Картинки вызывают у меня сильное беспокойство, молоточки в голове стучат набатом, становится очень больно…
И вдруг, всё прекращается. Я вижу прямо перед собой склонившееся надо мной суровое, но очень мужественное мужское лицо. Сбоку, от седого виска до мощного подбородка, его пересекает очень заметный красноватый шрам, добавляя общему облику свирепости. Глаза сейчас настолько тёмные, что кажутся мне чёрными, смотрят так пронзительно… Нос крупный, прямой, с небольшой горбинкой, явно, перебит… Губы… губы красивые, но крепко сжаты… Похоже, что мужчина гневается.
Всё это я отмечаю за какую-то секунду и вдруг широко улыбаюсь. Это сердитое видение прогнало молоточки. Моей бедной голове стало так хорошо.
— Ты такой красивый… Очень мужественный. — поднимаю руку, нежно провожу ладонью по шраму. — Очень больно было?
Я тянусь с хмельным ласковым поцелуем к красивым крепко сжатым губам мужчины, на которых остановила взгляд, но спьяну лишь звонко чмокаю его в кончик носа, и снова оседаю в кресле, не справившись с очередной волной головокружения. Вдруг узнаю в мужественном незнакомце того самого жестокого иностранца из леса.
— Ты ударил меня! — говорю с упрёком. — Было так больно! У меня кровь на груди выступила… Смотри!
Резко оттягиваю вниз ворот сорочки, оголяя верх левого полушария, на котором хорошо заметен след от кнута. Мужчина тянет ко мне руки, но я тут же решительно отмахиваюсь, вообразив, что меня собираются согнать с удобного кресла.
— Нет! Нет! Нет! Прости, это место занято. Здесь так тепло, а я так замёрзла… — снова сворачиваюсь клубочком и уплываю в пьяный сон.
И снится мне родной замок, родители, старший брат, няньки, слуги, моя любимая лошадка Гроза…
«- Элиза, завтра прибывает твой жених. Ты выходишь замуж и это не обсуждается. Это твой долг! — отец говорит строго, а я плачу, кричу, умоляя его не отдавать меня чужому, старому и страшному мужчине. Потом срываюсь и выбегаю из кабинета родителя. Няньки и слуги бегут за мной… А я несусь на конюшню, спешно седлаю свою любимую Грозу…
- Лиз! Немедленно вернись! — слышу сердитый голос мамы вдогонку, когда вскачь вылетаю за ворота, на подъёмный мост. — Несносная девчонка! Я попрошу отца приказать тебя выпороть!
Ах, выпороть?!! И я сильнее пришпориваю лошадь, уносясь всё дальше от родного дома.»
Просыпаюсь резко, будто от удара. Выпрямляю спину, озираюсь немного ошарашено. Я сижу в кресле, у камина, одна, никого в непосредственной близости нет. Слуги деловито пробегают мимо, некоторые суетятся у пустых столов, заканчивая уборку, с любопытством косятся на меня, но близко не подходят.
И тут до меня доходит, где именно я сижу. Это же хозяйское место! Внутренности обдаёт холодом. Занять кресло хозяина замка — это же, практически, преступление, за которое неминуемо последует самое жестокое наказание!
Смутно припоминаю, как здесь оказалась. Голова болит, мысли смешались, превратились в жуткую кашу из моей памяти и воспоминаний настоящей хозяйки тела.
Теперь я помнила, как мой рабочий кабинет с огромным монитором и чашечкой кофе на столе, так и мою девичью комнату с гобеленами, беспокойную маму-пенсионерку и молодую строгую маму-хозяйку замка, весёлого озорного, ещё не женатого старшего братика и солидного младшего брата, намного старше старшего, который давно обзавёлся, и семьёй, и детьми… О, Боже!
А ещё я узнала окружающие меня звуки! Они перестали быть совсем чужими и пугающими! Гул голосов, лязг металла, разговоры… Знакомо… При чём, даже речь, которую я слышу, теперь воспринимается, будто, родная…
В этом теле меня… две? Да, вроде бы, нет… От прежней хозяйки ко мне вернулись лишь воспоминания. Никакого раздвоения личности я не ощущаю.
Глава 6.
