Да мне страшно! Я в ужасе от его крика и перекошенного злобой лица. Не добавляет спокойствия и его рост с телосложением. Сколько там мне надо на мои едва пятьдесят килограмм веса?
На меня вообще никогда не орали! Не настолько! Кто-то из знакомых, если и позволял подобный тон при общении со мной, сразу исчезал из моей жизни. Я не неженка, меня так воспитывали. Ни мама, ни папа никогда на меня не кричали. Не потому, что не было за что, а потому что я как-то понимала обычную речь. Нормальную. Человеческую. Родители не повышали голос и друг на друга. Даже если они ссорились, я ни разу этого не слышала и не видела.
Наказывали, конечно. Куда без этого? Мультиков лишали. Карманных денег, если я испортила что-то, пока не накопится необходимая сумма. Постарше, появился домашний арест и отработка косяков: в загородном доме, в хосписе, где мама работала, в благотворительных организациях и акциях. В зависимости от стенки косяка… Но не кричали и не били! Никогда!
А какой-то Рома Зверь на меня орёт, и вот-вот треснет по чему-нибудь!
Какое он вообще имеет право?! Меня папа по жопе не бил, не орал! А он мне вообще кто? Да никто!
Хотя… Нет, однажды папа на меня накричал…
Я перебрала на вечеринке и позвонила родителям, честно признавшись в своём состоянии. Они приехали за город забирать меня вместе с мамой. Это был мой восемнадцатый день рождения. Кажется, отец тогда разогнал нашу тусовку. Не помню. Мне было плохо и меня тошнило. Все силы уходили на то, чтобы дойти с мамой до машины.
А потом… Не знаю, кажется, меня тошнило на заднем сидении. Но в какой-то момент мы остановились на просёлочной дороге и отец потребовал, чтобы я вышла из машины. Я и вышла.
Мне было настолько стыдно, насколько пьяно. Я считала, что он просит меня проблеваться на улице, а не в салоне, потому и удивилась, когда машина с родителями резко сорвалась с места.
Шли минуты, за ними часы, а родители не вернулись. Я замёрзла и продрогла, даже протрезвела, а их всё не было.
Я бы с большой радостью отправилась хотя бы в сторону уехавшей машины, но не помнила, в какой это стороне. Мобильного в карманах не оказалось. То ли потеряла на тусовке, то ли он остался на заднем сиденье. Так и простояла долгие часы на небольшом участке дороги, шатаясь и вглядываясь во все стороны.
А позже… приехала чёрная Ауди, за рулём которой был папин друг. Он укрыл меня клетчатым пледом, усадил в машину, бормотал что-то про бедную и несчастную. Тогда я не сразу поняла, что он говорит о какой-то аварии. Что он просит быть сильной меня…
— Лиля, давай договоримся… — реальный голос вторгается в мои воспоминания неожиданно. Я вздрагиваю, не сразу ощутив сорвавшиеся слёзы с глаз. — Я пообещаю не причинять тебе вред, а ты пообещаешь не сбегать. Иначе…может произойти непоправимое. Ты… Ты плачешь?
— И не орать… — безбожно размазав грязными руками слёзы по лицу, вношу поправки. — Не надо на меня орать.
— Я буду стараться. — мне кажется, он произносит это искренне. — Всего так сразу и не объяснишь. Я и сам ещё не до конца во всём разобрался, а здесь ещё ты со своим баллончиком. — он рвано выдыхает, отчего крылья его носа раздуваются до размеров черешни, и совсем тихо добавляет:- Давай отложим этот разговор до ужина, ладно? Кто знает, возможно, я единственный, кто способен тебя защитить, Лиля.
Я молча наблюдаю, как он садится за руль, как трогается с места и напряжённо смотрит на дорогу. Я хочу спросить о столь многом, но мне почему-то становится стыдно. Такое непонятное и глупое чувство внутри, будто я его обидела. Мне неловко и неприятно от этого.
— Если это тебя успокоит, то наши отцы дружили. Когда приедем, я покажу тебе отцовский кабинет. Там есть много фотографий. Со многих из них обхохочешься… — его голос звучит тихо и наигранно весело. Мне кажется, что ему сейчас совсем не хочется улыбаться, но он почему-то это делает.
