— Б-бухгалтер по питанию, — промямлила я, не понимая, к чему он клонит. — Но в моих должностных обязанностях…
Я уцепилась как за соломинку в воспоминание об этом документе, о котором как-то заикался Сбруев, говоря, что их нужно бы поменять. Только договорить мне не дали:
— Покажи! — требовательно скомандовал Матвеев. — Покажи, где это написано в твоих должностных обязанностях!
— А-а-а, — что-то я сегодня очень много стала заикаться. — У меня их нет! Они в отделе кадров хранятся.
— Надо же! — усмехнулся начальник. — А отдел кадров утверждает, что именно твои исчезли. И Таисия Анатольевна очень удивлялась, кому они понадобились. А, Родионова, кому?
— Н-не мне, — я стояла и растерянно хлопала глазами, не зная, что еще можно сказать в свое оправдание. Тем более что должностные я точно не брала.
— Придется тебе, голубушка, убытки возмещать! Все 120 тысяч, копеечка в копеечку!
— Но у меня нет таких денег! — зачем-то возмутилась я, хотя оспаривать нужно было не это.
— Я понимаю, что нет. Сколько тебе Сбруев отстегнул? Пару тысченок или на десять расщедрился? — Олег Анатольевич переплел пальцев и положил на них голову, уперев локти в стол. — Не с теми ты дружбу, Родионова, водишь. Ой, не с теми!
С этими словами он расцепил руки и откинулся на спинку широкого замовского кресла. Даже у директора такого не было. Гриша был человеком активным, подвижным, на месте долго не сидел и в барском кресле не нуждался:
— Но я могу закрыть на этот факт глаза и в ОБЭП не сообщать. Как ты думаешь, стоит мне это делать или нет? — теперь кисть его руки лежала на столе, а указательный палец выстукивал неизвестный мне ритм.
— И что я для этого должна сделать? — я поняла, что стою, сжавшись у стены. Как в детстве, когда понимаешь, что тебя сейчас будут щекотать, а ты щекотки жуть как боишься.
Указательный палец начальника переместился и начал отбивать этот же ритм по его толстой выпяченной губе. Он молчал, глядя на меня, а я молчала, не зная, что сказать в свое оправдание или опровержение тех фактов, которые только что были озвучены. Если бы я имела хоть какое-то отношение к этим самым «кормовым фруктам», то, наверное, придумала бы давно какое-нибудь объяснение. А тот как снег на голову. А на дворе май, между прочим.
— Что сделать, говоришь? — наконец ожил Матвеев. — Я тут недавно в социальных сетях вычитал очень интересную фразу…
Не зря Зоя Петровна, наша секретарша говорила, что как к Матвееву не зайдешь, он все в компе сидит и, если кто заходит в кабинет, сразу сворачивает все страницы. Он же продолжил:
— Если вас незаслуженно обидели, то пойди и заслужи!
Я уже и не знала, что подумать. Но мужчина быстро внес ясность:
— Ты, наверное, уже слышала сплетню, что являешься моей любовницей?
— Я здесь тоже не при чем, — я активно затрясла головой.
— Естесс-но, — он именно так и произнес, проглатывая звуки, — это я ее пустил.
— Зачем? — я хоть и слышала от Маши, но все равно оказалась поражена до глубины души.
— Очень просто, — он криво усмехнулся. — Чего женщины бояться больше всего? Огласки. Чтобы муж не узнал. А когда мужа нет, да и любовником на горизонте не пахнет, чтобы не узнал коллектив, так сказать, общественность. А когда общественность уже в курсе? Значить-ся, и бояться тебе не чего.
— Но, но я вас не люблю… — не ожидала я такого поворота.
— Полюбишь! — палец снова вернулся на верхнюю губу и начал ритмично постукивать. Видимо, этот жест помогал Олегу Анатольевичу лучше соображать, чтоб ему пусто было! — Ты не думай, Александра Родионовна, силой я тебя в постель не потащу. Только с твоего добровольного согласия. Так что думай, что будешь делать: купаться в любви и ласке или писать явку с повинной. У ОБЭПа вечно палок для выполнения плана не хватает. Они рады будут.
Я не заметила, как из моих глаз потекли слезы. И теперь молча стояла и сглатывала соленую жидкость с губ. Он же еще раз раздел меня взглядом и негромко сказал:
— А теперь вон отсюда! Даю тебе два дня на размышление!
