— Нет, я не буду это читать, — тут же открестилась от всех возможных подозрений.
— А то смотри, у меня есть все книги. Жаль, что автор исчез двадцать лет назад. Больше ни одной книги, никаких заявлений издателя. Одна из литературных легенд. Мы в фан-клубе даже сравнение проводили, кто из великих умер в тот же год и пытались вычислить. Вдруг Джон Ван — псевдоним звезды, — девушка хихикнула в ладошку. Я тоже улыбнулась этой наивности. — А почему ты вдруг спросила?
— Да в сети наткнулась на цитату. Подумала, вдруг это что-то мирное, — вылезла из-под одеяла. Коснулась босыми пятками холодного пола. Посмотрела на часы. — Уже одиннадцать?
— Ты сегодня соня, — улыбнулась подруга. — Мне пора, буду поздно. Бай-бай! — помахала рукой, отвернулась и хотела выйти. Но я остановила её.
— Стой, минутку. Ты не помнишь, куда мы дели мои принадлежности для рисования?
Ирэн медленно обернулась в дверях, её глаза стали огромными, похожими на две чашки с кофе. Было чему удивиться. Я не рисовала два года, с того дня, как умер отец, а мои симптомы ухудшились. Тогда единственное лекарство от всех страхов перестало работать и краски отправились в чулан.
Сцена 16
Большая перемена. Эле двенадцать лет, она сидит за партой и увлеченно рисует на листе бумаги эмблему Хогвартса. Вчера она прочитала первую книгу и даже немного поговорила с Гермионой. Это было необычно. Впервые голос был таким четким, уверенным и звонким. Раньше она слышала глухо, почти незаметно. Но вчера.
— Ты хорошо учишься? — спрашивал девичий голосок.
— Стараюсь. Но не так хорошо, как ты, — несмело ответила Эля.
— Молодец. Мне приходится учиться, иначе мальчики без меня пропадут! — заявила Гермиона. — Про нас три книги уже написали, будет еще четыре. Классно, да?
— Очень здорово. А почему ты говоришь со мной? Почему я тебя не вижу? — задала вопрос девочка.
— Ой! — испуганно пискнула собеседница. В комнату, услышав странный разговор, вихрем влетела бабушка.
— Что случилось? С кем ты разговаривала? — серые глаза женщины лихорадочно блестели.
— С девочкой, — тут же выложила все Эля. — Она хорошая, она в книге живет.
— Нет, — женщина побледнела, её глаза наполнились слезами, — только не ты.
Она развернулась и быстро вышла из комнаты. Гермиона, к сожалению, тоже исчезла.
Этим утром Эля узнала, что теперь ей придется посещать доктора, а разговаривать со странными голосами ни в коем случае нельзя. Не понятно. Девочка не хотела ничего плохого. Почему нельзя?
Думая об этом, Эля увлеченно выводила на листе бумаги змею Слизерина. Когда кто-то с силой пнул её парту. Девочку окружили сразу четверо ребят из банды Романова. Ирэн приболела, заступиться было некому. Они об этом знали, планируя свой набег.
— Что, нет твоей заступницы? — Димка еще раз пнул стол. Рука с карандашом дрогнула — рисунок испортила яркая зеленая черта. — Смарите, пацаны. Бледная рисует! — схватил лист. Грубо помял краешек.
— Отдай, — пискнула Эля. Своим тихим голоском, конечно, никого не напугала. Кажется, её даже не услышали.
— Смарите, Хогвартс. Че, психованная, ждешь своего Хагрида? — компания загоготала. — Дайте ей метлу, парни! Она ж ведьма, пусть летает!
Кто-то притащил швабру и бросил её на парту. Эля влажными от слез глазами смотрела на несколько сломанных карандашей, это были её любимые.
— Слышь, Бледная. Лети давай, — мнимого предводителя банды не смущали слезы жертвы. Он с силой скомкал листок и швырнул в девочку. — Дура!
— Эй, мы вообще-то в баскет собирались поиграть! — в класс вбежал Игорь с баскетбольным мячом в руках. Сквозь застилающие глаза слезы Эля видела, как мальчик окидывает взглядом бардак. Листочек на полу, несколько карандашей упали на пол, швабра на столе. — Дим, ты дебил? Просили тя к ней не приставать, — размахнулся и швырнул мячом в друга. — Скоро перемена кончится, схера ли я вас там один жду. Охренели?! — последнее рявкнул так, что все подпрыгнули на месте и, бросая злобные взгляды на девушку, шумной толпой выбежали в коридор.
