Не имело смысла размышлять на эту тему.
И она сконцентрировалась, поскольку Робин непрерывно требовал, чтобы она концентрировала внимание точно на том, что было перед нею.
Одеваться и ужинать.
Потом отдыхать.
Ужин был отличным, и Аманда была счастлива благодаря только тому, что она ужинала в окружении своей дорогой семьи.
Все было замечательно до тех пор, пока семья не собралась у отца.
Аманда должна была бы привыкнуть к этому после стольких лет. Обсуждения были непринужденными, когда потянулись первые претенденты на ее руку. Семья выискивала в претендентах недостатки, смеялась над ними и отклоняла парней без дальнейшего обсуждения.
Но теперь положение вещей изменилось.
— На севере сложилась опаснейшая ситуация, — сказал в сотый раз Рис для того, что бы чтобы никто не мог в этом усомниться. — Я не знаю, сможем ли мы удержать границы одними только своими силами.
— Союзник — вот, кто нам нужен, — сказал Робин, многозначительно кивнув в сторону Аманды.
И это его компанию она сегодня считала приемлемой? Аманда впилась взглядом в Робина, непринужденно растянувшегося на стуле с видом человека, нашедшего свою любовь и не опасавшегося, что его женят против воли на каком-нибудь мерзком типе.
— Все мы знаем, что беззаконие продолжает расти, — продолжил Рис.
Аманда скривила рот. У нее было не больше симпатии к разбойникам, чем у любой другой женщины, но у нее также не было никакого желания участвовать в беседе, результат которой давно был известен. Рис, Робин, и Николас начнут поглаживать свои подбородки и оценивать каждого из их союзников, выискивая фатальные недостатки последних. После чего они повернули бы свои взоры на лордов, живущих на севере, которые, по различным причинам не попали под очарование де Пьяже.
И тут наступит момент, когда ее младшая сестра Изабель, ссылаясь на головную боль, будет умолять отпустить ее в постель, так как только там боль сможет отступить.
Николас предложит, чтобы отец послал двоих самых молодых парней, Джона и Монтгомери, в услужение лордам, дабы их задобрить и показать, каких замечательных воинов он может подготовить.
Робин предположит, что, возможно, самым прекрасным даром, который они могли бы преподнести, будет некая достигшая брачного возраста послушная девушка. И разве эта некая девушка не почувствует своим долгом выйти замуж за одного из этих северных дураков, обеспечив тем самым безопасность семьи на долгие годы.
Энн мягко толкнет его локтем под ребра, Гвен протестующее фыркнет, а остальные мужчины в семье погладят свои подбородки, будто эта идея была самой удивительной и волнующей из всего ранее произнесенного в стенах Артана.
Конечно, Изабель не будет присутствовать при этом и высказывать свое мнение, а мнение Аманды не может быть высказано в этой благовоспитанной компании, таким образом, она оставит свои горькие мысли при себе и пойдет искать спасения на крыше.
Но сегодня вечером она выбрала иной путь. Она сидела спокойно, слушала и вежливо кивала, когда ее имя было упомянуто, и приложила все усилия, чтобы выглядеть настолько послушной, насколько это возможно.
И все это время ее мучила мысль, что это могут быть последние дни, которые она может провести со своей семьей.
Но если бы она вышла замуж за какого-нибудь чурбана из других мест, она и в этом случае, вероятно, никогда бы не увидела свою семью, так что, возможно, она не проиграет, если сбежит, сохранив свою добродетель и здравомыслие, которые непременно потеряла бы, согласись она на планы своего отца.
В конце она вынуждена была закрыть глаза, чтобы слезы, которые угрожающе рвались наружу, не выдали ее с головой.
Наконец Аманда поднялась, извинилась и убежала. Она бросилась вверх по лестнице, потом вниз по коридорам, потом опять вверх по лестнице, пока не вышла из юго-восточной сторожевой башни и не пробилась вдоль парапета к ее любимому месту для раздумий, где она могла стоять и смотреть на океан. Жаль, что она не была ближе к воде, иначе она, возможно, погрузилась бы в нее и сбросила с себя раздражение от принудительного замужества.
Вдруг Аманда увидела своего младшего брата Монтгомери, направляющегося к ней по крыше. Она была немного удивлена, так как именно она стала темой предыдущей беседы. Монтгомери был ее преданной тенью, ее самым лояльным победителем и самым отчаянным защитником, с того самого времени, как научился говорить. Аманда любила его за это и скучала по нему, когда в прошлом году Монтгомери служил оруженосцем у лорда Певенсей. К счастью для него, Рис не горел желанием позволять кому-либо, кроме него самого, обучать его младших детей, но для них и год был пыткой.
Аманда же подозревала, что ее ссылка растянется на многие десятилетия.
Монтгомери было уже пятнадцать лет, но он все еще был мальчиком, которого Аманда могла обнять за плечи и нежно поворошить шевелюру.
— Ну как, они уже решили мою участь? — тихо спросила Аманда.
— Нет, — сказал Монтгомери. — Когда я ушел, они решали, сколько времени тебе дать для принятия решения. Робин выступал за месяц.
Будь он проклят! При первой же возможности она обязательно подсунет в его овсянку какую-нибудь гадость!
— А отец был за конец лета, — продолжил Монтгомери.
— Он говорил это и прежде.
— Надеюсь, что так будет и в этот раз.
Аманду все это больше не волновало. Просто очередной повод поскорее воплотить в жизнь ее планы, пока была такая возможность. По крайней мере, она могла рассчитывать на то, что ее семьи не будет рядом в то время, когда она обретет свободу. Ее мать, отец и сестра Изабель собирались поехать во Францию посетить бабушку отца, которая только сейчас начинала чувствовать свой истинный возраст. Робин и Энн собирались через месяц в Фенвик. Они ежегодно возили своего сына погостить к отцу Энн. Николас собирался в Викхэм, подыскать человека, готового установить крышу в его поместье. Маленькие близнецы уезжали вместе с ним. А другой ее брат, Майлз, должен был вернуться домой через месяц.
Отъезд большей части семьи Аманды через две недели был ей весьма на руку, для благополучной реализации ее планов, прежде чем здесь появится Майлз и начнет ее контролировать.
— Что? — воскликнула Аманда, глядя на Монтгомери. — Что ты сказал?
— Я не поеду с Николасом, — сказал Монтгомери. — Как тебе известно, я люблю его, но одна мысль оставить тебя без защиты …
— Ты не поедешь? — сказала она недоверчиво. — Но …
— Но? — Монтгомери удивленно взглянул на нее. — Но что?
— Ничего, — сказала она, улыбаясь через силу. — Только то, что я просто рада, что ты останешься защищать меня. Очень любезно с твоей стороны.
