Прислушиваясь, чтобы не пропустить их возвращения, я быстро обыскала кабинет. Ничего не нашла, присела на корточки и задумалась.
Комната родителей. Взбежав по лестнице наверх, я вошла в их захламленную комнату. Чувствуя себя воровкой, открыла верхний ящик комода. Драгоценности, запонки, авторучки, закладки, старые открытки с поздравлениями – никакого намека на то, что мне необходимо было знать.
Постукивая пальцем по губе, я огляделась. На комоде стояли фотографии в рамках – я и Мэри-Кей в младенческом возрасте. Я внимательно рассмотрела их. На одной родители гордо держат меня, толстую девятимесячную Морган, а я улыбаюсь и хлопаю в ладошки. На другой мама на больничной койке держит новорожденную Мэри-Кей, похожую на безволосую обезьянку. Мне пришло в голову, что я никогда не видела ни одной своей «новорожденной» фотографии. Ни одной сделанной в больнице, ни одной, где я была бы крошечной или училась сидеть. Мои фотографии начинались с того времени, когда мне было месяцев, наверное, восемь. Может, девять. Получается, что меня удочерили в этом возрасте?
Меня удочерили. Эта мысль все еще казалась странной, однако я каким-то непостижимым образом уже привыкла к ней. В определенном смысле она объясняла все. Но, с другой стороны, не объясняла ничего, а лишь вызывала новые вопросы.
Я перелистала свой детский альбом, сравнила его с альбомом Мэри-Кей. В моем правильно назывались мой вес при рождении и дата рождения. В разделе «Первые впечатления» мама написала: «Она просто невероятно красива. Она – все, о чем я так долго мечтала, на что надеялась».
Я закрыла альбом. Как они могли лгать мне все это время? Как они могли допустить, чтобы я считала, что я действительно их родная дочь? И вот сейчас у меня такое ощущение, словно у меня под ногами нет никакой опоры. Все, во что я верила, оказалось ложью. Никогда им этого не прощу!
Они должны дать мне кое-какие ответы. Я имею право знать. Уронив голову на руки, я чувствовала себя усталой, старой и эмоционально опустошенной.
Сейчас полдень. Пойдут ли они обедать, как обычно, после церкви? А потом на кладбище, чтобы посадить цветы на могилах Роулендсов и Донованов, из семьи которых происходит мама?
Может быть, пойдут. Скорее всего, пойдут. Я вернулась на кухню, рассуждая, что мне тоже не мешало бы пообедать. Я ничего не ела со вчерашнего дня. Но пока я слишком расстроена, чтобы думать о еде. Вместо этого я вынула из холодильника бутылку диетической колы. Потом оказалось, что я иду в кабинет, где стоит компьютер.
Я решила заняться поиском. Нахмурившись, посмотрела на экран. Как точно пишется ее имя? Мэйв? Мав? Мейв? Ее фамилия – Риордан, это я помнила.
Я набрала: Мейв Риордан. Выскочил список из двадцати семи позиций. Вздохнув, я стала их прокручивать. Коневодческая ферма на западе Массачусетса. Врач в Дублине, специализирующийся на болезнях уха. Я просмотрела все позиции, одну за другой, прочитывая несколько строк и закрывая их окна. Я не знала, когда мои вернутся и что потом будет. Я была взвинчена до предела и в то же время воспринимала все отстраненно, как будто все это происходило с кем-то другим.
Щёлк. Мейв Риордан. Автор бестселлеров представляет роман «Моя шотландская любовь».
Щёлк. «Мейв Риордан» как часть html. Нахмурившись, я щелкнула по этой ссылке. Это оказался генеалогический сайт со ссылками на другие генеалогические сайты. Круто! Получалось, что имя Мейв Риордан встречалось на трех сайтах.
Я щелкнула по первому. Выскочило хиленькое фамильное деревце, и через несколько минут я нашла имя Мейв Риордан. К сожалению, эта Мейв Риордан умерла в 1874 году.
Я вернулась назад, и следующая ссылка на Мейв вывела меня на сайт, где вообще не было никаких указаний на даты, словно его все еще заполняли. От разочарования я заскрипела зубами.
На третий раз должно повезти, подумала я и щелкнула по последнему сайту. В верхней части экрана появились слова «Белвикет» и «Бэллинайджэл», написанные вычурным шрифтом в ирландском стиле. Я увидела еще одно фамильное дерево, только с большим количеством отдельных ветвей, словно это был скорее фамильный лес или же люди не нашли связующего звена между этими семьями.
Я стала искать Мейв Риордан. Там было множество Риорданов. Потом я увидела ее. Мейв Риордан. Родилась в день Имболк 1962 года. Место рождения: Бэллинайджэл, Ирландия. Умерла в день Лита 1986 года в Мешома-Фолз, Нью-Йорк, Соединенные Штаты.
Я смотрела на экран с отвалившейся челюстью. Имболк. Лита. Это же викканские праздники. Эта Мейв Риордан была ведьмой.
Кровь ударила мне в голову, так что защипало щеки. Я тряхнула головой и попыталась сосредоточиться. 1986 год. Она умерла через год после моего рождения. А родилась она в 1962 году. Значит, ее возраст совпадает с возрастом той женщины, имя которой было вписано в мое свидетельство о рождении.
Это она, думала я. Иного не может быть.
Я стала щелкать по всему экрану в поисках ссылок. Чувствовала, что схожу с ума. Мне нужно было собрать как можно больше информации. Больше. Но вместо этого выскочило сообщение: «Время соединения истекло. URL не отвечает».
Раздосадованная, я выключила компьютер. Потом сидела, постукивая по нижней губе авторучкой. В голове, обгоняя друг друга, проносились мысли. Мешома-Фолз, Нью-Йорк. Название было мне знакомо. Это маленький городок не очень далеко отсюда, часах в двух езды. Надо изучить их городской архив. Надо посмотреть их… газеты.
Через две минуты, схватив на бегу свою куртку, я уже сидела в машине и ехала в библиотеку. Из трех библиотечных филиалов Видоуз-Вэйла по воскресеньям был открыт только самый большой, в центре города. Пройдя через стеклянную дверь, я сразу направилась вниз, в подвал.
Подвал был пуст, если не считать стеллажей с книгами и старыми журналами да четырех уродливого вида машин для чтения микрофишей.
Ну, давай же, давай, думала я, перебирая папки с микрофишами. Двадцать минут ушло на то, чтобы найти ящик со старыми номерами газеты «Мешома-Фолз Геральд». Еще пятнадцать утомительных минут прошли в попытках вычислить даты, считая от моего дня рождения до примерно восьми месяцев после него. Наконец я вытащила один конверт, включила машину и села.
Я вставила маленькую карточку с пленкой под освещенный экран и стала крутить ручку.
Сорок пять минут спустя я потерла затылок. Теперь я знала о Мешома-Фолз, Нью-Йорк, больше, чем кто-либо вообще мог захотеть узнать. Сельскохозяйственная община, которая оказалась еще меньше и скучнее, чем Видоуз-Вэйл.
Ничего относящегося к Мейв Риордан я не нашла. Не было даже некролога. Что ж, в этом не было ничего удивительного. Придется, наверно, привыкнуть к мысли о том, что я никогда так ничего и не узнаю о своем прошлом.