Нет, воображаемая девочка ей нравилась намного больше реальных мальчишек. Да и немногочисленные одноклассницы не поспешили к ней на помощь. Гермиона бы так точно не поступила.
Сцена 17
Энергия наполняла меня до краев, хотелось излучать её во все стороны и делать мир лучше, но лучше пришлось делать только переводы документов. Ладно, им тоже нужно немного любви и понимания. Последнее обязательно. Три часа я корпела над переводом и дожевывала найденные на кухне вафли. Мысли сбивались с дела, улетая то к загадочному Тому, то к Амулету, то к монстру Ирвину. Меньше чем за неделю моя жизнь перевернулась с ног на голову.
— Всё, — улыбнулась монитору и нажала заветную кнопку “отправить”. Ирина Валерьевна традиционно отвечает только на следующий день, можно смело отдохнуть или порыться в чулане. Второе привлекло намного больше первого.
Чулан встретил меня плотным облаком пыли.
— Апчхи! — не удержалась. Нащупала рукой выключатель и щелкнула. Свет залил небольшую каморку, наполненную самым разнообразным хламом: от старых туфель до проводов от давно умершей бытовой техники. Зачем они здесь? Когда-нибудь по-любому пригодится, так рассуждала Ирэн. Иногда даже оказывалась права.
Покрытый слоем пыли мольберт нашла без труда, скинула с него трепыхающего лапками паука и выставила в коридор. Обнаружить коробку с принадлежностями оказалось немного сложнее. В итоге через час я выползла оттуда перепачканная пылью с ног до головы.
* * *
— Тодд, смотри, — я сидела на деревянном полу комнаты. Чистая, с забранными вверх влажными волосами и вполне довольная жизнью. Выпущенный из клетки хорь тут же сунул нос в приоткрытую коробку и фыркнул. Ему тоже не нравилась пыль.
Набор кистей в железной коробочке. Да, это придется выбросить и купить новые. Карандаши. Хорошие, профессиональные — мне их подарила бабушка. Я улыбнулась теплым воспоминаниям, но тут же закусила губу, чтобы не расплакаться. Грустных было все-таки больше.
Тодд тут же попробовал на зуб выпавший из коробки карандаш.
— Эй, а ну отдай! — дернулась вперед, но хорь оказался проворнее и умыкнул темно-синий карандаш в клетку. — Ой, — ногой я перевернула коробку и все содержимое рассыпалось по полу. Моё внимание привлекли два комка бумаги. Наверное, старые рисунки.
Развернула первый и увидела то, о чем предпочла бы забыть навсегда.
Глава 8
Сцена 18
Это были не мои рисунки. Кто-то другой, ломая карандаши после каждого второго штриха, будучи на грани безумия выводил их на листах из альбома. Папа. По выходным, после занятий в художественной школе я приходила к нему в больницу, он уже с трудом говорил, речь стала запутанной и неразборчивой. Лекарства добили его окончательно. Мне тогда казалось, что он хочет мне о чем-то рассказать. Но понять этот бессвязный бред было невозможно. Не знаю зачем хранила его последние рисунки столько лет среди карандашей и красок, зато хорошо помню, почему они скомканы.
* * *
— Ты должна поехать к доктору, Эля, — настаивала в очередной раз Валентина Ивановна. Её внучка сопротивлялась до последнего. И это после того, что случилось! Как она кричала, отмахивалась от прибежавшей в комнату бабушки. Как будто её хотели убить. Ужасный приступ из-за того, что на полке оказалась книга Конан Дойла.
— Человек с красным лицом, человек с красным лицом, — шептала она, как в бреду. Да это и был бред. Его новый уровень.
— Собирай вещи, едем, — скомандовала женщина, но Эля уперлась. Вцепилась руками в косяк, даже сломала несколько ногтей.
— Они мне не помогут, бабушка. Они только мучают, — дорожки слез отчаяния на бледных щеках.
— Нам просто надо найти хорошего доктора, — не унималась Валентина Ивановна.
— Ненавижу, — внезапно выдохнула девушка. — Я его ненавижу. Это же из-за него, да? Из-за отца? Это от него у меня это проклятие?
