Иксии.

Я услышала, шаги, и обернулась. Мать держала в руках поднос с чаем, фруктами и плошкой ягод. Опустив поднос на столик возле кушетки, она жестом пригласила меня подойти.

— Вижу, ты нашла мою перегонную установку, — проговорила она так словно тут в каждой комнате стояли по углам такие штуки. — Чуешь знакомые запахи?

— Бренди? — предположила я.

Плечи ее чуть поникли, однако улыбка не дрогнула.

— Ну-ка попытайся угадать еще раз.

Пригнувшись к бутылочке с янтарной: жидкостью, я глубоко вдохнула. Запах окутал меня, вызвал ощущение уюта и безопасности. Затем от него перехватило дыхание. Нахлынули странные, смешавшиеся воспоминания: я прыгаю вверх-вниз и одновременно лежу на спине, схватившись за горло, скребу по коже ногтями. Вдруг закружилась голова.

— Элена, сядь. — Придерживая под локоть, Перл подвела меня к креслу. — Не надо было так глубоко вдыхать. Они очень крепкие. — Я села, а мать осталась стоять рядом, положив руку мне на плечо.

— Что это? — спросила я.

— Мои духи «Яблочная ягода».

— Духи?

— Ты забыла. — Ее улыбка разочарованно погасла. — Когда ты была маленькой, я ими всегда пользовалась. Их у меня покупают охотней всего, особенно этот аромат любят магини в Крепости. А когда ты пропала, я больше не могла их употреблять. — Мать снова коснулась рукой горла, словно пытаясь то ли удержать слова, то ли сдержать чувства.

При слове «магини» у меня внезапно дух занялся. В памяти встал прошлогодний праздник огня, когда меня пытались похитить. Палатки, темнота и запах яблочной ягоды — эти воспоминания смешались со вкусом пепла и образом Айрис, которая приказывает четверым мужчинам задушить меня.