Ристар, не спеша, пил вино и задумчиво смотрел в никуда. После сытного обеда мысли хозяина замка лениво витали вокруг повседневных забот. «Хороший год выдался. Ещё зима не пришла, а все подати уже собраны. Подвалы и кладовые замка забиты под завязку», — мужчина сделал очередной глоток вина, не особо прислушиваясь к нашёптываниям главного управляющего Чарда, который сидел слева от него, первым в длинном ряду приближённых и слуг.
Бесцельно блуждающий взгляд Ристара случайно наткнулся на девушку, спящую в его кресле, у камина. «Хороша, проказница!» — от одной мысли о ней кровь хлынула к паху, поднимая желание.
Сам не понял, как так получилось, что он позволил ей остаться и спать в разгар дня на сугубо хозяйской территории.
«Спит. Свернулась клубочком, точно котёнок. Так и хочется погладить…», — нежданная нежность проникла в мысли, и Ристар, недовольный этим, постарался вернуться к раздумьям о делах насущных.
«Кстати, надо обязательно сказать Роне, чтобы послала кого-нибудь в деревню ещё пару-тройку взрослых кошек прикупить, да покрупнее. Наши могут не справиться, если крысы обнаглеют», — продолжил он кошачью тему, но уже в правильном ключе.
Да…В этом году очень неплохой урожай. Голод его людям точно не грозит. И нападений никаких не предвидится. От приграничных постов приходят регулярные доклады, что всё спокойно. И шпионы доносят: настроения соседей самые мирные со всех сторон.
Оно и понятно. Молодой и горячий западный сосед ещё не пришёл в себя после осады его замка этим летом. Ристар на зов о помощи откликнулся. Замок соседу помог отстоять, само собой, не бесплатно. Некоторое время нападения с этой стороны точно можно не опасаться.
Ещё два лаэрда, что владеют землями с юга и востока — слишком стары и благополучны, чтобы хотеть воевать, да ещё и с таким сильным соперником, как Ристар Меченый. Им не нужно чужое. Они все силы прилагают к тому, чтобы своё уберечь.
Другое дело — северный лаэрд. Сам молод, сын подрос, и спорная земля между владениями имеется, за которую уже три поколения успели повоевать с переменным успехом. Но, Ристар был доволен собой — он и здесь нашёл долгожданный путь к миру и спокойствию — обмен невестами. Он отдаст за молодого наследника северного лаэрда свою старшую дочь, а сам женится на юной дочери северного соседа. Сделка со всех сторон выгодная!
«Судя по всему, перезимуем сыто и спокойно. Самое время привести молодую жену. Как же удачно удалось договориться!», — самодовольно усмехнулся хозяин замка.
А его взгляд, тем временем, сам собой снова остановился на спящей в его кресле девочке.
«Как она танцевала! Гибкая, как тростинка! А эта нежная грудка…белая, наливная, молодая, с ярким следом от кнута… Глупышка! Губки дует, что ударил. Не понимает, что, если бы не убрал её с дороги, уже через мгновение Ворон пробил бы ей грудь передними копытами, как приучен реагировать на внезапное препятствие», — Ристар вдруг почувствовал глубокое удовлетворение своим поступком, благодаря которому эта красивая девочка осталась жива.
Он сел, шире расставив ноги, так как вернувшееся возбуждение стало приносить неудобство, и постарался снова направить поток мыслей в иное русло.
«Сколько ей? Лет восемнадцать? Элизе столько же. Будет ли она так же хороша, как этот рыжий котёночек?» — лаэрд вспомнил о своей сговорённой северной невесте. — «Приказать привести малышку ко мне в спальню на сегодняшнюю ночь?»
Ристар сам себе отрицательно покачал головой. Нет. Нельзя. Если попробует, он может не остановиться на паре ночей и слишком увлечется хорошенькой юной любовницей на некоторое время, а этого нельзя допустить. Сейчас нельзя. Никуда этот наглый обиженный котёнок от него не денется. Нужно только предупредить, что он сам на девку глаз положил, чтобы её никто не трогал, пока что, до тех пор, пока он, хозяин, не наиграется.
Элиза будет его четвёртой женой. Она молода, а потому романтична. До тех пор, пока она не родит ему сына, Ристар не будет разочаровывать её наличием связей с другими женщинами. Ему очень нужен сын!
Лаэрд в который раз с досадой подумал о том, что ему тридцать семь, он уже трижды вдовец, имеет четверых дочерей и ни одного сына! У него с его будущей женой почти двадцать лет разницы. Она достаточно молода и будет рожать каждый год, пока не родит ему сына!