— А твой отец? Он сам не может со мной поговорить? — сомневаясь в правдивости его слов, я задаю наводящие вопросы, прежде чем спросить в лоб: " Как зовут твоего отца и зачем ты мне врёшь?! "
Если уж он его отец, то и фамилия у него, соответственно, должна быть Зверев. Папа ни разу не упоминал этого имени! Ни разу! Да и Роман Зверь, чьи бои посещал и смотрел папа, ни разу не упоминался им, как сын сослуживца или знакомого, не говоря уже о друге.
— Он погиб. Два года и один день назад. — напрягшись, отвечает он, немного подумав.
Я хмурюсь. К чему этот отсчёт в днях?
— Погоди-ка… — внезапно меня посетила догадка, — Он погиб в тот же день что и мои родители? На мой день рождения…
— Он не смог дозвониться Кононову, чтобы передать какие-то данные от информаторов. Сорвался к нему. Больше он не вернулся. — жёстко произносит он, отчего у меня на руках волоски зашевелились. Мне слышится в его словах упрёк.
— Мне жаль… — шумно сглатываю, стараясь подбирать слова. — Но мой папа не имеет к этому никакого отношения. Дружили ли наши отцы, или нет, но мои родители разбились на машине в ту ночь.
— И ты веришь в то, что это авария? — резко повернув голову в мою сторону, мужчина смотрит на меня колючим взглядом. — Почему же тебя с ними не было в машине, Лиля? Они ведь за тобой в ту глушь поехали…
— О-откуда ты знаешь?
Глава 8
Роман Зверев
Аут! Девчонка с хорошим таким прибабахом.
Я тоже хорош, конечно. Сорвался к ней, как идиот! Грёбаное напоминание, выскочившее на ноутбуке отца: «Лилечка Кононова, 21 год. Повторное обследование и шоколадные кексы с кокосовой стружкой.», выбило из колеи. Ноут был личным, даже не рабочим. Да и сама формулировка более чем странная.
Потребовалось несколько минут, прежде чем я вспомнил о дочери Конона. Должно быть, это ей уже двадцать один исполнилось. Я ненавидел этого человека, а улыбка сама собой заиграла на губах, стоило вспомнить пьяные речи двух захмелевший от виски мужчин.
— Ну смотри, Конон. Дети у нас есть. Мы даже, вон, именами для них обменялись. Осталось их поженить! — хохотал мой отец в нашей гостиной, начиная заезженную пластинку.
— Под прицелом автомата женить будем?
Имена нам правда родители дали с историей. Лилю назвали в честь моей погибшей мамы, а меня в честь Конона. Родись у Конона сын, его бы звали, как и моего отца — Леонид.
…но родилась она. Обычная девочка, зачатая под синтетическим наркотиком. К её совершеннолетию, мой папа проводил ряд опытов и анализов, заметив значительные отклонения от прошлогодних данных. Он предполагал, что ген крепнет с возрастом и рано или поздно его влияние прогнёт человеческие.
Смотрю на пантеру, предположительно ягуара, с едва заметными тёмно-серыми пятнами на чёрной шерсти, и понимаю, что отец был прав. Только вот девочка так и не стала иной — оборотнем. Её внутренний зверь почему-то разгуливает отдельно от неё и вполне себе материален.
У Ками тень волчицы. Она так же не была рождена с ней. По мере взросления, её тень всё меньше походила на собственную. А перемахнув за двадцать лет, Камила обзавелась самой что ни на есть натуральной волчьей тенью, обретя и внутреннего зверя.
Насколько мне известно, больше похожих прецедентов не было. И у этой…невменяемой вроде как тень, только ставшая зверем. С шерстью, ушами и бирюзовыми глазами. Понятия не имею, чем это обернётся для девчонки и для меня, но происходящее интригует.
Чтобы найти нынешний адрес Кононовой, не пришлось даже прибегать к связям. Достаточно было отправить поисковый запрос в строку браузера. Нет, Гугл и Яндекс не знали, где живёт девушка. Они знали её соцсети. А вот там уже геолокация под фотографиями не составила особого труда выяснить, где сейчас обитает генеральская дочка.
Не составило труда вычислить квартиру. Запах хищника вёл меня от самого двора. Вот только то, что увидел в квартире не было похоже на хищника.
Тень! Зыбкая, одинокая тень расстроенной кошки.