Повторять мне было не нужно.
Выйдя от Матвеева, я сразу пошла к Завидовой. С такими вопросами тянуть не стоило. С моей пресловутой девственностью давно уже было пора расстаться. Но не таким же способом! Хотелось бы, чтобы человек по крайней мере нравился, а не вызывал стойкий рвотный рефлекс.
Ирина сидела за компьютером, зарывшись в стопку бумаг. Говорят, что работа бухгалтера неблагодарная. Когда все гоняют чаи, у нашего брата работы непочатый край. Только я считаю, что человек, отвечающий за торги, находится в еще более неприятной ситуации. Закупки проверяют все кому не лень, начиная от ФАС и заканчивая Обществом защиты животных. И маленькая, худенькая, в больших очках женщина неопределенного возраста корпела над договорами, аукционами и конкурсами денно и нощно. Оказывается, даже сено нужно закупать только на конкурсной основе! А то, что наши мужики косили на газонах, было почти нелегально. Поэтому в то, что она что-то мухлюет, я не верила. Но проверить все-таки было нужно.
— Можно? — уточнила я, закрывая за собой двери.
Завидова растерянно подняла глаза и несколько раз нервно перевела взгляд с меня на закрытую дверь.
— Добрый день! — женщина кивнула головой. — Что-то случилось?
— Случилось! — подтвердила я кивком головы, взяла стул и устроилась напротив. — Меня Матвеев к себе вызвал насчет закупок.
Тут я замолчала, выдерживая паузу почти по Станиславскому. Мне нужна была ее реакция на эти слова. Слава богу, реакции не последовало. Она все также растерянно продолжала хлопать ресницами. Наконец отмерла и спросила:
— И что? Что ему опять там не нравиться? Сено не ароматное или бананы не спелые?
— Хуже, — горько усмехнулась я. — Он утверждает, что в прошлом месяце фрукты для слонов вообще были не закуплены.
Дальше она выдала такую тираду, которую нельзя было ожидать от интеллигентного вида женщины. Из всех слов я поняла лишь то, что если бы слоны были голодными, они давно бы разнесли весь наш зоопарк. А те веревочки, которыми они привязаны, создают лишь видимость.
— Я с вами согласна. Но он мне ОБЭПом грозится. Хотя, какое я к этому имею отношение? У меня все счета и накладные подшиты.
Завидова снова обозвала непечатным словом начальника и постаралась меня успокоить:
— Шура, итоговую подпись ставит он. И основной спрос с него пойдет, даже у полиции. Так что не волнуйся. Это он, скорее всего, к тебе подкатывает, жеребец старый.
— А это вы с чего так решили? — я не стала подтверждать, что Ирина оказалась абсолютно права. Хотелось услышать ее версию.
— Он в прошлом году санкциями ООН Зинку Мишину пугал, что мы в зоопарке панд разводим, а этого делать нельзя. Обещал замять дело, если она согласиться его любовницей стать.
Зина — была нашим штатным зоотехником. Всегда улыбчивая и всем довольная, вдруг неожиданно для коллектива перед новым годом написала заявления и уволилась. И, похоже, я теперь знаю причину ее увольнения.
— А мне полицией грозит, — я растерянно пожала плечами, разведя руки в стороны. Вернее, они сами развелись, желая показать степень моей безысходности. — И что теперь делать?
— У Зинки мужик пришел и популярно Матвееву все разъяснил. После этого никто не стал препятствовать ее увольнению. Тебе тоже нужно своего мужика привести, чтобы тот с Анатоличем по-мужски разобрался. А так даже не знаю. Директор у нас молодой, горячий. Сумеет ли правильно приоритеты расставить? — сначала обнадежила, а потом утопила меня Ирина.
Да, мы с Григорием приятельствовали. Но дружба дружбой, а служба службой. И где мне скажите, взять этого мужика? Попугая к нему вести?
Смешно сказать, но Петруша оказался единственной отдушиной в этом жестоком мире. Из подруг у меня была только Савельева. Но сейчас она отдыхала на солнечном побережье Турции. И я не считала, что могу их со Сбруевым тревожить своими проблемами. А кому я еще могла пожаловаться на начальство?
